Король партера. Самбо – национальная идея самозащиты России
ГОСТЬ РЕДАКЦИИ
Рейтинги и опросы общественного мнения говорят, что нам повезло с Президентом. При всей неоднозначности статистики в данном случае нужно признать, что она объективна. В части спортивности нашего главного начальника. На коне скачет, на лыжах катается, самбо занимается. И, что особо радует основу электората – женщин, практически не выпивает. Впрочем, и в поведении Президента случаются исключения. Вот, например, после одного из турниров Владимир Владимирович на банкете сам поднял пусть не бокал, но рюмку за здравие своего кумира. А значит и у президента таковой есть. И имя ему – Давид РУДМАН. Шестикратный чемпион Советского Союза по самбо. Создатель уникальной школы «Самбо-70». Автор книг и монографий. Экспериментатор и педагог. Повторюсь – кумир президента Путина. Сегодня Давид Львович — в гостях у «Советского спорта».
ЗА КОГО ПЬЕТ ПРЕЗИДЕНТ
— Давид Львович, случай с тостом – красивая история, работающая на ваш и без того легендарный образ?
— Да кончайте вы! Действительно, Президент посетил турнир, узнав, что я в зале, пригласил на трибуну, беседовали около двух часов…
— О чем?
— Как ни странно, о самбо. Спросил меня, чем я занимаюсь. Я ответил – воспитываю детей и внуков. Он говорит: «И не скучно?» Верите или нет, я после этого задумался. Действительно, надо что-то делать. Вот сейчас небольшую революцию в самбо задумал. Моя идея заключается в объединении всех видов самозащиты…
— Но ведь самбо и есть объединенный вид…
— Да, всех учили, что самбо – это синтез тех видов борьбы, что были на территории СССР. Такая формулировка была выгодна политически. Я же докажу, что и дзюдо – это самбо. И бразильская борьба – тоже самбо. Короче, все, где защищаются без оружия, и есть – самбо.
— А как Путин воспримет эту идею? Вы ведь помните, как он боролся простым спортсменом?
— Нет, не помню. Я, напомню, был тогда уже шестикратным чемпионом Союза, жил в Москве. А Владимир Владимирович только начинал. Так что шансов увидеть его и запомнить у меня не было.
— Но он вас запомнил. Еще бы, вас ведь называли «королем партера»…
— В Японии мне присвоили «титул» «профессора борьбы лежа»…
— Что сути не меняет.
— В общем, да. Болевые приемы действительно были моими коронными. Я чаще всего выигрывал именно переводя схватку в партер. Впрочем, скажу честно, я и в стойке был хорош. Но, скорее всего, запоминаются те приемы, которые принесли тебе первые успехи. Когда тебя еще никто не знал. Тогда, в середине 60-х, действительно больше всего получалось в борьбе лежа. И выигрывал соответственно больше внизу.
— Говорят, что у вас была своя система тренировок?
— Я ставил себе задачу на тренировку – сначала десять болевых за тренировку, потом двадцать, потом тридцать. И дошел до пятидесяти болевых за тренировку. Не уходил, пока не выполнял свой «план». А время-то было ограничено!
— Правда ли, что многие сдавались вам, когда вы еще даже не успевали сделать свой коронный болевой.
— Бывало. Дело в том, что болевой прием – это прежде всего правильный захват соперника. И когда он понимает, что ему не вырваться, ничего не остается, как хлопать по ковру, признавая себя побежденным.
ДРУЖБА ПРЕВЫШЕ РЕЗУЛЬТАТА
— Давид Рудман вошел в историю отечественного спорта не только как великий борец, но и как выдающийся организатор. Ведь Президент, поднимая за вас тост, имел в виду и ваше детище – школу «Самбо-70»…
— Это вопрос или утверждение?
— Это факт. А вопрос состоит в том, что 27-летний многократный чемпион СССР Давид Рудман на пике карьеры решил уйти даже не на тренерскую, а на экспериментальную работу с детьми. Зачем?
— Захотелось. Я всех всегда тащил с собой в самбо. В институте всю группу привлек к тренировкам, секцию создал. Хотел школу еще в Куйбышеве в 1967-м создать. Но не вышло. А в Москве получилось.
— Да так получилось, что чуть ли не каждый пятый чемпион по самбо и дзюдо – воспитанник «Самбо-70».
— Результат ни при чем. Нет, конечно, очень здорово, что в нашей школе выросли сотни чемпионов. Это очень важно. Но не менее важно, что за эти годы в «Самбо-70» мы воспитали десятки тысяч здоровых людей. Здоровых и физически, и морально.
— То есть результата с вас не спрашивали?
— Спрашивали. Но я говорил: в нашей школе учится 1000 ребят (а теперь 4000). Если мы будем ставить во главу угла результат, то в идеальном случае десять человек станут чемпионами. А остальные 990? И мне удалось убедить коллектив преподавателей, тренеров, что создание коллектива, объединенного идеей самбо, важнее результата.
Я всегда на первом занятии говорил классу: один из вас станет чемпионом мира, двое-трое будут чемпионами Союза. Еще трое попадут в призеры. Но все вы получите здесь друзей на всю жизнь, друзей, которые всегда придут вам на помощь.
— Красиво. И что, этот тезис работает даже сейчас, в рыночных условиях?
— Работает. Вот, например, абсолютного чемпиона мира по дзюдо Александра Михайлина тренирует выпускник «Самбо-70» Валентин Хабиров. Он стал тренером, но все, абсолютно все его одноклассники ему помогают. Они живут одной идеей, помогают друг другу.
— Давид Львович, но ведь, создав «Самбо-70» и наладив работу, вы, по сути, бросили созданное вами здание. В конце 80-х ушли в бизнес. А потом и вовсе в Америку уехали…
— Экзюпери сказал: каждый человек строит себе тюрьму, в которой живет всю оставшуюся жизнь. В какой-то момент я понял, что «тюрьму» я уже построил. Я уже все знал, мне становилось скучно. Я так не могу. И я ушел в бизнес. И потом, мне очень хотелось понять, будет ли продолжено мое дело. Одно дело — проработать до смерти и не увидеть, как после тебя все разваливается. Другое дело – передать все своим ученикам и смотреть со стороны. Когда ты, в случае чего, можешь вернуться и все исправить.
— Был такой момент?
— Был. Я тогда предложил возглавить школу Ренату Лайшеву, своему ученику. Спросил: хочешь быть директором «Самбо-70»? Он ответил: «Давид Львович, это – мечта всей моей жизни…» И я рад, что Ренату удалось сохранить все традиции, которые были заложены нами. «Самбо-70» по-прежнему известно всей стране. Учеников не стало меньше, открываются филиалы школы по всей России. Да и сам Ренат Алексеевич вырос и как руководитель, и как педагог. Защитил кандидатскую, готовится к защите докторской. Я каждый год бываю в «Самбо-70» и вижу, что дело мое не умерло, здание не развалилось. И значит, тогда, в конце 80-х, я поступил правильно.
ГУД БАЙ, АМЕРИКА!
— Вы сейчас живете в Америке…
— Сразу прерву. Я в Америке – работаю. Мне это выгоднее как бизнесмену. А живу я в России…
— Но формально ваша квартира выходит окнами на Гудзон и вы видите все корабли, заходящие в нью-йоркскую гавань…
— Я вообще-то ни к чему формально не подхожу. Над моим домом, кстати, пролетают самолеты, за штурвалом одного из которых — самый молодой в истории «Аэрофлота» командир корабля, выпускник «Самбо-70», чемпион мира среди молодежи Роман Щербаков… Вообще-то в XXI веке неправильно говорить о границах. Есть Интернет, есть телефон. Несколько часов на самолете – и я в Москве. Нет, я не могу сказать, что я – американец. Я – Давид Рудман.
— Ну что ж, ок, как говорят в Нью-Йорке. Все действительно течет и изменяется. В ваше время в школе «Самбо-70» не было девочек, и многие ваши выпускники шутят, что жили монашеской жизнью. Сейчас же женское дзюдо имеет такие же права, как и мужское. А как вы лично относитесь к женской борьбе?
— Я не понимаю слова «равноправие». Вообще. Люди все разные. Это первое. Второе: не может быть равенства между мужчиной и женщиной. У каждого свое предназначение на земле. Я, например, не умею рожать. Как бы я ни тренировался, как бы ни боролся за это право, я никогда не научусь этому искусству. Это определенный функционал. Определенный природой. Для женщины – это самое главное предназначение, как для мужчины – умение защитить и накормить свою семью.
Что же касается борьбы, я не хочу говорить, что я «против» или «за» женскую борьбу. Когда я был студентом, я организовал секцию самбо. В группе были четыре девчонки, которые просили: давай научи! Я взялся их тренировать. Научил самозащите. Летом они поехали на картошку и к одной пристал пьяный мужик. Она ему сделала прием, и он при всех встал на колени и попросил прощения. Это имело такой резонанс, что ко мне прибежали все девчонки из института. Я говорю им, что не занимаюсь женским самбо. То есть разделил всю прекрасную половину на две неравные – «моя группа» и «не моя». А если серьезно, то я считаю, что любое желание имеет право на жизнь. Хочет девчонка заниматься самбо – пусть занимается. Самбо, кстати, более женский вид, чем мужской.
— ???
— У женщин силы меньше, а самбо – это самозащита. И женщинам больше необходимо изучать искусство самбо. Мужик может без приема кулаком дать, и все. Что касается женского дзюдо, в нем есть своя эстетика. Но когда женщина начинает, скажем, заниматься борьбой классической или, того хуже, поднимать штангу, я к этому отношусь, мягко говоря… по-своему. Телевизор выключаю.
– Как вы оцениваете перспективы нашей сборной?
— По какому виду?
— По самбо…
— По самбо мы все выигрываем.
— Но ведь бывает, что выигрываем, а кризис приближается…
— В самбо я чувствую подъем.
— А последние успехи в дзюдо как оцениваете? Что нас ждет на Олимпиаде?
— Не могу сказать, что я владею ситуацией в дзюдо на сто процентов. Но мне нравится позиция президента федерации Шестакова. До него говорили: мы дзюдоисты, а вы – самбисты. Хотя, если вспомнить, как начиналось дзюдо, то разрыв между нашими видами прошел «по живому». Все сегодняшние тренеры дзюдо – самбисты. У них психология самбиста. Психология победителя. И до тех пор, пока у нас все шло на «старых дрожжах», мы побеждали. Как только дзюдоисты забыли, откуда они вышли, они стали проигрывать. Сашка Михайлин – он ведь тоже из самбо. И Владимир Шестаков правильно сказал: мы не можем отбрасывать самбо, это наше наследие. И насколько я знаю, президент федерации самбо Сергей Елисеев и президент федерации дзюдо сейчас заключили договор о дружбе. Мы опять перестали делиться на дзюдоистов и самбистов и решаем общие задачи. И это произошло впервые с 1972 года. Олимпийская медаль возможна не при разделении, а при сплачивании для решения задачи.
— Тем не менее многие ворчат, что зачастую спортсмен, который борется и по самбо, и по дзюдо, упускает что-то в подготовке, не может сосредоточиться на одном виде…
— Кто это – многие? Вы говорите о конкретном человеке? Графики выездов, соревнований, тренировок, сборов должен составлять тренер и спортсмен. Я же говорю о тенденции. О дружбе между видами в целом.
— То есть главное – четко спланировать…
— Мы излишне много уделяем внимания словам: план подготовки, то да се… Я однажды в бане разговаривал с Василием Алексеевым, знаменитым нашим штангистом. У него 72 мировых рекорда было. Я говорю: Вась, какие твои планы? А он: мои планы – сто рекордов мира. Вот и все. Когда идет зашкаливание на «план подготовки», «график»…
— Но ведь это часть современного спорта.
— Ну-ну… Все эти вопросы – это попытка оправдания своих поражений, своей профессиональной несостоятельности.
Приведу такой пример. Однажды мы готовились к чемпионату мира по самбо на одной базе с футболистами. Так Бесков запрещал уборщицам пылесосить коридоры после обеда. Футболистам это мешало спать! Журналистов не пускали – мешали настраиваться. А у нас в корпусе и убирались среди ночи, и журналисты – хоть круглые сутки. Кончилось тем, что мы привезли девять золотых медалей. Футболисты же в те же сроки с треском провалились, проиграв все, что было возможно. И Бесков говорит: «Причина неудачи в том, что нам не обеспечили должные условия, мы не выдержали график, не выполнили планы…»
— И все же, Давид Львович, вы самбист или дзюдоист?
— Ты меня пилить будешь? Как — пополам? Я еще, кстати, на фортепиано играю… А если я еще и шахматист неплохой? У нас привыкли вешать на человека один- единственный ярлык. А человек сам решает, чем ему заниматься, кем быть.
— А самбо, на ваш взгляд, зрелищный вид?
— Безусловно. Важно найти подход. Например, на соревнованиях по самбо нужно отказаться от трех ковров в одном зале. Зрелищность от этого пропадает. Нельзя одновременно смотреть три матча по хоккею или три спектакля.
— Какой бы вы вид исключили из олимпийской программы, чтобы на Олимпиаду попали самбисты?
— Да Олимпиада – это политическое понятие. Искусственно придуманное, красивое, политически важное мероприятие. Когда были игры в Атланте или Солт-Лейке, кроме этих городов, никто не знал в США, что у них Олимпиада. Я был в Атланте, ездил с сыном смотреть борьбу. Ну и что? Увидел открытый чемпионат Советского Союза. Все наши боролись за разные страны. Были «подставки». Борцы из Якутии на Олимпиаде-96 боролись за пять стран…
— Как вам кажется, в Японии дзюдо – это национальная идея?
— В каждой стране есть своя национальная идея в области самозащиты. В Японии – дзюдо, в Корее – таэквондо…
— А в России?
— Самбо. А другой нет! Родилось в России, так? Мы ни на кого не нападаем, пока нас не тронут, так? Национально? Национально. Мы признаем все виды национальной борьбы, они входят в самбо. Словом, главное — не сформулировать идею, а развивать ее. Тренировать ежедневно. Тогда идея станет нечто большим, чем просто слова.
НАША СПРАВКА
РУДМАН ДАВИД ЛЬВОВИЧ.
Родился 13 апреля1943 года в Куйбышеве (ныне – Самара). Заслуженный мастер спорта. Заслуженный тренер. Чемпион мира по самбо. Чемпион Европы по дзюдо. Бронзовый призер чемпионата мира по дзюдо. Шестикратный чемпион СССР. Выступал за спортивное общество «Динамо». Кандидат педагогических наук. Организатор, учредитель и бессменный руководитель клуба «Самбо-70», созданного на базе специализированной средней школы № 8 Москвы (район Теплого Стана). Это был первый в СССР опыт по созданию специализированной школы по самбо на основе общеобразовательного учебного заведения.
