Марафонский Бог. Наш корреспондент вышел на трассу вместе с 72‑летним Андреем Чирковым, пробежавшим 177 марафонов
Забег у новогодней елки
«Собираюсь на марафон по Великой Китайской стене, на которую ведут десять тысяч ступеней. Каждое утро тренируюсь на Воробьевых горах: четыре тысячи ступенек вверх и столько же вниз», – сказал мне московский пенсионер Андрей Чирков. Что оставалось вашему корреспонденту? Пробежать марафон вместе с ним…
– Подъезжайте в субботу, к одиннадцати, – в трубке бодрый голос Андрея Львовича. – Только оденьтесь теплее и возьмите термос с горячим чаем.
Проселочная дорога под Зеленоградом. Опушка сосновой рощицы. Полсотни участников марафона – от школьников до пенсионеров. Забег посвящен годовщине контрнаступления советских войск под Москвой.
Ищу глазами Чиркова. Среднего роста, седые усы, зеленая шапочка – похоже, он.
– Привет, Николай! – первым окликает меня «дедушка». Грудь колесом, в глазах чертики. – Разомни голеностоп. Местность пересеченная, да к тому же снежком припорошило. Не дай бог споткнешься о камень.
МАРАФОНЕЦ-ДИКАРЬ
Никогда не любил бег. На старте терзают мрачные мысли. Сколько продержусь? Километр? Два?
– Не переживай, я ж не садист, чтобы звать тебя на полноценный марафон, – фиксирует Чирков мою нервозность. – Побежим легонько трусцой – у меня колено больное.
Наставник не обманул: со старта уходим не торопясь. Чирков выдыхает громко, руками работает активно. «Чем короче шаг, тем лучше», – между делом воспитывает меня гуру.
– Знаешь, как меня называют? Марафонец-дикарь! Я ведь нарушил все возможные и невозможные законы, – под неторопливый разговор преодолеваем первый километр и вбегаем в лесок. – Занимался-то без тренера. А все потому, что чутко слушаю свой организм. Он сам все подскажет. Если вдруг устанешь, не беги через силу, лучше перейди на ходьбу. Но ни в коем случае не останавливайся! Я, когда сам начинал марафонить, минуту бежал, пять шел. Когда подравняешь время – пять бега и пять ходьбы, – считай, что стал бегуном!
БЕГОМ ОТ ПЬЯНСТВА
А начал Чирков свой бег чисто по-русски. Сидел он как-то с друзьями после работы. И, выпив лишнюю рюмку, начал хвастаться перед приятелем-марафонцем: мол, пробежать 42 километра – фигня. Поспорили, что выйдет на старт через сто дней.
– Утром встал, голова трещит, – вспоминает на глубоком выдохе мой партнер. – Но что делать? Обещал! В первый день пробежался, домой вернулся зеленым. А после первого марафона чуть не умер. Как финишировал, так меня сразу под белы рученьки и прямо на скамейке под капельницу. Оказалось, предынфарктное состояние.
Чирков слегка прибавляет ход: дорога идет на спуск.
– Знаешь, сколько сейчас с нами бежит старичков, которых бег спас от пьянства? Вон, видишь, в синем спортивном костюме за поворотом? Он вообще раньше в запои уходил, а сейчас только минералочку и чай пьет.
Год назад перед очередным марафоном Чиркову нужна была справка из больницы. Врачи взяли анализы, сняли кардиограмму и опешили – нарушения сердечного ритма! Прописали дорогущие лекарства. Пациент еле уговорил докторов провести еще одно обследование – после пробежки на тренажере. И – о, чудо! – результаты оказались отличными.
– Это меня мама с детства приучила, – улыбается из-под шапочки Чирков. – Если голова у нее болела, она таблетки не пила, а просто терпела. И я так же. Поболит – перестанет.
НА СЕВЕРНОМ ПОЛЮСЕ
А из-под моей шапки уже льется пот. Вспоминаю совет марафонца-дикаря и перехожу на быстрый шаг.
– Хорошо, – сердобольно соглашается «дед» и следует моему примеру. – Сегодня не замерзнем. Я раз участвовал в марафоне на Северном полюсе, вот где мороз!
– Вы это серьезно, Андрей Львович? – дежурный вопрос, чтобы перевести дыхание.
– Какие шутки?! Минус 30 и стопроцентная влажность. Снега где по колено, где по пояс. Так я еще после забега в прорубь хотел нырнуть. Но руководитель полярной базы строго-настрого запретил:
«Видишь пистолет? Если нырнешь, пристрелю!». Пришлось всего лишь облиться водой. Пока окатывал себя из ведра, к ногам уже ледышки долетали. Иностранцы, с которыми мы бежали, были в шоке.
Кричат: «Crazy russian!»* – усмехается Чирков.
– Утеплялись сильно? – возобновляю бег. Чирков пристраивается рядом. Воспоминания о Северном полюсе ему явно в радость.
– Три пары варежек, несколько свитеров, маска на лицо… А все равно холодно. Видите ухо? – Чирков приподнимает шапочку. – Оно тогда незаметно высунулось, обморозился, чуть не ампутировали.
Но зато я оказался старейшим жителем планеты, пробежавшим этот марафон. Сейчас мой результат превзошел какой-то американец. Я, конечно, хотел побить его время, да дороговато лететь на полюс.
– А в первый раз нашли спонсоров?
– О чем вы, Николай! Тетка у меня тогда умерла и завещала мне квартиру в Ленинграде. А я квартиру-то продал и на эти деньги полетел.
ОВСЯНКА, СЭР!
Особых правил питания у Чиркова нет.
– Люблю овсянку, – мечтательно произносит он, и я вдруг с нежностью вспоминаю про свой чайный термосок. – Каждое утро варю. И никаких диет. Главное – не переедать. Видишь, какой я стройный!
Правда, жена ворчит: раньше был мужик как мужик, а сейчас – суповой набор, одни кости!
Стоит ли удивляться, что на серебряную свадьбу Андрей Львович преподнес супруге… марафон. В Африке.
Взял любимую с собой!
– Хотелось настоящей экзотики, – улыбается он, – а не египетских рыбок. В Африку так в Африку – с саваннами, львами и крокодилами. В общем, забег на Килиманджаро. Я тогда занял первое место среди 60–70‑летних. Маршрут пролегал на высоте 1500–2000 метров. А вокруг носятся негритята босоногие. Кричат мне: «Бобу! Бобу!» – это у них вроде как дедушка. Воду мне таскали. Чудные ребятишки!
«На пятом километре заканчиваем», – сразу предупредил меня Чирков. Выбегаем на шоссе. Народ на автобусной остановке провожает нас смешками.
– Неприятно, Андрей Львович?
– Привык. Когда бежишь в Нью-Йорке, на улицу высыпают тысячи людей, все ликуют, подбадривают. В мире только две страны, где на марафон людям наплевать. Первая – понятно какая, а вторая, вы не поверите, – родина этого самого марафона. Когда бежали по Афинам, нас водители возненавидели: мы им движение перекрыли. Гудели так, что уши закладывало.
Вот и финиш. Чирков словно и не бежал – бодр и говорит без одышки. Чего не могу сказать о себе. Но разве с Чирковым впадешь в депрессию?!
– Видишь журнал, – Чирков достает из сумки удивительное издание. – Здесь собраны самые импозантные марафонцы. Вот я, а вот британец. Ему сто четыре года, а он еще пьет пиво и курит!
– Вы тоже до ста будете бегать? – задаю риторический вопрос.
– И тебе, Николай, желаю. Моему сыну 31, он запросто может с утра пробежать и десять, и двадцать километров. Дочери от прошлого брака – 43, живет в Америке, бегает вместе с мужем. И я с ней трижды марафонил по Филадельфии. Однажды мы зарубились под Ниагарским водопадом.
