Десятилетняя ссылка Сергея Кривокрасова
ЗВЕЗДНЫЙ ЧЕТВЕРГ
Нынешний капитан и лучший бомбардир «Амура» Сергей Кривокрасов – один из немногих российских игроков, вернувшихся из НХЛ на родину не завершать карьеру, а продолжать ее в самом расцвете сил. В свои 29 лет Сергей находится в отличной форме. Поэтому и приглашение его в сборную России вполне логично. И все же возвращение далось Кривокрасову непросто. Ведь его дети – стопроцентные американцы, семья живет в США. Да и акцент Сергея сразу выдает десятилетнюю разлуку с отчизной.
АРМЕЙСКИЕ КИДАЛЫ
Cергей, вы махнули за океан очень рано, в 18 лет. Что подтолкнуло к столь скоропостижному отъезду в НХЛ?
— В 14 лет я попал в ЦСКА, в 16 – пробился в основу и подписал контракт с армейцами на два года. Клуб пообещал дать мне квартиру, платить зарплату в рублях и долларах, но… В итоге практически ни один из пунктов не был выполнен. Квартиру не предоставили, а деньги не смогли выплатить даже в рублях, не говоря уже о валюте. Да и ситуация в целом по стране была неясная.
В 1992 году я в составе российской «молодежки» выиграл чемпионат мира. Благодаря этому многие ребята из нашей команды котировались на драфте довольно высоко. Сам я не стоял на драфте, но твердо знал, что меня выберут в первом, в крайнем случае во втором раунде (впоследствии Кривокрасов был выбран «Чикаго» в первом раунде под общим 12-м номером. – Прим. Д. П.). Решил уехать, хотя внутренний голос говорил, что надо бы еще поиграть в России, набраться опыта. Но все вокруг начало разваливаться. Смысла оставаться не было. С кем играть-то? Все разбежались. К тому же в ту пору я уже женился. Супруга ждала ребенка, а с финансами у нас было очень плохо, жили от зарплаты до зарплаты.
— В первый год жизни в Америке, наверное, хлебнули лиха?
— Проблема была с языком. Других русских в нашей команде не оказалось. А тренеры в НХЛ любят, чтобы их понимали сразу, несколько раз повторять никто не будет. Полтора года провел в фарм-клубе, а затем пробился в состав основной команды.
— Насколько трудно было отвоевать свое место в богатейшей лиге мира?
— Я прилетел в Америку в июне. Месяц в ожидании драфта жил в общежитии Миннесотского университета, там и тренировался, готовился к сезону. Жена пока оставалась в Москве, ей летом пришло время рожать. В августе из-за проблем с контрактом уехал в Милуоки. Играл там за независимую команду, не являющуюся ничьим фарм-клубом. Но к началу сезона все же подписал контракт с «Чикаго».
— Известно, что игра в фарм-клубах по уровню очень сильно отличается от матчей в НХЛ.
— В низших лигах я часто дрался, раз десять за сезон, в НХЛ – никогда. Это себе дороже. Однажды, еще выступая в фарм-клубе, я в кулачном поединке подвернул голеностоп. Пропустил неделю. Тренер тогда мне сказал: «Драки – не твоя профессия. Ты должен играть и забивать. Для боев в команде есть другие люди». Тафгаи в НХЛ – настоящие профессионалы своего дела. Как правило, они намного крупнее других хоккеистов. Так что с моими габаритами (рост 176 см, вес 80 кг. – Прим. Д. П.) шансов на успех было не много.
— Когда соединились с семьей?
— Жена приехала в декабре. Мы оба радовались, что снова оказались вместе. На душе сразу стало легче. Хотя и трудностей хватало. Американских законов мы не знали. Устроиться помогли ребята из команды. Открыть счет в банке, снять квартиру… Месяца через четыре после приезда я уже мог прилично объясняться по-английски.
— Супруге было не страшно менять континент?
— Ей хорошо там, где есть я.
ОБИДА ЗАОКЕАНСКИХ БОССОВ
— За десять лет, наверное, обросли собственностью?
— Конечно, я гражданин США. У меня там дом и квартира в Чикаго, еще одна – в Майами, где летом моя семья постоянно отдыхает. Отпуск проводим там. У меня в Америке осталось много хороших знакомых. Причем в основном это не хоккеисты. Скажем, через Владислава Третьяка, который там работал, я познакомился со многими его друзьями. Десять лет, с 18 до 28, я в Россию вообще не приезжал…
— Даже в отпуск?!
— В девятнадцать лет я приехал отдохнуть домой. Но… сказался мой русский менталитет. Привык готовиться вместе с командой, из-под палки. Это не профессиональный подход. В НХЛ все в одиночку сами заботятся о своем физическом состоянии, и в тренировочный лагерь приезжают полностью готовыми к нагрузкам. Для меня это оказалось слишком трудным новшеством. Не знал, что делать, как, сколько раз… Поэтому потерял форму. Руководство команды на меня обиделось. Мне было категорично заявлено: «Если хочешь играть в НХЛ, в Россию отдыхать не уезжай!»
— А как же родители?
— Они приезжали ко мне два раза в год. Мы проводили вместе довольно много времени, 3—4 месяца в году. Им же хотелось пообщаться с внучкой.
— Мама не боялась оставлять вас за океаном?
— Нет, я же уехал из дома в Ангарске в 14 лет, и с тех пор стал полностью самостоятельным человеком. К тому же у меня уже была семья. Не мальчик, как говорится.
ПЯТАЧОК ОТ БУРЕ
— Зато наградой за усердие стало приглашение на матч «Всех звезд».
— В 1998 году меня из «Чикаго» поменяли в «Нэшвилл». Я был расстроен. За шесть лет прикипел к «Ястребам». Но, с другой стороны, мне повезло. «Нэшвилл» оказался новой командой в лиге. Тренеры позволили играть в тот хоккей, в который я действительно играть умею. Никаких ограничений, претензий. В «Чикаго» я особенно не выделялся. Забрасывал 10—13 шайб за сезон. У «Хищников» я в первом же сезоне стал одним из лучших по результативности, поэтому меня и пригласили на матч «Всех звезд». Считаю это огромным достижением. Ведь я играл бок о бок с лучшими игроками мира. Это память на всю жизнь. Той зимой (матч «Всех звезд» проводится в НХЛ в феврале. – Прим. Д. П.) я был счастлив. В матче принимали участие и другие игроки из России: Алексей Яшин, Николай Хабибуллин, Сергей Зубов…
— Как закончился матч-шоу?
— Мы проиграли. Мне не удалось тогда забросить. Но победа там не главное. Просто приятно находиться в звездной атмосфере.
— Вам довелось сражаться за сборную России на Олимпиаде-98.
— Это был мой последний сезон в «Чикаго». Также довольно удачный. Помню, что Алексей Касатонов и Владимир Юрзинов-старший приезжали на матчи отслеживать игроков. Попал в сборную в самый последний момент. Сперва мне сказал об этом Владик Третьяк, затем я прочел новость в газете, и наконец, Касатонов сделал мне официальное приглашение в национальную команду России. Гордился такой честью. Состав оказался сплоченным, потому и дошли до финала. Я играл в одной тройке с Сергеем Немчиновым и Валерой Буре. Сергей уже был опытным центрфорвардом, а мы с Валерой, как мне кажется, на свой оптимальный уровень тогда еще не вышли. Искали себя. Игр на раскачку было мало, забить у меня не получилось, но выкладывался на полную катушку. Запомнился поединок против финнов, когда Пашка Буре за один матч пять голов вколотил! Жаль, что в битве за золото уступили 0:1. Игра получилась тяжелой, чехи – вязкая команда. У нас и моментов-то для взятия ворот практически не было. Разве что один у Андрея Коваленко. Да и Гашек стоял великолепно.
В РОССИИ ВОЛНУЮСЬ БОЛЬШЕ
— Сергей, обживаться в Америке было трудно, но наверняка не менее сложным было и возвращение в Россию. Ведь и вы, и ваша семья привыкли к абсолютно иному образу жизни.
— Я и не предполагал, что когда-нибудь вернусь. До последнего момента верил, что смогу зацепиться в НХЛ, в крайнем случае поеду выступать в Западную Европу, но только не в Россию. Не хотел возвращаться домой. Давили тяжелые воспоминания о том, что обязательства здесь не соблюдаются. Зато, когда решился, настроение повысилось в первый же день пребывания на родине. Встретился со старыми друзьями, и мысли появились уже иные – приятные и светлые. Ни капельки не жалею о том, что вернулся. К тому же мне удалось вернуть любовь к хоккею. Два моих последних сезона в НХЛ из-за травм были не слишком удачными. В «Амуре» я обрел свою игру, поверил в свои силы, начал много забивать.
— Как только шайба оказывается у вас, хор многих тысяч хабаровских болельщиков начинает скандировать «Кривокрасов! Кривокрасов!».
— Это было приятно слышать и в старом Дворце, а уж на новой арене и подавно! Из-за этого, выступая в суперлиге, я волнуюсь порой больше, чем когда играл в НХЛ.
— Почему?
— Сам не знаю. Пожалуй, за океаном не болеют так самозабвенно.
— Начало сезона для хабаровчан выдалось не слишком удачным, сменился главный тренер. Проанализируйте ситуацию, как капитан команды и ее лучший бомбардир.
— Почти все проигранные нами матчи закончились с небольшой разницей в счете. Вывод ясен: забиваем мало. Много глупых ошибок. На мой взгляд, это происходит от того, что наши игроки недостаточно сконцентрированы в каждой смене, каждом игровом моменте, а ведь любой из них может решить исход матча. Не хватает уверенности в собственных силах. Когда ведем в счете, у многих начинается трясучка, если уступаем, то, наоборот, начинаем действовать более собранно. Для того, чтобы сравнять, вытаскиваем какие-то дополнительные силы у себя изнутри. А так надо действовать с самого начала. Личные показатели меня мало волнуют. Да, я довольно много забиваю, но было бы во сто крат приятнее, если бы и команда при этом побеждала. Стабильности нет. Вроде подскочим и опять упадем. Никак не удается выдать победную серию. Причину неудач необходимо найти как можно скорее. Ведь в прошлом сезоне мы начали хорошо, пока силы были свежими, заканчивали круговой турнир значительно хуже.
— В прошлом году жена и ваш маленький сын перебрались в Хабаровск. Дочка училась в Москве, жила у бабушки. Но этим летом вы приняли решение после отдыха оставить семью в Майами.
— Надо учитывать, что дочка уже достаточно взрослая, 11 лет. Вся ее жизнь прошла в Америке. И только там она чувствует себя комфортно. Не оставлять же Вику одну в Штатах. Мама должна быть рядом.
— Не тяжело после стольких лет семейного уюта влачить жизнь одинокого ковбоя?
— Хорошего мало. Но я такой человек, что ко всему привыкаю быстро. Надеюсь, что они прилетят ко мне в декабре, когда у дочки будут каникулы. Хотя перерывы в чемпионате сейчас сократились, а я, возможно, еще буду и за сборную играть.
— Не смущает, что выступления за национальную команду лишат вас возможности лишний раз проведать семью?
— Во всем, что касается хоккея, я профессионал. Тем более приятно вновь поработать под руководством Виктора Тихонова – наставника, который тренировал меня двенадцать лет назад в ЦСКА.
— Как попали к Тихонову?
— Первым моим наставником был отец. Он работает детским тренером в Ангарске. До 13 лет я занимался под его крылом. Затем на меня обратил внимание ЦСКА и пригласил в Москву, в свой спецкласс.
— Помните, когда впервые встали на коньки?
— Мне тогда было четыре года. Я гулял зимой во дворе и увидел хоккейную площадку. Пришел домой и заявил отцу, что хочу играть в хоккей, пусть покупает мне коньки! До этого я уже немного умел играть в футбол. Кстати, папа в то время тренировал только дворовую команду. В спортшколу мы с ним перешли уже вместе.
КОНФЛИКТ С СУШИНСКИМ
— В сезоне-2000/01 вы играли в «Миннесоте». Туда же приехал и Максим Сушинский. Однако отношения между вами явно не сложились. Максим в НХЛ не задержался, а вернувшись в Россию, довольно резко отозвался о вас в печати.
— Когда мне принесли распечатку его интервью из Интернета, я был в шоке. Да и не только я, а все в «Миннесоте». Ведь все знали, как я помогал и ему, и его жене. Наши дочки дружили, часто играли у нас дома с собакой. Я даже специально попросил руководство клуба, чтобы Максима поселили через дорогу от меня, буквально в пяти метрах. Окна наших домов выходили друг на друга! Моя жена на девятом месяце беременности ходила устраивать дочку Сушинского в школу. И вдруг я читаю, что, оказывается, я ему совсем не помогал, запрещал своей дочке разговаривать по-русски. Тогда как она дома почти все время только по-русски и разговаривает. Считаю, что ему еще очень повезло. Он попал в команду, где был хотя бы один русский. У меня, к примеру, такого спутника рядом не было, когда я оказался впервые в Америке.
Честно говоря, я ведь о Максиме до нашей встречи ничего не слышал. Уже позже узнал, что, оказывается, в России он был лучшим игроком. Но НХЛ – отдельная планета. Там все надо доказывать заново. Прежние заслуги не в счет. К тому же у Сушинского еще характер замкнутый и самолюбивый, он почему-то ни с кем не здоровался. Дальше – больше. Дошло до того, что он подрался с вратарем нашей команды…
— Из-за чего?
— В НХЛ своих голкиперов уважают и берегут, стараются на тренировках высоко не бросать, чтоб не травмировать лишний раз. Максим нарушил это негласное правило, его попросили больше этого не делать. Но он снова бросил высоко. После этого между ними произошла стычка. У Сушинского еще и с тренером были трения. Наш наставник считал, что Максим плохо отрабатывает в защите. Меня они использовали как переводчика. Может, Сушинскому не нравилось, что я знал об этих его проблемах? Но штатного переводчика не было. Мне приходилось все ему объяснять, и порой я чувствовал себя неловко, потому что тренер в выражениях особо не стеснялся. Тогда как Максим, судя по всему, не привык, чтобы ему предъявляли претензии по игре. Наш наставник Жак Лeмeр был человеком высокомерным и авторитетов не признавал. У него у самого было восемь перстней за победы в Кубках Стэнли. Пять Лемер получил как игрок, остальные – как тренер.
— Судя по всему, вам вместе с Сушинским предстоит выступать за сборную России. Не было желания объясниться и поставить точку в конфликте?
— Не собираюсь ничего выяснять. Раз он такой человек, то пусть таким и будет. Это не мои проблемы. Зла ни на кого не держу. Не думаю, что это может как-то повлиять на мое выступление за сборную.
P.S. Не дожидаясь окончания сезона, Кривокрасов еще на год продлил контракт с «Амуром».
ПРИКОЛЫ В НХЛ
– В НХЛ любят подшутить, особенно над новичками, – воспоминания заставили Сергея Кривокрасова улыбнуться. – Если заснешь в самолете, могут пены для бритья на голову нанести или шнурки завязать…
Когда я играл в фарм-клубе, мы как-то поздно вечером возвращались из поездки. Автобус остановился возле дома, где я жил, и я вышел вместе с другими игроками. Мне было тогда 18 лет, и, как самый молодой игрок в команде, я должен был ехать на стадион и помочь разгрузить форму, она была мокрая от пота. А я забыл об этом. Утром, когда пришел на тренировку, мои коньки лежали в морозилке, как две льдины. Пришлось ждать, пока они оттают.
Еще был случай, я тогда жил в одном номере с нашим тафгаем. Он потихоньку надрезал мне черенок возле крюка, а сверху замотал изолентой. Помню, я еще подумал: ничего себе сервис – клюшки изолентой обматывают. Сделал пару бросков и, естественно, клюшку сломал. После этого он, конечно, признался в розыгрыше. Вместе посмеялись.
ДОСЬЕ
Сергей Кривокрасов, нападающий. Родился 15 апреля 1974 года. В 1990–1992 годах – в ЦСКА. С 1992 по 2002 год – в НХЛ. С 2002 года – в «Амуре» (Хабаровск). Серебряный призер ЗОИ-98. Второй призер чемпионата СНГ 1992 года. В НХЛ выступал за команды «Чикаго», «Нэшвилл», «Миннесота».
1990
Вошел в состав ЦСКА. Сыграл за столичных армейцев 83 матча, за-бросил 14 шайб.
1992
Отправился за океан. Дебютировал в «Чикаго». Провел в НХЛ 471 матч (с уче-том плей-офф), забросил 88 шайб, сделал 109 результативных передач.
1998
За сборную России впервые выступил на зимней Олимпиаде в Японии. Нашу национальную команду представлял в 10 матчах. Забросил 3 шайбы, сделал 1 результативную передачу.
2002
В «Амуре» дебютировал на турнире на приз «ЛенВО-2002». В первом же матче сделал одну результативную передачу. Всего за «Амур» провел 82 матча, забросил 30 шайб, сделал 27 результативных передач.
