Велошоссе. Отчаянный русский. Своей заряженностью на борьбу Михаил Игнатьев покорил Италию, знающую толк в велоспорте
ВЕЛОШОССЕ
ДЖИРО Д’ИТАЛИЯ
С чемпионами всегда нелегко. Бывают вовсе крайние случаи, вроде Лэнса Армстронга, расплескивающего избыточную, иной раз далеко не позитивную энергию в повседневной жизни на окружающих. Олимпийский чемпион, ныне звезда «Тиникоф Кредит Систем» Михаил Игнатьев – совсем другой. О нем – сегодняшний рассказ.
ПАН ИЛИ ПРОПАЛ
Михаил держится со всеми наравне, не «звездит» и не пытается строить товарищей по команде в шеренгу. А вот на полотне трека или на шоссейном серпантине соперникам рядом с ним становится неуютно.
Он не любит ждать и ненавидит оглядываться. Уехавшему с ним в отрыв (а убегать от группы для Игнатьева – способ существования в гонке) придется вкалывать до полуобморочного состояния — иначе не удержаться.
На шоссе Игнатьеву хочется прибрать к рукам много всего разного – от классических однодневок до трехнедельных многодневок, и пока он только обживается и примеривается. Позавчера вот примерился – трех километров не хватило для комплекта из розовой майки и победы на этапе «Джиро».
Мои итальянские коллеги уже, по-моему, растратили запас эпитетов и пошли повторяться – немудрено, если статья об Игнатьеве каждый месяц появляются в толстом велосипедном журнале, а то и в двух. Его победа на «Трофео Лаигуэлья», однодневке, которая открывает итальянский календарь и поэтому каждый год оказывается в центре всеобщего внимания, победа в «самоубийственном» стиле (с атакой в том месте, где фавориты вроде бы и так шли на максимальной скорости, но он уехал от них с мощностью паровоза) принесла Михаилу такую популярность в стране с велосипедной душой, какую не могла подарить даже олимпийская медаль.
Итальянский болельщик любит отчаянных, ускоряющихся с космической скоростью, по принципу «пан или пропал». И все же Миша не раз признавался, что его коробит привычка тамошних репортеров выпячивать достижения в регулярном профессиональном календаре и недооценивать успехи даже на олимпийской арене.
Проблема очень многих молодых талантов, которые начинают адаптироваться в профессионалах, частенько заключается в благоговейном ужасе перед большими именами. Уважение к достижениям соперников-ветеранов – дело, безусловно, хорошее и в велоспорте необходимое (если будешь исповедовать принцип «я – новый король, забудьте старых», в пелотоне рискуешь стать изгоем).
Но у многих молодых гонщиков пиетет доходит до степени, которая парализует все их усилия – и они могут долгими годами оставаться в тени великих. Особенно когда спортсмен приходит один в уже сложившуюся команду и становится штатным подносчиком снарядов с перспективой вырасти по службе только через продолжительный срок.
«ВЫСОКО СИЖУ. ПЛОХО…»
Михаил Игнатьев в гонки высшей профессиональной лиги вошел вместе с командой – российской, молодой. И ситуация совсем иная: пробовать выигрывать он начал сразу и успешно. Да, он помнит, с какими людьми приходится соперничать, но, как и другой выпускник питерской школы Кузнецова, Павел Брутт, после старта думает только о гонке, а не о ее значимости.
У них с Бруттом «творческое соревнование» с самого начала сезона.
На телеэкране за два дня в сумме пробыли столько, сколько иная команда «Про Тура» целиком – за месяц. Есть, как известно, в пелотоне «телевизионные» гонщики, которые уходят в отрыв исключительно демонстрировать спонсорские логотипы, но здесь не тот случай – ребята уезжают за победой.
На этапе «Джиро», проведенном в бесконечном отрыве, Игнатьев атаковал на первом же километре. Сумел увлечь за собой в отрыв матерого итальянца из нашей команды, Элио Аджиано, и хриплый «дедушка», которому уже за 35, вкалывал на вчерашнего юниора на совесть (когда журналисты бросились интервьюировать Михаила на финише, едва ли не первое, что он высказал, была благодарность Адже).
Где и когда выдаст Игнатьев свою кинжальную атаку, иной раз не могут предсказать не только соперники, но и собственные спортивные директора. План на предстоящий этап, составленный на собрании команды, в отношении Михаила может превратиться в некий набросок, который можно десять раз перерисовать.
Коцци, стараясь не срываться на крик (повышать голос на Игни – себе дороже), твердит в микрофон: «Дай Висконти поработать, он у тебя все время на колесе, он хороший спринтер, на финише, если доедете, может высунуться!». Ноль внимания. Игнатьев думает только о розовой майке и о том, что группа приближается. Советы, вопросы, подбадривающие возгласы – все проходит мимо ушей.
«Инджестибиле!» – разводит руками Клаудио. Значит – «неуправляемый». Но Миша в эти долгие часы бешеного сражения с двумя сотнями соперников воспринимает только одну информацию: «Кванти минути?». Сколько минут преимущества? В тот день их оказалось чуть меньше, чем надо.
Нелегко с чемпионами. Вечно они чем-то недовольны. Посадкой Игнатьева восхищаются многие эксперты: как он на протяжении стольких часов может сохранять такую аэродинамическую позицию?!
Но вот характерная сцена: на тренировке перед командной гонкой Михаил подъезжает ко мне и просит сфотографировать его сбоку на ходу. Нет, не на память. Хочет посмотреть, как поставлена рулевая насадка и подлокотники в комбинации с обычным шоссейным велосипедом. Смотрит снимок и качает головой: «Высоко сижу. Плохо…».
Нет для него предела совершенству.
