«Самый лучший тренер в мире – Павел Фёдорыч Садырин!» Сегодня ему исполнилось бы 82 года
Эту фразу приписывают даже Конфуцию: «Не дай вам бог жить в эпоху перемен». Кроме предостережений, иных советов от древних китайцев не последовало. Всё всегда приходится познавать самому. Быть готовым к этому заранее невозможно. Особенно когда эти перемены всё никак не кончаются.
Футбол, а может, и вся жизнь Павла Садырина – это вызов конфуцианским постулатам. Это был его выбор и, возможно, его крест. В любом случае – это была его стихия. Одинокий белый парус не имеет смысла в штиль. И если поблизости нет бури, нужно создать её самому. Иначе зачем тогда этот парус?
Материал подготовлен специально для журнала «Футбол». Ещё больше про российский и мировой футбол читайте в свежем выпуске. Оформите подписку или приобретайте в киосках вашего города.
Звезда к «Звезде»
Перемены поджидали его повсюду. Садырину было 15, когда его родной город Молотов переименовали обратно в Пермь. И это был один из немногих случаев, когда причиной чего-то нового стал не он сам. Из всех видов спорта под его характер лучше всего подходил именно футбол. Ведь здесь всё менялось в одну секунду. Каждый эпизод, каждое единоборство – маленькое сражение в одной большой игре. Большие игры складывались в турниры, а это уже целая вселенная. И Садырина затянуло в эту вселенную ещё в детстве.
Там была довольно забавная история. Чтобы попасть во взрослую команду уже пермской «Звезды», Павел накинул себе к возрасту год. При этом ростом или какой-то особенной статью он не выделялся. В 17 лет комплекцией он скорее бы сошёл за 15-летнего. К тому же плохо бегал. Зато удар был шикарный. И выкладывался он на все сто.
А ещё Паша мог напихать любому – вне зависимости от статуса и заслуг. В общем, поверили, что ему 18. Или сделали вид, что поверили – результат превыше всего.
Садырин не сразу нашёл себя на поле. Тем более что схемы конца 1950-х сейчас посчитали бы довольно странными. Например, игра от обороны подразумевала выход на поле четверых нападающих. У Гавриила Качалина на Евро-1960 их было пятеро. Как правило, это были рослые ребята. Под стать им была и тройка защитников. А за центр поля отвечали всего два человека.
В «Звезде» было проще – все новаторские идеи требовалось соотносить с реалиями Класса «Б» (так называлась лига, которую сегодня мы знаем как Первая лига). К тому же, если какому-то отдельному футболисту удавалось проявить себя по-настоящему ярко, его тут же выдирали в более статусную команду. В таких условиях изобретать тактику под отдельно взятого игрока было просто бессмысленно.
Но Садырин в «Звезде» задержался на долгие шесть лет. И дело здесь не только в любви к родному городу. Просто Павел параллельно постигал профессию педагога.
БЕСПРОИГРЫШНАЯ СТАВКА 20 000₽Пермский педагогический
Для получения спортсменами высшего образования уже тогда существовали институты физической культуры. Большинство шло именно этим проверенным путём. Заочная форма добычи знаний позволяла появляться на кафедрах раз в полгода. Садырин же поступил в Пермский педагогический. И учился там каждый день. Летние сессии превращались в каторгу – увы, не весь преподавательский состав ценил местную футбольную команду. Тем не менее институт был успешно окончен в 1963 году. И следующий же сезон стал переломным.
Тут бы написать, что освобождённый от мыслей об учёбе футболист с ходу «разорвал» лигу. Но на деле вышло совсем иначе. Садырина уже давно сватали в большие команды. Наиболее конкретные предложения приходили из Горького и Ленинграда. Павла удерживал диплом ППИ. Когда же заветная корочка была получена, Садырин не стал скрывать, что готов сорваться с места. И тут главный тренер «Звезды» Александр Рогов перестал ставить его в состав.
Александр Михайлович был человеком прямым и ответственным. В этом они с Садыриным были очень похожи. По сути, Рогов и был тем тренером, кто дал Павлу Фёдоровичу билет в большой футбол. Он не хотел расставаться с одним из самых дисциплинированных игроков команды. И, откровенно говоря, его можно было понять.
В 1960-х даже Лев Яшин в перерывах между таймами выкуривал пару-тройку сигарет. А принять после матча пару литров пенного было сродни посещению тренерской установки. Садырина же с бокалом шампанского видели лишь однажды – когда в 1960 году «Звезда» выиграла Кубок Пермской области. Статистика Садырина в родной команде за 1964 год – 0 матчей, 0 голов.
Своеобразной ярмаркой нераскрытых талантов в то время был особый товарищеский матч между сборными РСФСР и командой, сформированной из игроков чемпионата СССР Класса «Б». Хандрящего на лавке «Звезды» Садырина пригласили сыграть за низшие лиги. Рогов ничего поделать с этим не мог.
Как завершилась та встреча и чем в ней запомнился 22-летний полузащитник с хорошими дриблингом и ударом – уже никто не помнит. Результат того матча заключался не в счёте на табло. Главным итогом стал переезд Павла в Ленинград. Так случилась новая перемена в жизни Садырина. Обычная подпись под контрактом впоследствии станет одним из важнейших штрихов на картине всего советского футбола.
Настоящий капитан
«Зенитом» тогда руководил Валентин Фёдоров. Именно руководил – в те времена обязанности главного тренера и спортивного директора, как правило, шли в одной упряжи.
Работа с Садыриным представлялась лёгкой. Павел Фёдорович был из числа «идейных». Таких футболистов мотивировать не нужно. Они живут лишь для того, чтобы сжечь себя на поле без остатка. Если хоть крошка оставалась нетронутой пламенем борьбы, значит, матч был отыгран плохо. Однако ничем, кроме оказанного Садырину доверия, Фёдоров не запомнился. «Зенит» в те годы не был ни грандом советского футбола, ни даже середняком.
В начале 1970-х, с приходом на должность главного тренера Евгения Горянского, наметился ощутимый подъём. Горянский не был многословен. Как и Садырин, он был фанатиком футбола. Его установки были короткими и ёмкими. Он плясал «от печки». Согласно его видению, сперва нужно было не дать играть сопернику, а затем уже творить самому. При этом схемы атакующих комбинаций для тех лет казались невероятно сложными.
Далеко не всем удалось встроиться в новую модель. Садырин же чувствовал себя в ней превосходно. «Бей-беги» Фёдорова и Артёма Фальяна (учитывая, что бегать Павел не любил) казалось теперь дешёвой самодеятельностью. Чем сложнее футбольная мысль, тем проще даются победы. Для Садырина это было очевидно. Горянский тоже оценил подход бойкого полузащитника. Практически без раздумий он вручил Садырину капитанскую повязку, с которой Павел не расставался до последнего матча.
Он был настоящим капитаном. За пределами игры Садырина считали скромным и даже немного застенчивым парнем. На поле же он был жёстким и требовательным. У Садырина был необычный дар – на его грубости никто не обижался. Если от него прилетало, то всегда за дело. Немногословность Горянского отчасти тем и объяснялась: с таким Садыриным лишние слова не требовались.
Они подходили друг другу, возможно, даже больше, чем об этом принято говорить. И неизвестно, как развивались бы их карьеры, если бы этот слаженный дуэт не был разлучён. Горянского позвали в сборную. От таких предложений не отказываются. Затевалась смена поколений, а Садырину было уже за 30. Матчей в футболке с надписью «СССР» в его карьере так и не оказалось.
Просто ушёл
На смену Горянскому пришёл Герман Зонин. Их подходы были разными. Зонин смотрел вперёд, а Садырин делил матч на эпизоды. Зонин хотел, чтобы капитан нёс его идеи молодым футболистам: Анатолию Давыдову, Вячеславу Мельникову, Владимиру Клементьеву. А Садырин хотел просто выходить на поле и играть. В общем, они разругались в пыль. Конфликт тренера и капитана – история старая, как сам футбол.
Назревали новые перемены. Формально Зонин не мог уволить Садырина. К тому же за него была команда, а болельщики просто носили его на руках. После того как в Одессе Павел едва не подрался с местными фанатами, на «Кировском» его встречали как национального героя. «Нам бы 11 Садыриных, и Ленинград выиграл бы чемпионство», – твердили на трибунах. Но руководство «Зенита» приняло сторону авторитетного тренера. Садырину предложили искать новый клуб.
Можно было уехать в «Шахтёр», здоровье позволяло рассчитывать ещё минимум на два полноценных сезона. Потом ещё пару лет можно было запросто отсидеться на лавке, появляясь на поле «под премиальные». Это было бы нормальным, абсолютно профессиональным поведением большинства игроков.
Но Садырин просто ушёл. Он не делал громких заявлений. Не сжигал мостов. Не хлопал дверью, её он за собой даже не закрывал. Он закончил с карьерой игрока. Менять «Зенит» на что-то меньшее ему было не интересно. Павел Фёдорович уже знал, что вскоре вновь окажется у этой двери, но уже как тренер.
Главный учитель – Юрий Морозов
Всё развивалось стремительно. Получить второе высшее в Ленинградском институте физической культуры имени Лесгафта для действующего футболиста «Зенита» оказалось делом необременительным. Чуть позже к двум дипломам добавился третий – красный Высшей школы тренеров.
Практику Павел Фёдорович проходил в Болгарии. На вопросы местных журналистов о прививаемой им модели Садырин обычно отвечал, что его футбол посередине между заветами Качалина и Валерия Лобановского. Через несколько лет в этом списке появится ещё одна фамилия. И именно Юрия Морозова Садырин до последних дней будет называть главным учителем в жизни.
Интересно, что тренировать они начали почти одновременно. Формально «Зенит» 1978 года был первым клубом, куда Морозов пришёл главным тренером. В том же сезоне Садырин стал его помощником. К тому же Павел Фёдорович должен был отвечать за дубль.
Когда я пришёл в команду, был относительно немолодым – 22-23 года. Точно знаю, что Морозов хотел меня выгнать, и только Садырин уговорил не отчислять, – вспоминает Сергей Веденеев. – Он видел, как я играл за дублирующий состав, видел во мне потенциал и уговорил.
И вот настал момент. 1980 год. Кто-то заболел, кто-то дисквалифицирован. Матч со «Спартаком» в Москве. Я в запасе. Вдруг за 20 минут до конца Морозов подходит: «Давай, выходи». Понимал, что сам он не мог принять это решение. Это была идея Садырина.
Казалось, два великих художника пользуются одной палитрой красок. Садырин уверял, что он лишь копирует идеи гениального творца. В 1980 году Морозов привёл «Зенит» к бронзе. Это было высшим достижением клуба в чемпионате СССР. Недооценивать тот чемпионат было нельзя. Киев, Минск, Тбилиси, Ереван и, конечно, Москва – вот далеко не полный перечень столиц, выставлявших команды мастеров.
Садырин с дублем повторил успех Морозова на следующий год. При этом ходили слухи, что Юрия Андреевича должны вот-вот забрать на повышение. То, как он раскрывал футболистов, то, как умел вывести их на пик формы, было образцом тренерской профессии. Морозов открыл футболу Юрия Желудкова, Михаила Бирюкова, Александра Кержакова и Андрея Аршавина. Но его главным творением стал Садырин. Когда Деда (так прозвали 44-летнего Морозова в «Зените») перевели в киевское «Динамо», его условием было оставить команду Садырину. Никто особо и не возражал.
«Самый лучший тренер в мире»
И тут оказалось, что у двух художников с одинаковым набором красок кисти всё же разные. Морозов был жёстким и требовательным. Садырин же подходил к работе с футболистами куда тоньше. Он уделял огромное внимание психологии. Ему важно было достучаться до каждого игрока, чтобы настроить его на нужный себе лад.
Тренировки при нём были в удовольствие: смех, радость от того, чем мы занимаемся, молодые игроки хорошего уровня. В этой ситуации тренеру нужно было поддерживать эмоциональный фон – и именно это было его коньком.
У него очень хорошо было развито чувство юмора: он знал много разных приколов, шуток, анекдотов, историй. В нужный момент это всё было применено, и не было повода прибегать к жёстким мерам – команда побеждала, – вспоминает экс-полузащитник «Зенита» Сергей Веденеев.
Тренировки превращались в игры. Садырин мог предложить в качестве пари, например, пробежать длину поля секунд за 12. Если футболисту это удавалось, Павел Фёдорович под хохот команды нёс того на плечах от ворот до ворот.
То же касалось и игры. Садырин требовал, но прежде всегда объяснял, за счёт чего это возможно. Матч делился на сотни микроигр, в каждой из которых тренер хотел выйти победителем. Всё, как в «Звезде», только не на поле, а на скамейке.
А ведь Садырин и в жизни был таким. Он умел чинить телевизоры, мог на выходных перебрать двигатель соседских «Жигулей». У Павла Фёдоровича даже была медаль «За спасение утопающего».
Это известная история. На базе в Удельном, когда он давал интервью, ребёнок тонул. Народу вокруг пруда было много, но из всех, не думая об интервью, микрофоне, статусе тренера и расстоянии – это был другой берег пруда, он без раздумий прыгнул, поплыл и вытащил этого ребёнка, – восхищается экс-нападающий «Зенита» и ЦСКА Владимир Кулик.
Вокруг него постоянно что-то вертелось. Окружающий мир бурлил, не зная покоя. Садырин видел в этом хаосе гармонию. В 1984 году он потерпел очень обидное поражение в Кубке СССР. Победу московскому «Динамо» принёс гол Валерия Газзаева в добавленное время. Такие порой удивительные совпадения придумывает футбол.
В раздевалке все были подавлены. Павел Фёдорович сказал всего несколько слов. Смысл был таким: если вам не понравилось проигрывать Кубок, идите и выиграйте чемпионат. 150 дней спустя «Зенит» так и сделал. Садырину было всего 42 года. На два меньше, чем Морозову, когда тот впервые возглавил «Зенит». Ученик превзошёл учителя. В этом, наверное, и смысл жизни.
Самый лучший тренер в мире – Павел Фёдорыч Садырин! – пели болельщики ещё несколько месяцев.
Бунт
Ему прочили судьбу Лобановского. То есть он должен был прийти навсегда. У них действительно хватало общего. Точнее, различий было гораздо меньше, чем сходств. По сути, разница оказалась лишь в том, что вне поля Садырин понимал футбол гораздо хуже. Он будто не знал, что футбол – это не только матч из двух таймов и добавленного времени. Павел Фёдорович был тренером, административные вопросы казались ему чем-то несущественным.
Он горел футболом и мог работать лишь с теми, у кого горят глаза. Но начались какие-то разговоры о «не тех премиальных», потом пошли нарушения режима – ведь в Ленинграде весь состав «Зенита» в одночасье превратился в звёзд. К таким переменам Садырин оказался не готов.
Он и сам стал звездой масштаба миллионного города. Ему это льстило. Он охотно давал интервью, выступал в школах и университетах. Имел на это полное право. Чемпионство «Зенита» стало первым трофеем Садырина со времён Кубка Пермской области. Из вечно бьющегося наконец-то превратиться в победителя – тоже большая перемена. И, пожалуй, это был едва ли не единственный раз, когда с новыми обстоятельствами Павел Фёдорович не совладал.
Он не хотел расставаться, но нашлась группа из 16 игроков, которая поставила руководству клуба ультиматум. Павел Фёдорович опять ушёл, не хлопая дверьми.
Отчего-то в этом плане ему отчаянно не везло. Спустя шесть лет, в 1993 году, появится печально известное «Письмо 14», начавшееся с недовольства игроков сборной материальными условиями, а продолжившееся требованием сменить Садырина на Анатолия Бышовца.
РФС не пошёл на поводу у футболистов, и на ЧМ-1994 потенциально мощнейшая сборная России отправилась в сильно усечённом составе и не вышла из группы. Результат стоил Садырину работы, но на покаявшихся впоследствии бунтовщиков он зла не держал. Увы, та история сильно подорвала его здоровье.
Главное, что подкосило Садырина – «Письмо 14». Он вывел сборную на чемпионат мира и вдруг столкнулся с таким недоверием со стороны футболистов. Это давило куда больше, нежели трагические смерти Перхуна и Ерёмина, – считает экс-защитник «Зенита» Сергей Кузнецов.
«Золотой» дубль
Но вернёмся в конец 1980-х. Болельщики «Зенита» быстро забыли свою кричалку. Её подхватят фанаты другой команды. Весь секрет оказался в горящих глазах. В армейский клуб Садырина позвал Морозов. История повторялась. Разница была лишь в том, что ЦСКА играл в первой лиге. Именно ради горящих глаз автор исторического золота Ленинграда согласился на тотальное понижение в классе.
Помню, встречался с армейцами, и Игорь Корнеев тогда говорил: «Я играю за Садырина!» – уверяет Веденеев. – Потому что было большое доверие.
Случай, который мне рассказал Сергей Фокин. Как-то раз они проиграли. Садырин заходит в раздевалку, говорит:
«Вы что, пьёте, что ли?» Фокин отвечает: «Мало, наверное, пьём». Садырин: «Так соберитесь, выпейте больше. Если одно ведро пьёте, выпейте 5, 10. Но так играть нельзя!» На следующую игру они вышли и выиграли то ли 5:0, то ли 7:0. Вот такие были отношения.
Первую лигу армейцы выиграли с лёгкостью кавалерийской атаки, отгрузив по ходу турнира соперникам 113 голов. Ближайший преследователь – «Гурия» из Ланчхути – забил на 35 мячей меньше. Но главное – Садырину удалось создать Команду. Валерий Масалитин, Игорь Корнеев, Дмитрий Кузнецов, Михаил Ерёмин – все они хотели играть в больших клубах, даже не подозревая, что ЦСКА уже тогда им и был.
Его главная заслуга в том, что не мешал нам играть, – считает Масалитин. – Это было правильно: когда он пришёл, у нас, в принципе, уже был костяк, была своя игра. Он больше оставил игрокам и дал проявить на поле творчество. У команды после плохой полосы наступила белая, мы воспряли, почувствовали уверенность и вкус побед. У нас всё было отлажено. Он немного всё дополнял и, повторюсь, просто нам не мешал играть.
Сохранить тот состав было даже сложнее, чем выиграть чемпионство. Однако, вернувшись в элиту, ЦСКА с первой попытки взял серебро. Садырина звали в сборную. Он в очередной раз мог пойти по стопам Морозова, но отказался. Ведь команда ему верила, а он обещал надеть футболистам на шеи золотые медали.
В 1990 году, когда мы заняли второе место, я хотел уехать за границу, – рассказывает Дмитрий Галямин. – Месяц бузил, на тренировки не ходил. Павел Фёдорович был довольно терпеливым человеком. Просто так никуда уехать нельзя, и он пообещал: «Год отыграешь – решу вопрос с отъездом за границу». Я ему благодарен, своей твёрдой уверенностью, что не надо сейчас уходить, он повлиял на мою судьбу – я стал чемпионом Союза в этот год и уехал в хороший европейский клуб («Эспаньол». – Прим. ред.).
Последний сезон советского футбола вместил в себя всю драму уходящей в прошлое страны. ЦСКА лидировал 23 тура. Однако отрыв таял, и по осени на первое место вышел набравший ход «Спартак».
Садырин не мог проиграть тот чемпионат. Летом ЦСКА забрал Кубок. Огромный успех обернулся трагедией. На следующий день после победы попал в аварию вратарь армейцев Михаил Ерёмин. Спасти его не удалось. Последнее советское золото должно было стать данью памяти. За три тура до конца «Спартак» оступился. Садырин не имел права эту ошибку простить. Обыграв московское «Динамо», которое тогда тренировал Газзаев, Садырин сдержал слово.
Последний матч сезона уже ничего не решал. ЦСКА играл на почти пустом стадионе «Металлист» в Харькове. На трибунах были от силы 4 тысячи болельщиков. Наступало время новых перемен. Уходила целая страна.
Армейцы провели не лучший матч. Предпоследняя команда высшей лиги едва не разгромила золочёных гостей. Лишь в концовке Сергей Колотовкин сделал счёт более-менее приемлемым. И всё же в трансляцию прорвалось, как небольшая группа крепко подмёрзших людей, сидевшая на самой дальней трибуне, вдруг запела:
Самый лучший тренер в мире – Павел Фёдорыч Садырин!
Это слышали все. И с этим нельзя было не согласиться.
Последний матч: «Зенит» - ЦСКА
В российскую эпоху он вновь приходил в «Зенит» и – дважды – в ЦСКА, тренировал «Рубин» и сборные России и Узбекистана. Но это были другие времена, когда горящие глаза сменились шелестом банкнот. В таких условиях Садырин не мог быть успешным.
Из жизни он ушёл 1 декабря 2001 года. За несколько месяцев до этого, в августе, он стал свидетелем трагедии – с тренерской скамейки ЦСКА видел роковое столкновение вратаря Сергея Перхуна, к которому относился как к родному сыну, с нападающим «Анжи» Будуном Будуновым. Голкипер впал в кому и через несколько дней скончался.
Несчастье подкосило здоровье Павла Фёдоровича. В ночь на 30 сентября у него резко подскочила температура, он даже пролежал какое-то время под капельницей, но всё-таки поехал на матч в Петербург. Хозяева выиграли 6:1, и Садырин оставил пост. Игра двух главных команд в его жизни – ЦСКА и «Зенита», который тогда к тому же возглавлял учитель Морозов, осталась последней в карьере Садырина. Могло ли быть символичнее?
Я в том матче на замене остался. Павел Фёдорович был серьёзно болен уже на протяжении полугода. То был финал болезни, – рассказывает Кулик. – Осознавая, что с ним происходит, старался максимально быть полезен ЦСКА. Он таким и был. Другой кто-то, может, и закончил бы с карьерой, а для него футбол, игра и команда были на первом месте.
За ту игру, прекрасно понимая, что мы под его руководством были не совсем хорошо готовы, он взял тренерскую ответственность на себя, был на скамейке и выполнил тренерский долг до конца. Он как тренер, как капитан корабля, был на нём до последнего. Павел Фёдорович был золотым фондом нашего отечественного футбола.
Чемпионство и Кубок сезона с «Зенитом». Выигранная первая лига и «золотой» дубль в последнем сезоне советского футбола с ЦСКА. А ещё знаменитая кричалка, ставшая его неофициальным шестым трофеем. И, пожалуй, она смело может встать в один ряд со всеми наградами.
