Игры с компьютером для чего они нужны?
ШАХМАТЫ
Очередной шахматный матч между человеком и компьютером завершился вничью. Любители шахмат все чаще задаются вопросом, что же представляют собой матчи человека и машины. Это спортивные состязания или рекламные шоу?
Для начала следует пояснить, что в шахматах на высоком (!) уровне случаев сговора практически не происходит. Шахматный мир, по образному выражению одного из гроссмейстеров, – террариум единомышленников. Гроссмейстеры вообще не очень-то способны договориться между собой о чем бы то ни было, пусть и о желанном для обоих результате. Поэтому в 99 процентах случаев слухи про договорные партии и заранее известные результаты – глупость и чушь. Особенно нелепы эти обвинения в адрес топ-шахматистов, и в первую очередь Каспарова, который в каждой партии играет на победу, а любое поражение воспринимает почти как трагедию. Любопытно, что самые сильные обвинения в адрес 13-го чемпиона мира раздавались именно в том матче на первенство мира, который он проиграл.
Иное дело – компьютер. Когда спрашивают про поединки с машиной, тон совсем другой – не обвиняющий, а интересующийся. Дескать, не с человеком же играл. Почему богатенькие компьютерные корпорации не могут заплатить за нужный результат?
БОЛЬШАЯ ИГРА
Мне довелось лично побывать на двух последних матчах человека и машины. В начале этого года в Нью-Йорке Гарри Каспаров играл матч из шести партий с израильской программой «Deep Junior», неделю назад в том же городе завершился матч из четырех партий с немецким «Фрицем». Год назад в Бахрейне Владимир Крамник сыграл 8 партий с тем же «Фрицем», и хотя на этом матче я не был, следил за ним тоже очень внимательно.
Мои личные наблюдения, как мне кажется, позволяют ответить однозначно: сговора между шахматистами и владельцами компьютерных программ не было. Спортивный результат всех трех матчей абсолютно игровой. Все, как говорится, по-честному.
Не надо быть особенным экспертом в области психологии, достаточно просто смотреть на то, как реагирует Гарри на события во время и после игры. Как обычно, все эмоции написаны у него на лице. Кстати говоря, куда более сдержанный Крамник, как рассказал мне приятель, американский журналист Майкл Грингард, говорил ему после первой половины матча в Бахрейне: «Майкл, эта машина просто не может у меня выиграть!» Счет тогда, напомню, был 3:1 в пользу человека, а закончился матч вничью – пятую и шестую партии Владимир проиграл.
Тем, кому недостаточно наблюдений за чемпионами, могу предложить личные впечатления от общения с командой Каспарова. Шахматисты хорошо знают невозмутимого и немногословного секунданта Каспарова, Юрия Дохояна. Кажется, ничто не способно вывести его из себя. В один из игровых дней он вдруг разговорился, а потом невольно пояснил причину: «Не могу смотреть на позицию, сердце болит». Другая запомнившаяся сценка из последнего матча. Четвертая партия, заканчивается дебют. Становится ясно, что машина выбрала беззубый вариант, при котором черные не проиграют, но и шансов на выигрыш не имеют. (Есть в шахматах такие варианты, ничего не поделаешь.) Каспаров раньше зрителей понимает, что исход борьбы предрешен – ничья. Всегда суперпрофессионально подходящий к игре, Гарри вдруг снимает виртуальные очки и с тоской несколько минут оглядывается по сторонам. Через час обязательная программа исполнена, бланки подписаны. Еще один матч с машиной завершился вничью.
Перечислять свои наблюдения я мог бы долго. Из таких вот мелочей и складывается ощущение, которое, как мне кажется, довольно объективно. Можно договориться о ходе партии, но невозможно изображать эмоции, которых нет. Кстати говоря, во время матча Каспарова с «Deep Junior» я довольно много общался еще и с создателями программы. Эмоциональные израильтяне (в отличие хозяина «Фрица», довольного жизнью Фредерика Фриделя) страшно переживали за свою машину и искренне радовались победе. Складывалось ощущение, что играет не написанный ими программный код, а собственный ребенок.
Итак, играют честно и люди, и машины. В чем же дело, почему все три последних матча завершились вничью?
ПОЧЕМУ НИЧЬЯ
Посмотрим, из чего складывались очки в этих матчах. Начнем с Крамника. Две убедительные победы – во второй и в третьей партиях, ничья с позиции силы в четвертой. В пятой партии – грубейший, одноходовой зевок фигуры в нормальной позиции. В шестой партии Владимир вновь проиграл, причем проиграл в некотором смысле «по делу» – он красиво атаковал компьютер, пожертвовал фигуру, но ошибся в расчете. Проиграл потому, что пытался спорить с компьютером на его поле. Интересно, что Владимир был настолько разочарован результатом, что не использовал всех защитных ресурсов – в финальной позиции он имел хорошие шансы на ничью.
Теперь вспомним первый матч Каспарова. Уверенная победа в первой партии. Во второй Гарри классно переиграл машину, использовав ее любовь к материалу, но ошибся в реализации – ничья. В третьей партии Каспаров владел инициативой, атаковал, но проиграл партию грубым зевком. После этого игровой перевес перешел к машине – в четвертой партии Гарри вынужден был искать ничью в неприятном эндшпиле. В пятой машина пожертвовала фигуру за инициативу, и Каспарову пришлось смириться с ничьей, хотя объективно жертва некорректна. Во втором матче Гарри не выиграл хорошо складывавшуюся первую партию и грубым зевком проиграл вторую, переиграв машину по ходу партии. Только исключительно удачная для человека третья партия позволила ему спасти матч.
Какие выводы можно сделать? Во-первых, из четырех проигранных людьми партий три проиграны грубыми зевками. При этом людьми не выиграны еще как минимум три удачно складывавшиеся партии. Оба гроссмейстера – и Каспаров, и Крамник — упустили в матчах с машиной массу возможностей. Такого количества зевков и небрежностей от обоих шахматистов в партиях с людьми можно дожидаться годами. Причины, в общем-то, очевидны – они лежат в области человеческой психологии. Отношение к компьютеру меняется у игрока ежеминутно – от снисходительного, когда машина пытается проводить в жизнь какой-то план, до ужаса – когда начинается открытая борьба и компьютер начинает считать варианты. Самая главная проблема игры с машиной не в том, что человек ошибается – компьютер тоже ошибается, — а в том, что машина не прощает ошибок. Существуют уже целые типы позиций, глядя на которые можно предсказать результат. Эта предопределенность, конечно, очень давит на игрока и не дает ему играть в полную силу.
Что касается последнего матча, то при том, в какие условия был поставлен человек, ничью можно считать хорошим результатом. Как справедливо заметил хозяин «Фрица» Фредерик Фридель, Гарри очень любит всякие высокотехнологические штучки, но все же игра без доски, в виртуальных очках, совершенно неприемлема. Это признал позже и сам Гарри, который сказал: «Виртуальная X3D-технология великолепна для «стрелялок», но не очень подходит для тяжелой интеллектуальной работы».
ЧТО ВПЕРЕДИ?
Есть ли будущее у шахматных матчей человека и компьютера? На ближайшие лет пять есть наверняка. Компьютеры играют еще недостаточно сильно. Но вот условия проведения этих матчей будут меняться. Уже сейчас ясно, что на человека падает слишком большая психологическая нагрузка, и даже закаленные в турнирах профессионалы не выдерживают напряжения. Как сэкономить человеческую энергию и при этом не потерять спортивного интереса к матчу, сейчас думают шахматные организаторы и арбитры. Задача – не облегчить человеку жизнь, а всего лишь добиться примерно равных условий. Пока просматриваются два направления – можно разрешить человеку пользоваться в дебюте компьютерной базой, а также смягчить требования к игре в цейтноте. Понятно, что программа не может просрочить время просто по определению, поэтому и человеку, с моей точки зрения, ставить баранку за просрочку времени несправедливо.
О том, как изменятся правила игры людей с машинами, мы узнаем очень скоро. Думаю, что уже в следующем году будет сыгран еще один матч между человеком и компьютером. Если машину и человека уравняют в правах, мы увидим наконец результативный матч.
