Двукратная чемпионка мира по бегу Ольга Егорова: «Спорт – это бег в никуда!». История чувашской золушки, не попавшей на бал
СОБЫТИЕ ДНЯ. ЛЕГКАЯ АТЛЕТИКА
СМОТРИТЕ, КТО УШЕЛ
На Играх-2000 в Сиднее она стала первой русской, бросившей вызов беговой элите мира на дистанции 5000 метров. А в 2001-м, облитая грязью допинг-скандала и допущенная к старту в последний миг, затравленная золушка… привезла домой медаль чемпионки мира.
Спустя семь лет грянуло «дело семи»: накануне Пекина Егорову дисквалифицировали за несоответствие ДНК в допинг-пробах вкупе с еще шестью легкоатлетками. Та шестерка сейчас возвращается в спорт. Но не Егорова…
– Каблуки – моя стихия! – три года назад распрощавшись с шиповками, Оля Егорова отбивает по набережной Чебоксар в босоножках свою третью весну-чечетку.
– Я не вернусь. В 39 лет не возвращаются. До 60 бегать – и сразу в гроб?! Спорт для красивых и молодых. Олимпийская мечта не сбылась – так не надо издеваться над зрителем. Я набегалась. Спорт – бег в никуда.
«Все сначала» – это работа мужа (экс-тренер Ольги – Николай Анисимов) преподавателем в педуниверситете с окладом в 4330 рублей… И Олины полтора года директором спортшколы № 1 в Новочебоксарске – самой большой в республике…
– 2500 занимающихся, 13 отделений, 120 человек в штате. Я опять превращалась в спортсменку – возвращалась в восемь вечера домой и падала. В апреле уволилась. Решила – хочу жить.
«Жить» – значит бегать вечерами с мужем и дочкой Женей в лесу. Присматривать за фитнес-центром, который супруги решили построить десять лет назад. Съездить в деревню под Нижним Новгородом. Там рыбалка, у отца дом, гуси и кролики. И бабушка, которой 87. Еще бегает.
«ЗА ЭТОЙ ДЕВОЧКОЙ НЕ СМОТРЕЛ»
– Как к вам Оля попала?
Николай: Оля дралась дома с младшей сестренкой – и мать ее привела в спорткомплекс: заниматься теннисом. Им на вахте говорят: «У нас тут открывается манеж…». Они пошли посмотреть. А в манеже – красное покрытие, все блестит.
Так случайно Оля попалась ко мне.
Я за этой девочкой не смотрел. У меня доходило до 67 человек на занятии. Там были более талантливые. Но вдруг даю эстафету, одна девочка берет палочку последней – и прибегает первой! Вижу ее впервые: «Как фамилия?» – «Егорова». – «Будешь тренироваться. Не пропускай». Но она хоп – и пропала! А я за ней уже стал следить, отмечал в журнале.
Приходит – спрашиваю: «Егорова, ты где была? Три пропуска подряд!» – «А я участвовала в городских соревнованиях по пионерскому многоборью: метание мяча, 60 метров, прыжки в длину и длинный бег». – «И что ты там делала?» – «Выиграла». – «Чего?!» – «Выиграла!»
Я ей на юниорском ЧЕ планировал 4,25 в беге на 1500м. Она 4,14 пробежала и взяла бронзу! Нам обоим дали премии, мне сразу двухкомнатную квартиру выделили.
– Когда вы на Олю впервые стали засматриваться как на девушку?
Н.: Ехали в 87-м на турнир в Брянск, стал я думать: «Неплохо бы на ней жениться». Она в 9-м классе. Потом начал ревновать. Жду на тренировке – ее нет. Прихожу к ней домой, а там мальчик сидит! Меня затрясло.
Не мог ее представить девушкой другого парня. Я всегда видел Олю только рядом с собой. Все думал: разрешит она мне поцеловать ее или нет? Однажды в гостях у моего друга, не говоря ни о чем, просто молча прикоснулся к ее губам и поцеловал.
«СВАДЬБА НАЗНАЧЕНА!»
Н.: В 92-м я на работе сказал: «Все. За такую зарплату не тренирую!». И – в Германию. Поехали вдвоем: Леша Марков заканчивал иняз в пединституте. Я знал много слов… но немцы, если в грамматике не варишь, тебя не понимают: «Коля, ферштейн нихт!». Через 17 дней скитаний по Германии нашли работу. В Пархиме немец Ласт взял нас строителями в «Форс-Баумшуле» – фирму по выращиванию деревцев. Мы строили подвал для хранения саженцев.
А через три месяца (я был уже главным растворщиком) мне говорят: «Коля! Давай в Гамбург на большую стройку! Сто двадцать марок в день» (это почти 90 долларов). А у меня в голове – Оля. Звоню: «Что делаешь?» – «Заканчиваю кооперативный институт». – «Замуж не вышла?» – «Нет». – «Будешь тренироваться?» – «Скажете – буду». – «Тренируйся. Я приеду».
Разница у нас была – 15 лет. Я тогда сам себя стеснялся – вздумал на ученице жениться. А в 94-м не выдержал и сказал Олиной маме: «Так больше продолжаться не может! Свадьба назначена». А мать мне: «Ах, ты такой-сякой! Тебе столько лет – а ты на ребенке хочешь жениться?!» Оле 22 было. Тесть был за. С тещей на свадьбе помирились.
О.: Страна ломалась, все держались поближе к земле: кто – повар, кто – кондитер, я поступила на бухгалтера. Потом ввели платное образование… Нам позволили доучиться – но мы все прошли не за пять курсов, а за три с половиной.
Поступив в институт, я тем же летом поехала на юниорский чемпионат Европы в Югославию. Так хотела медаль – невообразимо! Первое-второе место уже убежали, билась с немкой за третье. На финише я выложилась, меня вырвало. Я эту медаль вырвала. Я на взрослых чемпионатах мира так не боролась. Там психика другая: или ты готов, или нет. А тут не знала брода, не знала огня.
После юниорского возраста я… забеременела, и муж сказал: «Рожай! Черт с ней, с «молодежкой»! Быстрей во взрослую попадем!». Но у нас не хватало денег, и старт замедлился. Родила в 94-м, а в сборную вошла в 97-м.
«БАНДА ТЕТОК С ДЕТЬМИ»
Н.: Оля осталась в шаге от отбора на Игры-96. Я не мог ее тренировать: надо было зарабатывать, чтобы прокормиться. Я продал свою «копейку» за 1300 марок, стал гонять машины. Сейчас думаю: как она могла так жить? Я ей, уезжая, оставлял денег впритык.
Тридцать машин перегнал, а потом у меня в гостинице украли паспорт, права и пять с половиной тысяч долларов. Я на эти деньги должен был пригнать человеку машину в Чебоксары в течение месяца. Он ждать не стал. Двенадцать часов ночи. Стук в дверь. «Открывай! Поговорить надо!» Он и двое с наколками. Зашли. Закрылись на кухне. Вытащили ножи: «Либо деньги, либо похороним здесь». А Оля – в спальне: все слышит, там ребенок орет. Еле уговорил. С такими словами: «Завтра в десять утра у вас будет машина». Утром пошел к своему другу Володе: «Одолжи мне машину. Я тебе через месяц пригоню».
О.: Тренировалась два раза в день. Ребенка утром укладывала – а сама на зарядку на школьный стадион. Пробегала четыре километра, по пути забегала в магазин, брала хлеб, молоко. Стиральной машинки не было – стирала вручную. В магазинах пусто – надо готовить. Чая утром попила – пока ребенку кашу сваришь, пока в молочку сбегаешь, уже обед, борщеца бы навернуть. Но… вот картошка лежит, вот свекла – а времени сварить нет. И на меня иногда такое отчаяние нападало: сяду на диван и плачу: господи, думаю, хоть кто-нибудь мне сварил бы. А потом встану: «Так. Ладно, размазня! Сейчас сготовлю!».
– Пока не нашелся спонсор – и стал кормить вас в своем кафе?
О.: Не меня одну. Марафонка Люда Петрова родила второго ребенка и говорит: «Все, я тоже начну бегать!» Образовалась целая банда теток с детьми. Одной тяжело, а впятером мы – сила! Дело в гору пошло. Но все слабенькие были, после родов ножки у всех дрожали. А у тренера Люды был ученик. Приехав из деревни в город, он стал бизнесменом. Владимир Ермолаев, у него – вещевой рынок и кафешка на рынке. Его тренер к нему обратился: «У меня девчонки начали тренироваться. Им бы питание…» И у нас появился свой столик. Мы заказывали первое, второе, салатик. Нам давали квитанцию – мы расписывались, что мы поели. Приходили домой сытые, натренированные – и поэтому оставалось время на отдых, и результаты пошли быстрее. Петрова дважды выиграла нью-йоркский марафон. То есть не зря. Не просто съели – и ушло в песок.
«МНОГИХ ВЕЛИКИХ ЛОВЯТ»
—В 2001-м вы стали чемпионкой мира наперекор травле. Британка Рэдклифф размахивала плакатом «Мошенники ЭПО – вон!». Румынка Сабо твердила: «У меня нет шансов в состязании с роботами!»
О.: В Эдмонтоне спасло то, что я ничего не читала, не слушала. Просто тренировалась и думала: будь что будет. Была железно уверена: в тройку попаду. Готова была прекрасно.
– В сказке «Золушка» есть замечательная фраза: «Очень вредно не ходить на бал, особенно когда ты этого заслуживаешь». Почему после блестящего сезона в 2001-м вы не попали на легкоатлетический бал в Монте-Карло?
Н.: Считаю, ИААФ не хотела там видеть Ольгу – и нарочно написали в приглашении «Елена». Изменили имя. Шенгенская виза у Оли закончилась с последним стартом. Надо было открывать новую. А прислали б они новое приглашение – неизвестно…
О.: В 2005-м я стала серебряной на мире. А в последний раз бежала на чемпионате России в Казани в 2008-м.
– Вы можете сказать, что за карьеру ни разу не употребили допинг?
О.: Нет, я так сказать не могу. Вы думаете, вы ни разу не принимали допинг? Вы капли в нос капали? Вот. (Засмеялась.) Наш человек!
Н.: Многих великих чемпионов перед уходом ловят – и им все равно приходится заканчивать с позором…
ИСТОРИЯ ВОПРОСА
«ДЕЛО СЕМИ»
22 июля 2009 года за несовпадение ДНК в анализах допинг-проб, сданных в 2008-м, семь ведущих российских легкоатлеток – Елена Соболева, Дарья Пищальникова, Гульфия Ханафеева, Юлия Фоменко, Светлана Черкасова, Татьяна Томашева и Ольга Егорова – были дисквалифицированы на 2 года и 9 месяцев начиная с 31 июля 2008 года. Все их результаты, показанные после 10 апреля 2007 года, были аннулированы (с возвращением призовых).
30 апреля 2011 года срок дисквалификации, наложенный ИААФ, истек. Первой в спорт вернулась дискоболка Дарья Пищальникова – 7 мая она выиграла первенство Ставрополья. 24 мая Пищальникова выиграла второй старт, взяв золото на командном чемпионате России в Сочи с результатом 63,61 м. На том же турнире состоялось возвращение Гульфии Ханафеевой – она выиграла серебро, метнув молот на 68,2 м.
ЭКС-ГЛАВНЫЙ ТРЕНЕР СБОРНОЙ РОССИИ ВАЛЕРИЙ КУЛИЧЕНКО: Я ЗАПРЕЩЕННОГО НЕ ДАВАЛ!
«Ну, приехали в Кисловодск допинг-офицеры – взяли пробы. Я тут при чем? – на звонок через четыре года Валерий Куличенко реагирует эмоционально. – Я что, присутствовал при сдаче? Забирал пробу? В жизни не общался с допинг-офицерами, приезжавшими в сборную. Я не знаю их!»
— Вы говорили: «Или ты с нами: ешь! Или ты не с нами – езжай заниматься физкультурой»?
— Я таких разговоров не вел! То, что я знаю как профессиональный тренер в физиологии и биохимии, не знает никто. Я знаю состояние человека. И могу корректировать его спортивную форму путем тренировочного процесса. Разговоры со спортсменами вел лишь о подготовке и методиках тренировки. Они взрослые люди, каждый сам отвечает за свою судьбу. Я ни перед кем не стоял с автоматом и не заставлял: «Делай! Не то расстреляю».
Знаете, какую я принял команду в 1998-м и какой она была, когда я ушел в 2007-м? Меня «убили» люди, на которых я работал. И сейчас во всем виноват Куличенко?
— Вы можете сказать, что при вас допинга в сборной не было?
— Только за себя могу отвечать… За других нет.
— Но вы были главным тренером – разве врач мог дать лекарство без вас?
— Откуда мне известно, что врач давал?! А спортсмены сами, знаете, принимают сколько? Я лично ничего запрещенного никому не давал.
— Это правда, что шли в ход пробы работниц кисловодской гостиницы?
— Я не знаю, кто что сдавал! Если спортсменке надо поменять мочу – она же не ко мне идет, она ищет кого-то, с кем ей можно договориться. И где гарантия, что «сменщик» не принимает наркотики, не пьет алкоголь? Еще спортсменка должна договориться с доп-комиссаром, чтобы тот принял у нее другую мочу. И сколько людей в этой цепочке должно быть заиграно?
Я в эти игры не играл. Меня сделали крайним в этой борьбе.
— Вспоминают, что «фармакология была спасением и договором о том, что спортсмен – в сборной»…
— В сборной был один договор – спортивный результат. Ничего другого. Великие спортсмены – это гении. Им природа дает. Им ничего не надо – никаких препаратов. Я ничего не давал, ничего не знаю, ни с кем ни о чем не разговаривал. Оставьте меня в покое. Дайте спокойно помереть, а?..
ВОПРОС РЕБРОМ
ЧТО СДЕЛАНО, ЧТОБЫ ИСТОРИИ, ПОДОБНЫЕ «ДЕЛУ СЕМИ», БОЛЬШЕ НЕ ПОВТОРЯЛИСЬ?
Виталий МУТКО, министр спорта:
— Важно было изменить отношение к допингу в России. Ведь спортсмены, попавшиеся на допинге, представлялись невинными жертвами. Сейчас мы переломили ситуацию. Улучшается и медико-биологическое оснащение спортсменов. Вкладываются серьезные средства в реабилитационные центры.
В ближайшее время в административный кодекс внесут поправку о допинге.
Марат БАРИЕВ, исполнительный директор ОКР:
— Сейчас по отношению к допингу в России выработана жесткая позиция. Даны большие полномочия РусАДА. Берется большое количество проб на внутренних соревнованиях. В том числе юношеских — этого не было вообще. Приняты антидопинговые программы — они есть у всех федераций. ОКР и надзорные структуры жестко контролируют выполнение этих программ.
Все наши кандидаты в сборные задействованы в антидопинговой программе ВАДА. Контроль за ними идет почти в круглосуточном режиме.
Разработано положение об олимпийской сборной России. Отдельным пунктом все члены команды обязуются соблюдать антидопинговые правила со всеми вытекающими последствиями. Да, каждому в голову не заглянешь, и исключать ничего нельзя. Но барьеры на пути допинга поставлены серьезные.
ЗАСЛУЖЕННЫЙ ТРЕНЕР РОССИИ НИКОЛАЙ АНИСИМОВ: Я ВЫКИДЫВАЛ НА ВЕТЕР $ 1 500
Супруг и наставник Ольги Егоровой, оставившей беговую дорожку, согласился рассказать о том, что обычно скрыто от глаз спортивных журналистов.
– Мы сидели в Кисловодске на олимпийской верхней базе. Куличенко (экс-тренер сборной России по легкой атлетике. – Прим. ред.) знал, что приедут допинг-офицеры. Но мне сказал: «Вас в списке нет. Вам не надо сдавать пробу». Мы приняли новый препарат от сердца (у Оли были проблемы с сердцем). Утром позавтракали. Оля таблетку с чаем выпила. Спускаемся вниз, а по лестнице поднимается гостренер: «Вам надо сдавать».
– В 2008-м речь шла о подмене проб. Это было тогда же, в Кисловодске?
– Тогда – нет. Я свидетелем не был. Возможно, менять пробы приходилось раньше. Ну, конечно, ДНК не совпадет – когда сначала сдаешь не свое, а потом – свое.
– А «не свое» – это чье?
– Работников гостиницы. Особенно в Кисловодске. Это был риск. Я на это не шел. Когда я слышал об этом от тренеров, поражался: «Вдруг, – говорю, – они больные?! Обнаружат какую-нибудь болезнь…»
«В РОССИИ НЕТ ЛАБОРАТОРИЙ»
– На вас в сборной давили?
– Разговор был короткий. Или ты с нами: «Ешь!» Или ты не с нами – езжай заниматься физкультурой! Можно было не принимать, но не быть в сборной. Такой была и советская система, и сейчас – никуда от этого не денешься. Я понимаю гостренеров: перед ними наверху ставят медальный план. Они пообещали 6–7 медалей. Не будет, им скажут «до свидания». Всегда ведь только золото интересует… Говорят: Африка бежит на своих генах. И Африка – все принимают! Все! Даже такие великие, как Карл Льюис и Эдвин Мозес, и те признавались: они тоже принимали запрещенные препараты.
– Выиграть на высоком уровне – европейском, мировом – без допинга уже невозможно?
– Принимают фармакологию все – но выигрывает тот, кто грамотно тренировался и правильно подошел к старту.
– Почему у одних допинг обнаруживают, а у других – нет?
– Нужно знать, сколько дней ловится тот или иной препарат. Здесь же не то что дни – часы рассчитывают! А в России нет лабораторий для исследования западных препаратов, поэтому и происходят ошибки.
– Может быть у каждого тренера, помимо тетрадки, в которой расписаны тренировки, вторая – где по часам расписан прием лекарств?
– Да. Только этим должен заниматься не тренер, а врач. В приеме восстановителей мы с Олей всегда ориентировались на врачей. Без врача ничего нельзя делать. Хотя тренер Куличенко – великий, у него звериное чутье на фармакологию – нутром чувствует: этому спортсмену именно столько надо, сколько он напишет.
– Куличенко дозы сам рассчитывал?
– С доктором сборных команд России по легкой атлетике. Импортную фармакологию я всегда покупал у них – в сборной, потому что в России ее больше нигде нельзя было купить. Покупая у них, мы были уверены, что все средства хорошие и приведут к успеху. Но я должен был взять на две тысячи долларов – а мне было нужно на пятьсот. И я полторы тысячи на ветер выкидывал. Оля столько съесть не могла. А продать их не мог: вместе с ними должен был мозги свои продавать, то есть расписать другому тренеру, как это принимать. А это нельзя было. Приходилось выбрасывать.
«САМАЯ ГРУСТНАЯ ИСТОРИЯ»
– Перед Олимпиадой в Афинах мы с Олей поставили цель. Но вмешался Куличенко, приехал на сбор и стал сам тренировать. Я взбунтовался: «Олимпиада в августе – нам не надо входить в форму сейчас!» Потом я из Кисловодска заехал к нему в Москву в федерацию: «Все, – говорю, – Егорова – в форме, чего вы и добивались». Привел ему данные лаборатории по крови. Если у Оли Егоровой гемоглобин – 175, гематокрит – 52, содержание железа – 15, тестостерон – 4 – это все. У нее никто не выиграет, она и рекорд установит. «Сейчас, – говорю, – конец мая. И что нам делать? Невозможно три месяца держать форму! А основной старт в Афинах – в августе». И пошла у меня Оля по стартам. Все пять на одной ноге выиграла. «Ну, все, – говорю. – Олимпиаду провалим».
А другие в это время готовились к одному старту и копили силы, чтоб потом в Афинах выдать результат. А у Оли – одиннадцатое место. Ей тогда 32 года было. Считай, последний шанс. Афины – самая грустная наша история. Всю ночь плакали.
ЛИЧНОЕ ДЕЛО
Ольга ЕГОРОВА
Родилась 28 марта 1972 года в г. Новочебоксарск (Чувашия). Живет в г. Чебоксары.
Достижения: Двукратная чемпионка мира (2001) в беге на 3000 м и 5000 м, серебряный призер ЧМ (2005) в беге на 1500 м. Обладатель Кубка мира (2002). Победитель (1998, 2002), серебряный (2001) и бронзовый (1999) призер Кубков Европы. Победитель Игр доброй воли (2001). Победитель (1997-зима, 1999-зима, лето) и серебряный призер (2000, 2002) чемпионатов России. Участница двух Олимпиад – в Сиднее (2000) заняла 8-е место, в Афинах (2004) – 11-е.
Личные рекорды: 5000 м – 14.29,32 (2001), 3000 м – 8.23,26 (2001), 1500 м – 3.59,47 (2005).
В сборной России с 1997 по 2007 год. Заслуженный мастер спорта по легкой атлетике (2001).
