«Fan ID создан для предотвращения нарушений». Митрофанов – о развитии российского футбола
Максим Митрофанов рассказал шеф-редактору газеты «Советский спорт» Артёму Зибраку о том, как функционирует созданная в 2021-м программа «Футбол в школе» и почему РФС выходит с подобной инициативой в детские сады. Генеральный секретарь Российского футбольного союза объяснил, почему Fan ID остаётся в футболе, обозначил проблемы с футбольными полями и поведал массу интересного о развитии отечественного футбола.
– В 2024 году любой вид спорта конкурирует с массой развлечений: компьютерными играми, мультипликацией, сериалами, YouTube, Tiktok, торговыми центрами и так далее. Что РФС может сделать, чтобы заинтересовать детей футболом?
– Дети не приходят в спорт или уходят из него по многим причинам, в том числе из-за доступности других развлечений. Раньше мы все мечтали о какой-то приставке, а товарищ, у которого дома стоял Pentium, был лидером двора. А сегодня у многих детей есть доступ к подобным развлечениям.
Некоторым родителям это удобно – сидит, что-то делает, не кричит, ничего не просит, никуда водить не надо, 2-3 часа ребёнок пристроен. На самом деле, в итоге мы получаем очень однобоко развитого человека, который, может, прекрасно разбирается в тонкостях IT-продукции, но скорее является её потребителем, нежели создателем (для этого ведь тоже надо учиться). А какой-то физической активности, которая способствует разгрузке мозга и отдыху, в его жизни нет.
Поэтому три года назад мы пришли в школы и общеобразовательные учреждения с программой «Футбол в школе» (наряду с Юношеской футбольной лигой, одним из самых масштабных проектов РФС – прим. ред.). А сейчас приходим и в детские сады. С этого учебного года в 50 детских садах стартует пилотный проект. Там набор совсем простых игр с мячом для детей от трёх лет, чтобы любому воспитателю было удобно организовать досуг, занять физической культурой, увлечь какой-то игрой, а ребёнок интересовался и развивался.
Единственная в настоящий момент структурированная системная доступная организация, управляющая молодым поколением – школы и детские сады. Потом уже идут вузы и средние учебные заведения. Раз дети там уже объединены, можно этому организованному государственному механизму предложить футбол или спорт в целом. Задача Российского футбольного союза как раз и состоит в том, чтобы познакомить ребёнка с футболом, чтобы затем у него появилось желание этим видом спорта заниматься.
Сегодня в рамках проекта РФС «Футбол в школе» в футбол на уроках физкультуры каждую неделю играют примерно полтора миллиона школьников. Причем примерно 47% занимающихся – девушки. Это тоже хороший пример из области стереотипов. На начальном этапе девчонки в основном были только из 5-7-х классов – когда ещё особой разницы в физиологическом развитии с мальчишками нет и им весело играть в футбол. А 10-11-й класс – провал. Сегодня же количество девушек практически во всех возрастных категориях выравнялось. Девушки стали заниматься футболом серьёзно, поняли, что это такое, им понравилось. Один класс начал заниматься, за ним второй подтянулся. Это простая механика: первое знакомство с видом спорта, повышающийся интерес и вовлечение.
Далее этот интерес выливается в то, что 25% от этих девочек записываются дополнительно в футбольные секции при школах, а ещё 10% – идут в учреждение спортивной подготовки, в СДЮСШОРы, чтобы заниматься футболом профессионально. Это важный показатель того, что не только человек вовлекается в спорт, но ещё и в обществе ломается стереотип. В сознании большинства футбол и хоккей – мужские виды спорта, но у нас получается прививать любовь к игре вне зависимости от пола.
Из 22 тысяч полей в России под эгидой РФС можно играть только на 180
– ЮФЛ (второй флагманский проект РФС по созданию системы соревнований на юношеском уровне, охватывающей всю страну – прим. ред.) до сих пор финансируется за счёт средств из программы ФИФА Football Legacy, но, насколько я знаю, средства в данный момент не поступают из-за сложностей с банковскими переводами. Нельзя ли «обналичить» эти средства за счёт их перевода в экипировку и инвентарь на той стороне и потом доставить в Россию?
– Именно так мы и делаем с «Футболом в школе»: пришлите мячи, вот стоимость. С ЮФЛ это не работает. Там основная статья расходов – логистика. С проживанием и питанием решить вопросы можно, а вот вопросы протяжённости нашей страны… Чтобы одна сильная школа приехала к другой, надо преодолеть большое расстояние и сделать это наиболее быстро и комфортным для образовательного и тренировочного процесса способом. Если две недели только ехать, такое соревнование вряд ли будет эффективным.
Мы рассматривали различные варианты. Например, поставка футбольных полей. Давайте дождёмся, что скажет ФИФА. Они могут сами положить поля ДЮСШ, можем адреса дать. Нам главное ехать, а не шашечки.
– Проект ЮФЛ по-прежнему в процессе становления и развития. Где конечная точка?
– Исходя из нагрузки футболистов, мы пришли к пониманию, что нынешнее количество команд в системе ЮФЛ с определёнными корректировками является оптимальным. Эти дети ещё учатся в школе и должны получить нормальное образование.
Сделали 18 команд вместо 14 – посчитали, что неправильно четыре убирать, но и неправильно не дать шанс четырём командам. Они близки друг к другу по уровню, так что производить ротацию искусственно неправильно. Поскольку в этих возрастах нет официальных соревнований, мы дали им такую возможность. Отказ от сокращения команд приведёт к нормализации графика.
А вот в ЮФЛ-3, где играют ребята до 16 лет, по мнению самих школ, очень высокая нагрузка. Увеличение на четыре команды даёт кратное увеличение общего количества матчей. Ребята много времени проводят в дороге и не успевают учиться. Некоторые школы говорят: не нужно в этом возрасте начинать, мы лучше поиграем на региональном уровне, а в 16 пусть на федеральном соревнуются. Когда было 14 команд, этой аргументации не было.
Дальше надо анализировать внутреннее содержание – что происходит внутри команд, как осуществляется менеджмент игроков внутри системы соревнований. Не потому, что хотим всё контролировать. Просто обратили внимание, что в ряде команд переходы из команды младшего возраста в команду старшего возраста под предлогами того, что игрок вырос и готов играть со старшими, иногда приводят к тому, что этот футболист и за свой возраст не играет, и за старший.
В итоге в его младшем возрасте играет третий состав, который по своему уровню не соответствует уровню школы. Конкурентоспособность такой команды падает, и теряется сама идея соревнований. Их создавали для того, чтобы школы играли с равными в конкурентной среде.
Надо грамотно отрегулировать этот процесс. Чтобы, с одной стороны, не влезать в дела клуба, но при этом направить систему на то, чтобы футболистов переводили осознанно. И если уж игрока перевели, он должен получать игровую практику, а команда – продолжать быть конкурентоспособной.
Мы хотели бы создать систему, которая всеми участниками признавалась бы как эффективная. Так и происходит пока, но мы находимся в стадии развития. Надо продолжать устранять и предотвращать внутренние противоречия, злоупотребления, ошибки, которые могут совершать те или иные школы, чтобы данная система соревнований давала нам качественных игроков для профессионального футбола. Откуда их брать? Из этих школ. Значит, надо, чтобы они как можно раньше приходили готовыми, начинали играть в основных составах и были конкурентноспособны.
У нас в футболе по многим вопросам склонны доверять возрастным специалистам. В судействе, например, только к 30 годам начинают судить в премьер-лиге, а в других странах в 24 – уже судьи ФИФА. Это другая продолжительность работы, получение иного опыта.
Поэтому нам важно, чтобы игроки были профессионалами не к 23 годам, а к 19-20. Чтобы в 23 игрок воспринимался как обычный, а не «подающий надежды», как это бывает сейчас. Надежды нужно подавать в 18, а в 20-21 уже выступать за основной состав. Хотелось бы, чтобы система работала так.
– Звучит так, будто вы будете интуитивно оценивать эффективность проекта.
– Если мы говорим о KPI в ЮФЛ, то мы ставим задачи постепенно – чтобы сборная России входила в двадцатку рейтинга ФИФА. Это будет, если система подготовки готовит футболистов, которые способны достигать таких результатов. Для меня это живой организм и процесс. В нём будут всегда обнаруживаться недостатки, которые нужно будет решать.
Постепенно все эти 14 школ станут равного высокого уровня, и те, кто сейчас недотягивают, подтянутся и станут более сильными. Значит, могут появиться 15-я, 16-я, 17-я и 18-я школы, которые тоже должны развиться. Они снова понизят средний градус по больнице, начнутся те же проблемы с нагрузкой, инфраструктурные проблемы этих школ…
Простая статистика – в России чуть более 22 тысяч футбольных полей, и только на 180 можно проводить соревнования под эгидой РФС. Совместно с Минспорта РФС помогает строить этим школам стадионы, но этого мало для тренировочного процесса, потому что нужно несколько полей. Старшие возраста должны тренироваться на полноразмерном поле, нужны системы освещения, подогрев.
Это длительный процесс, это стоит денег. Это как представить бесконечность – не может быть финальной точки. Считаю, что её не может быть, когда мы говорим про совершенствование. Посмотрите, как изменился футбол – меняются скорости, физическая выносливость и техническая подготовленность игроков. То, что 50 лет назад считалось выдающимся достижением, сегодня делают выпускники школ.
БЕСПРОИГРЫШНАЯ СТАВКА 20 000₽Матчи с Вьетнамом и Таиландом – товарищеские, но официальные
– Решение УЕФА о допуске юношеских команд действительно?
– Да, оно ровно так и сформулировано. От этого решения никто не отказывался, его никто не отменял. Мы понимаем, с каким политическим давлением в лице ряда федераций столкнулся УЕФА.
И мы просим УЕФА искать альтернативные варианты, в том числе с проведением групповых раундов на территории дружественных стран, с участием стран, которые лояльны к России. Далее неизбежно появятся вопросы: «Что будет, когда Россия выйдет в финальную стадию?» Но начинать с чего-то надо. Коллеги из УЕФА это понимают, но, к сожалению, пока ни к какому решению не пришли.
В сентябре под эгидой УЕФА пройдёт ряд мероприятий – исполком, собрания комитетов и рабочих групп. Мы в любом случае будем поднимать эти вопросы. Нужна реакция коллег. Отсутствие динамики вряд ли может говорить об изменении позиции, но тем не менее официально они не заявляют об отказах от своих намерений восстановить наши сборные и клубы в международных соревнованиях, начиная с детско-юношеских команд.
– При всём уважении к Таиланду и Вьетнаму, главный плюс от игры с ними – очки в рейтинге ФИФА?
– Очки тоже в рейтинг идут, но это происходит, и когда ты не играешь. Можно не сыграть, а другие сыграют хуже – и ты поднялся в рейтинге. И денег сэкономил, и в рейтинге поднялись. Так Иран иногда поступает.
– Существуют альтернативные спарринг-партнёры, которые будут интересны тренерскому штабу с точки зрения сопротивления соперника? К примеру, сборная легионеров РПЛ.
– Хотелось бы участвовать в официальных соревнованиях, а это хотя и товарищеские матчи, но официальные. К тому же игроков и так сложно мотивировать и им исключительно ради пиара говорить: «Давайте сыграем со сборной легионеров, с которой вы и так каждый день играете и тренируетесь…» Один раз можно, но матчей в году больше одного.
– А какие-нибудь олимпийские сборные?
– Пока придерживаемся такой позиции: если и платить деньги, то не ради того, чтобы ехать на другой континент к олимпийской сборной. Надо привозить основные составы. Понятно, что и деньги в этих двух случаях разные. Но и наша совместная с партнёрами работа в том и состоит – мотивировать команды, которые активно используют свои достижения в мировых рейтингах, в том числе для дополнительного заработка. Непросто подстроиться под календарь, но такая работа ведётся.
Возвращаясь к идее провести матч сборной России, например, со сборной легионеров РФС: если возможно, то можно сделать, но только как разовый опыт. Не уверен, что в плане пиара такой матч будет многими воспринят положительно. Кто-то скажет, что это круто, но многие возразят: «Зачем это вообще, когда есть Таиланд, Вьетнам и вообще официальные товарищеские матчи?»
– В иной плоскости, но тоже о развитии молодёжного футбола. Вот существует сквозная заявка, её логика понятна: молодые футболисты должны иметь шанс выйти за первую команду. Но были прецеденты, когда из первой команды отправляли во вторую игроков опытных, того же Александра Ерохина. То есть эта возможность используется как лазейка, не соответствующая изначальным задачам. Можно ли её закрыть?
– Идею со сквозной заявкой для второй и основной команды инициировали несколько клубов. Тогда предложение «Зенита» было отвергнуто Николаем Толстых. С другой стороны, лишь со второй попытки предложение приняли, к общему удовольствию многих клубов РПЛ.
Задача второй команды – воспитание молодого футболиста на профессиональном уровне, предоставление игровой практики, чтобы не ждать трансферного окна, регистрационных формальностей. Для этого и задумывалась сквозная заявка.
Пример обратного оттока – негативный, он не должен использоваться для обхода других ограничений, чтобы клуб, у которого есть вторая команда, мог заявить большее количество игроков в соревновании – мол, заяви всех по сквозной заявке и используй хоть два состава. Вопрос правильный, и определённые мысли об изменениях у нас есть. Но не хочется перегнуть и навредить.
Если лишить судью футбола, вряд ли он станет сильнее
– У ЭСК две функции: считать для РФС количество ошибок судей, чтобы мы понимали, существует ли в судействе прогресс, и доносить общественности вердикт по конкретным эпизодам. Но, судя по реакции на решения ЭСК, его авторитет крайне низок. Его надо поднимать?
– Возможно, роль ЭСК была изначально неправильно спозиционирована. ЭСК создавался для популяризации футбола через объяснение судейских решений, а не для того, чтобы объяснить общественности, что ошибка судьи – вовсе не ошибка. Мол, у нас тут судьи ФИФА, и мы разбираемся в футболе, а вы – нет. Его задача – дать объективную информацию. Очевидно, нам надо вернуться к каким-то элементам: больше открытости или погружённости в решения ЭСК, либо, наоборот, затабуировать некоторую информацию.
Просто говорить: «Судья неправ, он будет наказан» – неправильно. Наказание судьи – не всегда отстранение, и не всегда оно идёт на пользу. Лишать футбола надо за предвзятость, а если мы оставили судью без практики и считаем, что он за это время стал сильнее – это вряд ли. Может, ему психолога стоило нанять на то время, например.
Мы продумаем вопрос авторитета ЭСК. У нас нет задачи сделать судейство закрытой темой. У каждого руководителя свой стиль общения. Милорад Мажич не популист. Он не стремится, чтобы вокруг него ходили журналисты и пели дифирамбы, говорили, какой он молодец, а он при этом говорил удобные слова, которые все хотят слышать. Он сосредоточен на работе, но мы обратили внимание Миодрага, что надо и на эти аспекты обратить внимание.
Прошло время, сезон, есть объективные результаты, в том числе и положительные. Какие-то вещи нужно делать. Может, не пресс-конференцию после каждого тура. В случае если есть явное нарушение, не надо рассказывать, что его нет. Объяснения не должны приводить к тому, чтобы у всех появлялось впечатление, что это попытка «отмазать» судью.
– При этом за пределами судейского корпуса мало кто реально разбирается в современных трактовках. Они меняются слишком часто. В том числе и отсюда недовольство. Если журналисты являются лидерами мнений, может, стоит провести серию лекций для них?
– Хорошее предложение. Мы так уже делали, но нужно это делать регулярно. Делали это в первую очередь с комментаторами. Они у всех формируют мнение в телевизоре. Наверное, надо возвращаться к тому, чтобы эта работа была системной, болельщики не обязаны помнить все трактовки. Объяснять это всё нужно.
Три года назад мы впервые перевели правила на русский язык. До этого все играли по правилам, которые были переведены на добровольно-любительских началах одним нашим арбитром. Там были ошибки, они не были выверены со стороны УЕФА.
В материалах дела не было ни одного доказательства, что петарда в Шунина вылетела с сектора «Зенита».
– Болельщики плохо ведут себя в баре – бару ничего не бывает. Болельщики плохо ведут себя в метрополитене – никто не наказывает за это метро. Но если болельщики плохо ведут себя на стадионе, клуб получает наказание, даже за скандирование. В чём вина клубов?
– Прежде всего, не совсем корректно говорить, что за плохое поведение посетители бара и метрополитена организации никакой ответственности не несут. Если крикнул – не несут, а если подрались, то всегда встаёт вопрос о том, все ли меры безопасности были соблюдены.
Есть категории вменённой ответственности – вы не можете отвечать за то, на что не могли повлиять. Это принцип нормального права, оно так устроено в Российской Федерации: если вы перешли на красный – штраф, если нет – не можете быть наказаны. В обычном праве это действительно корректно.
Однако, когда мы говорим об управлении большими массами людей, где невозможно вычленить человека, либо нарушение представляет большую общественную опасность из-за того, что опасная ситуация может разрастись как снежный ком, ситуация меняется. Международное спортивное право заняло концепцию, согласно которой без разницы, мог ли клуб или организатор соревнования повлиять на ситуацию или нет – он привлекается к ответственности.
Здесь преследуются две цели. Первая – сдерживание. Болельщикам транслируют: если кто-то что-то нарушает, вы это остановите и сами не нарушайте, иначе следующий матч может пройти без зрителей. Вам важно, чтобы клуб купил хорошего футболиста? Их не будет, если всё будет уходить на штрафы, чем-нибудь ещё накажут или техническое поражение присудят. В выигранном, например, матче. Так себя вести нельзя, пострадаете не вы, болельщики, а ваш любимый клуб.
И второе – мотивировать клубы доносить ту же позицию.
Случается, что футбольные власти принимают несправедливое отношение к клубу или части болельщиков. Например, были случаи в Лиге чемпионов, когда «Фейеноорд» наказывался огромными штрафами, закрытием трибун и даже техническим поражением за то, что группа людей в шарфах «Фейеноорда» выкрикивала разные лозунги. Оказалось, что это были переодетые болельщики другой команды. Было даже доказано, что это были другие болельщики, а CAS сказал, что это неважно: «Он был в шарфе «Фейеноорда» на вашем стадионе. Вы его допустили. Вы должны были предвидеть, что это могут быть не ваши болельщики, и ваши стюарды никак не отреагировали, поэтому мы вас наказываем».
Этот кейс я приводил, когда в Антона Шунина попали петардой в Химках (в матче «Динамо» – «Зенит» в ноябре 2012 года – прим. ред.). В материалах дела не было ни одного доказательства, что эта петарда вылетела с сектора «Зенита». Более того, она вылетала по траектории, находящейся рядом, где не было сетки. Там сидели болельщики «Динамо». И нынешний генеральный директор «Динамо» (Павел Пивоваров – прим. ред.) доказывал на КДК, что Шунину свои могли и кинуть петарду, учитывая, что уже угрожали пейнтбольными ружьями на базе. Рядом с болельщиками «Динамо» нет сетки, а на секторе «Зенита» – есть.
Но КДК, исходя из принципов, не мог поступить по-другому: пострадал игрок «Динамо», находившийся один в штрафной при атаке на другой половине; не мог болельщик «Динамо» кинуть петарду в сторону своего игрока. По нормальным законам это нарушение со стороны болельщика противоположной команды. Ты хоть бейся об стенку, хоть тысячу аргументов приведи – так работает спортивное право, и не только в России.
Весь спорт исходит из подобной несправедливости. Я же рассказываю историю из жизни, где я точно не мог согласиться. Мне не объяснили за что. Делегат матча говорил, что был в подтрибунке и ничего не видел, судья следил за вводом мяча в игру на другой половине, один помощник находился дальше, второй на середине поля смотрел в другую сторону – никто ничего не видел, видеозаписей нет. Как следствие, страдает команда, которая виновата лишь условно.
– И всё же есть разный уровень общественной опасности: скандирование – это одно, а петарды – другое.
– Но и уровень санкций разный: там за петарду техническое поражение дали. Я согласен, что есть уровень: почему, когда вы превышаете скорость на 10 км/ч, вас не штрафуют, а на 11 – уже штрафуют. Это всегда условности. Если говорим про скандирования – наша позиция: любые скандирования, которые обижают какую-то сторону футбола, вызывают какие-то негативные чувства – неправильно.
Мы стремимся к тому, чтобы футбол проходил в дружественной обстановке команд и их болельщиков. За последние годы всё чаще болельщики непримиримых соперников договариваются относительно того, что на матче не используем матерных и оскорбительных кричалок. Так было на суперкубковом матче ЦСКА – «Зенит» в Казани, ребята договорились. Они как-то шутили, но ни одной нецензурной и оскорбительной кричалки. Делать это можно.
Как только болельщики скандируют нецензурно, РФС обязан реагировать. В противном случае это будет сигналом, что можно это делать и дальше. Дальше приведёт к шутке с перегибом, что является серьёзным нарушением. Это как анекдот про собачку. Когда вы заводите себе лабрадора, он сначала с грустными глазами подходит к вашей кровати. Вы ему говорите: «Шарик, нельзя». Он ложится рядом грустный и на вас смотрит. Потом он кладёт голову, вы его гладите. Потом одну лапу, вторую, уже привыкаете. А потом он ложится, выпрямляет все четыре лапы, и вы с кровати слетаете.
Хотим ли мы штрафовать клубы? Не хотим. Хотим ли мы, чтобы болельщики прекратили использовать оскорбительные кричалки? Да, очень хотим.
– Для этого же ввели Fan ID – чтобы можно было персонализировать нарушающих правила болельщиков.
– Это механизм, который создан для предотвращения нарушений, которые прописаны в российском законодательстве, а не регламентами РФС. В определённых случаях – когда эти нарушения состоят в использовании запрещённых символов, когда это нарушает административное российское законодательство – все механизмы могут быть использованы. Но это не совсем наш инструмент, это инструмент органов государственного управления, которое они используют для пресечения административных правонарушений.
Если сотрудник полиции решит, что вы используете нецензурную лексику, и захочет вас с помощью системы СИП идентифицировать – он может это сделать. Можем это делать и мы, но это дорого.
Оскорбления и нецензурная лексика – две разные вещи. Оскорбить можно и без мата. Мы, несомненно, хотели бы, чтобы болельщики понимали, что матч – мероприятие, которое должно приводить к позитивному времяпрепровождению людей, семей. Пусть будут различные категории болельщиков: те, кто горячо поддерживает, для кого это является интересным спортивным мероприятием, те, для кого это времяпрепровождение в компании с мужем или супругой, детьми.
Желательно, чтобы неприятных моментов было как можно меньше, чтобы зрители не чувствовали внимания сотрудников контрольно-распорядительных служб, а процесс был организован комфортно: приехал без пробок, прошёл на стадион без очередей, поел, попил, поддержал команду и комфортно покинул стадион. Чтобы не отбивалось желание приходить ещё.
Так что задачи штрафовать ради штрафа нет. Если бы была возможность отказаться от этой идеи, мы с радостью сделали бы это, но только с прекращением событий, которые к этому приводят.
