Экстремальные17:34, 30 мая 2014 г.

Тюльпаны на полюсе. Воспоминая об экспедиции Дмитрия Шпаро

35 лет назад семь мужчин первыми на планете на лыжах дошли до Северного полюса. Полярная экспедиция «Комсомольской правды» во главе с Дмитрием Шпаро вошла в мировую историю великих путешествий. За 77 дней по дрейфующим льдам они преодолели полторы тысячи

КРУЧЕ СУПЕРМЕНОВ

– 40 лет назад на высшем партийном уровне наложили вето на идею лыжного броска с материка на полюс. Но 16 марта 1979 года с острова Генриетта стартовала экспедиция «Комсомолки»…

– Секретарь ЦК КПСС Демичев признал идею пустой затеей в 1974 году. Но у нас были друзья и в ЦК ВЛКСМ, и в Институте
Арктики и Антарктики, в той полярной касте, которая была элитной, сплоченной. В итоге в феврале 79‑го первый секретарь ЦК комсомола Борис Пастухов сказал: «Ребята, идите!». А на редколлегии «КП» приняли решение «идти в направлении полюса», поскольку официально партзапрет на «поход на полюс» никто не отменял.

– У вас не было ни лаек с упряжками, ни саней-волокуш – все тащили на себе. Как тренировались?
– Такие рюкзаки, как у нас, для современных путешественников, наверное, неподъемны. А таких классных саней, как сейчас, 35 лет назад не существовало. Мы тренировались годами. В Москве в спортзале издательства «Правда» бегали с 18‑килограммовыми утяжелениями, добавляя 2‑килограммовые блины. Спины и ноги накачали очень мощно. К нам приходили спортсмены, супермены. Поднимали наш рюкзак как пушинку. Но выходили на маршрут – и максимум через трое суток их возможности заканчивались.

– Ваш сын Матвей, другие современные полярные путешественники используют экипировку из Америки и Скандинавии…
– Мы шли в лыжных ботинках фабрики «Старт» из отличной кожи с увеличенным пространством для больших пальцев. Поверх надевали бахилы фабрики «Буревестник» из капронового корда с подошвой из войлока. Сушили на солнце – несмотря на мороз, за час-два обувь высыхала. Была отечественная капроновая палатка – пирамида ярко-оранжевого цвета. Вес рюкзаков – не менее 50 килограммов. У кого-то – 51, у кого-то – 52. Я перед стартом нашел в кармане металлический рубль, но выбросил, чтоб не осталось ни грамма лишнего веса.

– Давали работу врачу экспедиции, Вадиму Давыдову?
– Однажды он решил, что у него началась гангрена, и оттяпал сам себе краешек большого пальца на ноге. Когда все отравились, Вадим сказал, что пройдет без применения лекарств. Он такой врач… с большими допусками. Я спросил, смог бы он на маршруте удалить аппендицит, и Вадим ответил, что без сомнений. Но вообще физическое состояние у нас было такое, что когда финишировали, то предложили Москве идти дальше, до Канады.

– Несколько человек проваливались под лед. Сколько оставалось до полюса, когда это случилось?
– Два человека провалились через полчаса после старта. Вася Шишкарев плыл метров 15 в ледовой каше. Юра Хмелевский трижды оказывался в полынье, один раз перед самым полюсом.
Последние двое суток мы не спали – солнце скрылось за тучами, не могли поймать его теодолитом, чтобы определить свои координаты. Шли в режиме: 5 часов идем, 3 отдыхаем.
А когда дошли, часы показывали 2.45 ночи. Выпили по ложке спирта и провалились в сон, не дождавшись первого АН-2. Этот борт по нашей просьбе забрал шесть наших радистов со всего маршрута – и с Новосибирских островов, и с СП, и Володю Снегирева, который с материка руководил экспедицией. А мне надо было сочинять телеграмму Леониду Ильичу Брежневу.

СПИРТ ОТ ЛЕТЧИКОВ

– Сколько самолетов к вам прибыло?
– Всего было четыре АН-2. Известный телеведущий и путешественник Юрий Сенкевич привез красивый стеклянный короб с живыми тюльпанами. Эти тюльпаны потом вошли в замечательные стихи Андрея Вознесенского, который удивил меня своей душевностью. Все праздновали, а Андрей мне тихонько сказал, что полярные летчики на меня обижаются – я не подошел к ним. Спасибо Андрею. Я побежал к ребятам, от которых во многом зависела наша жизнь. Они были рады, сразу выставили ведро спирта, но тут я спасовал… Ваш коллега, Василий Михайлович Песков, когда мы звали его присоединиться к футбольной команде, отказался – и весь матч бегал вокруг площадки с фотоаппаратом, работал.

Но были и случайные люди. Кто-то пытался стянуть на память наш примус. Когда самолет летел к нам из Черского, не всех журналистов взяли. Было что-то вроде драки.

– Вы сказали, что экспедиция-79 занимает главное место в вашей жизни. И что, дойдя до полюса, испытали те же чувства, что при рождении сына.
– Про сына сказал сгоряча, на эмоциях, в Тикси в клубе полярников, где была такая приподнятая атмосфера… Такой ответ, полный чувств, в ситуации окружающего тебя счастья. Можно было говорить, что вот он – звездный час, но не возникало ощущения, что главное дело уже сделано. Потом прошло много экспедиций. И переход в Канаду, и с Матвеем через Берингов пролив – это было трудно, сильно по эмоциям, очень опасно. Но сегодня я могу сказать, что 31 мая 1979 года – самый счастливый день моей жизни.