Скульптор атаки
ПОРТРЕТ
В одном из журналов Назим Сулейманов был запечатлен выполняющим разминку на фоне заполненной зрителями трибуны. Подпись к фотографии гласила: «Выйду и докажу». Парадокс, но имя знаменитости постсоветского футбола охранной грамотой Сулейманову фактически не служило. Он постоянно был вынужден себя утверждать.
ВОЛЬНЫЙ ДЖИГИТ
Лишь народная любовь к нему оставалась величиной неубывающей – не только в столице Северной Осетии, где Сулейманова, вероятно, будут помнить, пока существует сам футбол. Его игра в те шесть владикавказских сезонов воспринималась как редкое откровение: щедрая на вычуры, богатая красками и в то же время геометрически строгая, точно витраж шебеке из родного Назима Азербайджана. И – грохотала во всю мощь в унисон его торжества сорокатысячная арена «Алании»: «Суля! Суля!»
Классика жанра, если парень из простой многодетной семьи выбивается в люди через футбол. Ради этого пришлось исключить из личного распорядка даже знакомство с курсом школьных наук. Учителя, задобренные подарками, сквозь пальцы смотрели на «вольного джигита». Зато юный Сулейманов обращался с мячом гораздо лучше всех своих коллег по заводской команде. Он упорно бегал кроссы по каспийскому пляжу, а затем направлялся в спортзал выжимать штангу. И в результате настолько окреп, что сумел впоследствии завоевать вице-чемпионство Мингечаура по… вольной борьбе, которой в то время также увлекался. Его пригласили в группу подготовки «Нефтчи». И вскоре он стал победителем первенства республики. Финал соревнований принимала субтропическая Ленкорань. Сумгаитцу поначалу отводилась роль запасного. Но ему все же удалось показать товар лицом, когда его выпустили на поле вместо травмированного Игоря Садраддинова – брата, известного своими публикациями в «Советском спорте», журналиста. Лучшие по итогам этих смотрин пополнили различные азербайджанские команды мастеров.
МЕЖДУ ЛОБАНОВСКИМ И РОМАНЦЕВЫМ
Но настал январь 1990 года, и небо над Баку померкло, казалось, навсегда. Возникло ощущение, что все доброе безвозвратно полегло под гусеницами ворвавшейся в город танковой колонны. Разгоралось пламя войны в Нагорном Карабахе. Из гостеприимного и хлебосольного края Азербайджан вдруг превратился в смертельно опасный полигон. Назиму Сулейманову исполняется 25. Для игрока атакующего плана – это возраст полного расцвета. «Нефтчи» перестает отвечать его амбициям. Происходит взаимная реакция отторжения, которая со стороны клуба выразилась в нежелании выполнять материальные обязательства. Руслан Абдуллаев, ранее благоволивший к Сулейманову, подносит спичку к пороху заявлением о «служебном несоответствии» этого футболиста. Назим – на самолет, и – в Москву. Из Белокаменной позвонил Валерию Лобановскому, считавшему Сулейманова кандидатом в национальную сборную СССР перед мексиканским чемпионатом-1986, и Олегу Романцеву. Оба тренера проявили в ответ заинтересованность. Поразмыслив, остановил выбор на «Спартаке», чей ажурный стиль игры подходил бакинскому виртуозу как нельзя лучше. По прибытии на спартаковскую базу в Тарасовке, в первой своей беседе с Романцевым гость с юга ничего не просил, кроме койки в номере и еды. В тот момент высшим для него счастьем было одно — прочесть в «Советском спорте», что, к примеру, «на 89-й минуте в составе московского «Спартака» на поле вышел Назим Сулейманов». «Красно-белые» впрямь обнадежили бакинца, чуть посмотрев того в деле. А в «Нефтчи» не торопились передавать москвичам права на этого «скульптора» атаки, довольно суровым тоном рекомендуя «диссиденту» продолжать карьеру дома — где-нибудь в Кировабаде или Сумгаите, и обещая тогда выплатить ему все накопившиеся долги. Развязать этот узел противоречий помогло вмешательство секретаря ЦК республики Фуада Мусаева, ныне являющегося президентом Федерации футбола Азербайджана. В итоге перечисленная «нефтяникам» сумма в 20 тысяч рублей стала веским аргументом к соглашению, и новобранца включили в спартаковскую заявку на последние три тура чемпионата. Начал южанин под флагом «спартачей» резво, внеся в личную «копилку» два гола за «дубль».
Но огромная конкуренция за место в составе вновь создает атмосферу неопределенности: Сулейманова не берут на зарубежный сбор «Спартака». Вспыхивает резкая обида. Ею футболист делится с главным тренером и пишет заявление об уходе. На это Олег Иванович трижды повторяет: «Не торопись, подумай». Однако терпеливо ждать своего часа знающий себе цену мастер не намерен. И тут телефонный звонок – из Владикавказа, по поручению Валерия Газзаева, с предложением аудиенции. Назим понял – знак судьбы. Об условиях контракта договорились быстро: во главу угла Сулейманов поставил одну привилегию – играть. Московский лагерь не чинил препятствий новому альянсу Назима, отпустив того бесплатно и отнюдь не предполагая, что тем самым отдает козырную карту своему главному в скором будущем в борьбе за чемпионский трон конкуренту, в составе которого Сулейманов проведет не один славный сезон.
СОЧИНСКИЙ КАПКАН
Но Сулейманову за гранью его тридцатилетия становилось все труднее сопротивляться стихии естественного отбора. Футболистов этого амплуа называют «тенорами», время их солирования на «бис» обычно невелико. К тому же известно, что его имидж народного любимца и своенравный характер сильно раздражали Газзаева. Перебравшись из прифронтового Владикавказа в респектабельно-благодатный Сочи и обосновавшись там, привыкший к экстремальным задачам, к атмосфере театральности вокруг культового действа на травяном прямоугольнике, мастер дописывал свой постскриптум в обстановке ему чужеродной. К августу 1998 года взаимоотношения Сулейманова и нового вождя «Жемчужины» Анатолия Байдачного испортились уже безнадежно. Властолюбивый сверх меры Байдачный быстро дал понять, что обходиться с Назимом, как с футбольным небожителем, он не станет. В контракте с «Жемчужиной» у того значился квартирный вопрос. Но месяц шел за месяцем, а по поводу вручения ордера на квартиру слышалось одно пренебрежительное «завтра». В итоге ветеран ее купил за свои кровные. Последняя, переполнившая чашу терпения капля – выезд во Владикавказ. Вся осетинская столица пришла посмотреть на любимца. Вышагивает Назим по знакомому до боли подтрибунному коридору, а наверху — «термоядерное» скандирование: «Суля! Суля!» – и к горлу подкатывает комок. Увы, в стартовом составе фамилии Сулейманова нет. Завершился первый тайм, «Жемчужина» горит — 0:2. Капитан команды экс-волгоградец Александр Ещенко просит Байдачного, чтобы тот выпустил Назима. Тренер же выплескивает на своего капитана ушат отборной брани — мол, не лезь, куда не следует. Во втором тайме гости пропускают еще один гол. Назим продолжает интенсивную разминку, но на поле так и не появляется. Между тем разнесся слух, что мастеру перекрыли «кислород» не столько вследствие создавшейся личной антипатии сочинского тренера, сколько во имя особого обязательства, которое связало Байдачного с Газзаевым, тогда еще предводителем «Алании». Тема сговора с целью полностью вывести Сулейманова из игры обрела новое звучание, когда к Назиму, порвавшему было с «Жемчужиной», проявил интерес «Локо» из Нижнего Новгорода. Азербайджанский «легионер» даже поучаствовал вместе с командой Валерия Овчинникова в сборах на Кипре. Но выкупить его не представилось возможным, поскольку сумма трансфера, которой Байдачный «оценил» опального 34-летнего форварда, была заведомо неподъемной даже для более благополучных в финансовом отношении клубов, чем нижегородский. После прихода в «Жемчужину» Виктора Антиховича трансферный капкан открылся. Однако длительный простой и как следствие утрата необходимого боевого тонуса в зародыше погубили вариант Назима с не бог весть каким новосибирским «Чкаловцем». И в 1999 году футболист не провел ни одного официального матча.
Окончательно повесив бутсы на гвоздь, наш герой взялся осваивать тренерскую работу. Ему поручили дубль «Жемчужины», выступавший в чемпионате Краснодарского края. Потом акционеры клуба предложили пост «главного», и год назад укомплектованный молодыми кадрами сочинский призыв под руководством Сулейманова занял в зоне «Юг» 9-е место. Этот итог не удовлетворил работодателей, и уже в который раз на роль спасателя в «Жемчужину» был затребован Арсен Найденов. А 38-летний Сулейманов вновь пока вне игры. Однако на вопрос о том, не следует ли ему все-таки поискать себя в другом, более стабильном деле, Назим Гаджибабаевич по-восточному мудро отвечает: «Если Аллах мне дал быть футболистом, зачем становиться, к примеру, прокурором?» И в самом деле, зачем?
ЛЮБОПЫТНО
В январе 2000-го Сулейманов, будучи учащимся ВШТ, на московском Кубке Содружества случайно встретил Арсена Найденова, который вновь заступил тогда на свою законную должность в Сочи. Предложил ему помощь, а в ответ услышал о том, что в команде нет денег. Истосковавшийся по футболу, Назим согласился играть за «Жемчужину» бесплатно.
