Юлия Мирошникова: Мы спасем наших спортсменов

Начальник управления организации спортивной медицины Федерального медико-биологического агентства Юлия Мирошникова – о том, как с честью выйти из крупнейшего в истории страны допингового скандала.

Исключение милдроната - злой умысел или неграмотность

– Российский спорт накрыл вал положительных допинг-проб на один и тот же препарат. Какова версия ФМБА? Что происходит?
– Все, что происходит, вызывает абсолютное недоумение. Точно мы не можем ответить на вопрос, кому и зачем это нужно, а разбрасываться догадками, слухами и выплескивать эмоции нельзя. Но раз все это происходит, значит, заинтересованные лица есть.

– В дни, когда мы теряем таких спортсменов, как Кулижников и Шарапова, понять, кто в этом виноват и что делать дальше, становится задачей государственной важности. Что намерено делать ФМБА?
– Мы предпринимаем меры, чтобы спасти наших спортсменов и доказать их невиновность.

– Это возможно?
– Да. Необходимо доказать, что препарат незаконно включен в число запрещенных. На такой шаг не было оснований.

– Почему нельзя было принять профилактические меры, ведь о намерении запретить милдронат стало известно не вчера?
– Действительно, препарат стоял на мониторинге ВАДА весь 2015 год. За этот период допинг-офицеры пришли к выводу, что он очень популярен среди российских спортсменов: в 90% случаев им пользовались наши атлеты. Да, мы предполагали, что милдронату в конце концов будет вынесен приговор. Но повлиять на это никак не могли.

– Почему?
– В комиссии, принимающей решение исключить то или иное вещество из списка разрешенных, нет российского специалиста высокой квалификации, который мог бы на международном уровне отстаивать наши интересы и, в частности, наши препараты. На время мониторинга милдроната никаких рычагов у нас не было. Поэтому препарат мы потеряли.

– Комиссия ВАДА проголосовала за исключение милдроната единогласно?
– Нет. Большинством голосов.

– Милдронат не просто стал запрещенным, он еще и попал в «тяжелую» группу – S4, как гормональный модулятор. Почему так?
– Во-первых, отмечу, что попадание препарата в ту или иную группу влечет за собой разный срок дисквалификации. S4 – одна из самых тяжелых групп. Использование препаратов из этой группы предполагает четырехлетнее наказание. Включить в этот список правомерно только гормоносодержащий препарат определенной химической структуры. Такой характеристики у милдроната нет. Если бы была – могли его столько времени не замечать раньше? Второе. Он должен моделировать некие способности или реакции организма. Такого тоже нет. Поэтому неправомерное попадание милдроната в список запрещенных, а тем более в эту группу, не нужно даже доказывать. Это и так на поверхности.

– И тем не менее - милдронат запрещен. Что это – чей-то умысел или неграмотность?
– Либо тот вариант, либо другой.

В глубоких исследованиях милдроната не было необходимости

– И что же теперь? Возможно спасти наших спортсменов?
– Мы принимаем беспрецедентные меры для того, чтобы повернуть ситуацию в свою пользу. Наша цель – доказать, что лекарство внесено в список запрещенных неправомерно. И на этом основании реабилитировать спортсменов.

– Как технически собираетесь это сделать?
– Одному из ведущих научных учреждений страны дано задание: опираясь на принципы включения препаратов в списки запрещенных, доказать, что милдронат к таковым не относится. Это задача номер один. Мы рассчитываем, что она будет выполнена в течение месяца. Второе, что должны выяснить наши ученые, – мог ли милдронат депонироваться (то есть отложиться) в специализированных системах организма – печени, жировой ткани – и выбрасываться при определенных условиях, в частности, при повышенных физических нагрузках.

– Препарат изобретен в 70-х годах и до сих пор не исследован досконально?
– А кто видел необходимость в глубоких исследованиях? Мы не считали и не считаем его влияющим на результат.

– А дальше? Что собираетесь делать с этими изысканиями?
– Пойдем в Спортивный арбитражный суд (CAS) в Лозанне. Если все, о чем я сказала, будет доказано, мы рассчитываем пройти цивилизованное разбирательство и снять с наших спортсменов все обвинения.

– Как оцениваете шансы на успех?
– Более 50 процентов. И главное – нынешняя ситуация подтолкнула нас к тому, чтобы более эффективно трудиться на уровне профилактических мероприятий. Это проще, чем разгребать, то, что получилось сейчас. Раньше мы к этой теме так серьезно не относились. А зря.

– Ученые будут работать долго. Кулижников пропустит финал Кубка мира, фигуристы и шорт-трекисты – чемпионаты мира.
– С этим мы уже вряд ли что-то сможем поделать. Но в дальнейшем спортсмены, уже отбывая дисквалификацию, могут быть оправданы.

В сборных есть честные люди, а есть - не очень

– Как вы восприняли информацию о том, что Кулижникову этот препарат, возможно, был подброшен?
– Эту версию, хоть она и с криминальным оттенком, исключать нельзя. В каждой сборной есть честные люди, а есть и не очень. Поэтому если у руководства федерации есть основания отрабатывать эту версию, это нужно делать.

– А что делать Бобровой?
– Ее ситуация выглядит так, будто она выпила перед стартом не одну таблетку, а, скажем, три. И при этом знала, что ей предстоит допинг-тест. А самое главное: вещество, которое она употребила, не дало ей никаких преимуществ перед другими спортсменами. Где тут логика?

– Не прослеживается.
– Поэтому мы и предпринимаем меры по реабилитации препарата. Так мы поможем Бобровой и другим тоже.

– После того, как спортсмен попал под подозрение, кто решает, в частности, отказаться или. напротив, попросить вскрыть пробу Б?
– Точно не ФМБА. Это функция министерства спорта. У них специально для этого работают профессионалы, которые в подобных случаях консультируют спортсменов и тренеров, а также рекомендуют им, как себя вести, чтобы с достоинством выйти из нежелательной ситуации.

Шарапова - нетипичный пример российского спортсмена

– Безосновательное включение милдроната в список запрещенных препаратов – это одна проблема. Но вторая, не менее серьезная: как запрещенный препарат оказывается в организмах наших топ-спортсменов? Не все знали о запрете?
– Это исключено. За три месяца мы в режиме обратной связи провели всю работу по информированию врачей и спортсменов. Сразу после того, как получили информацию о включении милдроната в список запрещенных, остатки препарата были убраны со склада, все федерации оповещены, розданы под роспись уведомления врачам. Кроме этого специалисты трижды были на учебных курсах по данному вопросу. Ситуация, что кто-то не видел письма, не слышал, не знал об этом, невозможна.

– Как доктора реагировали на извещение о скором прощании с милдронатом?
– Недоумевали и сходились во мнении, что это необоснованно.

– Как получилось, что знали все кроме Шараповой?
– Дело в том, что Мария – не совсем типичный пример российского спортсмена. Мы делаем для ее команды необходимые рекомендации, но она может позволить себе собственное медицинское сопровождение.

– Кто ей назначил милдронат?
– Не мы, это точно. Ей прописали его десять лет назад. В нашей картотеке записи об этом нет.

– Ее доктора согласовывают свои назначения с ФМБА?
– Нет.

– А должны?
– Юридически это требуется, но фактически не происходит. Если у нее есть результаты - и федерацию все устраивает, - ее команде могут разрешить действовать по своему усмотрению. Так и происходит.

– Дважды в год члены сборных команд России обязаны проходить обследование в ФМБА, после чего получают назначения. Все из черного списка ВАДА проходили это обследование?
– Да. И Шарапова тоже. Но наше обследование не включает контроль наличия запрещенных препаратов в организме спортсмена. Нас интересуют только объективные показатели здоровья. При обнаружении тех или иных особенностей, мы рекомендуем прием необходимых препаратов. Это все входит в медико-биологическое сопровождение, которое получает в России каждый топ-спортсмен. Все они имеют право не принять наши схемы подготовки и готовиться к соревнованиям исключительно на силе воли.

– Кому конкретно даются рекомендации – лично спортсмену или докторам?
– И спортсмену, и врачу.

– Сколько спортсменов из числа сборников-олимпийцев ведет ФМБА сейчас?
– 360 человек. Для каждого из них разработаны индивидуальные комплексы подготовки.

Связи с легкоатлетическим скандалом нет

-- Каковы сроки выведения милдроната из организма?

-- Информация по срокам, которая имеется -- не подтвержденная. В инструкциях по применению говорится о коротком периоде вывода из организма. Но доказательств того, что через три месяца в организме не останется совершенно никаких следов от этого препарата, пока нет. Над точными сроками и остаточными следами мы как раз сейчас работаем. Человек ведь в ноябре-декабре мог принять милдронат, рассчитывая, что до 1 января он вполне успеет выйти из организма. Нигде ведь не говорится, что спортсмен должен прекратить прием препарата с момента выхода информации о новом действующем веществе, попавшем в список.

-- Не кажется ли вам, что этот «милдронатовый удар» осуществлен для создания еще более неблагоприятного фона вокруг российского спорта накануне важных решений по вопросу участия наших атлетов в Олимпиаде?

-- Нет, мы не рассматриваем такую версию. Надеюсь, что никакой связи между скандалом с легкоатлетами и нынешней ситуацией нет. Кому это может быть выгодно?

-- Нужно ли введение уголовной ответственности за употребление допинга, как, например, в Италии?

-- Это очень сложный вопрос. Жесткими правилами можно очень быстро наломать дров. Если вернуться к применению милдроната, который объявлен допингом, а мы спорим с этим, то надо напомнить, что это вещество находится в перечне жизненно важных средств согласно постановлению правительства РФ, принятого в 2012 году. Им бесплатно обеспечиваются все, кто в этом нуждается. Спортсмены составляют там, может быть, один процент. Люди употребляют его как полезное в случае проблем с сердечно-сосудистой системой. Как можно продолжить эту тему уголовной ответственностью? И так по многим случаям. Но вместе с тем, наказание за доказанные нарушения антидопинговых правил, должны быть ужесточены.