«Я русский! Во мне течет русская кровь!» Интервью с вратарем сборной Вьетнама
В английской «Википедии» его зовут Dang Van Lam. В графе «гражданство» на футбольном сайте Transfermarkt рядом с вьетнамским флагом стоит российский триколор. Лев Шонович Данг – так написано в его паспорте и водительских правах, которые он получал в Москве.
«Я – русский парень. Во мне течет русская кровь», – скажет Лев Данг в конце двухчасового интервью, которое он дал через два дня после того, как отразил решающий удар в серии послематчевых пенальти и вывел сборную Вьетнама в четвертьфинал Кубка Азии и за два дня до исторического матча против Японии.
С девяти лет он учился играть в футбол в «Спартаке», а с 14 лет шел по стопам своего легендарного тезки в «Динамо». Его мама – русская актриса, а папа – вьетнамский артист балета. Он выигрывал чемпионат России в формате 8 на 8, становился лучшим вратарем чемпионата Лаоса, ночевал в подтрибунных помещениях клуба первой лиги Вьетнама, а месяц назад он выиграл Кубок Юго-Восточной Азии и стал самым дорогим вратарем региона, когда либо проданным из оного клуба в другой. Лев ШоновичДанг…
– Как вообще получилось, что ты родился в России, а теперь играешь за сборную Вьетнама?
– Я родился в Москве. Моя мама русская, а папа вьетнамец. мама – бывшая актриса, а папа – артист балета. Они встретились в ГИТИСе – на обучении. Познакомились в общежитии. Где-то в восемь лет я пошел в школу и во втором классе уже пришел в московский «Спартак».
– Почему именно «Спартак»?
– Академия находилась ближе всего к дому. Я жил недалеко от метро «Преображенская площадь», а там буквально через дорогу находился стадион «Алмаз», который сейчас – имени Нетто. Я попал в группу 93-го года. Из известных, кто еще не закончил карьеру, я играл с Александром Козловым. С Кротовым мы уже чуть позже познакомились. В «Спартаке» я играл под руководством Александра Георгиевича Ярцева, царство ему небесное. Так было до 14 лет. Потом перешел в центр подготовки «Динамо».
– Почему ушел из «Спартака»?
– После Ярцева к нам пришел Евгений Сидоров. Я тогда еще лечился от травмы, а после этого – меня усадили на скамейку и отправили в высшую лигу в московский клуб «Крылья Советов» – на год. После аренды возвращаюсь в «Спартак», подхожу к Сидорову, а он сильно удивляется, что я вообще пришел – я тогда еще молодой и наивный был. Ну ладно, сказали переодеваться. После тренировки Сидоров отправляет меня к тренеру вратарей по фамилии Дарвин. Он до сих пор работает. Тот произносит фразу, которая запомнилась мне на всю жизнь: «Знаешь Лев, я в детстве тоже мечтал на гармошке играть, но вот не было у меня слуха». Намекнул на то, что у меня нет таланта.
– Сейчас ему можно привет передать.
– Самое время. Согласен. Тогда так обидно стало… До сих пор вспоминаю – грустно даже становится. Мама рассказывает, что я после этого на неделю забросил футбол и вообще отказывался выходить из комнаты. Потом сам подошел к родителям, предложил попробовать походить на просмотры в другие клубы – в Москве же не только «Спартак» есть. Решили начать идти снизу вверх по турнирной таблице.
– Снизу как обычно было «Динамо»?
– Да, кажется они пятое место занимали. На следующий день поехали в «Динамо», подошли к тренеру. Он меня уже знал и даже посылал селекционеров, чтобы меня пригласить. А я об этом не знал вообще. У меня даже просмотров никаких не было – на второй-третий день я пришел к ним с книжкой футболиста, заявился и уже начал играть.
– В «Динамо», наверное, рады были, что к ним вратарь по имени Лев пришел?
– Думаю, да. Тем более фамилия тоже из четырех букв состоит. Да и для меня это была очень большая честь. В манеже, где мы занимались, Лев Иванович Яшин был на всех плакатах – я на тренировках получал удовольствие. Даже центр подготовки футболистов носил имя Льва Яшина.
– Ты публиковал черно-белую фотографию в кепке, как у Льва Яшина на его день рождения. Вряд ли ты в детстве видел много игр с его участием. Кто вообще был твоим кумиром?
– Не очень люблю слово кумир.
– Хорошо, на кого ты тогда ровнялся?
– Лев Яшин – это пример для вратарей во всем мире. Из современных мне тогда нравились Буффон и Касильяс. Сейчас тоже есть очень много хороших вратарей. Смотришь на них, восхищаешься. Но смотришь не как на кумиров, а как на людей, от которых ты можешь что-то перенять, как на коллег.
– Кто сейчас лучший в мире? Вот прямо в данный момент?
– Думаю, что де Хеа. Куртуа очень хорош. Облак – вообще бешеный вратарь.
– А в России кто лучший? Акинфеев?
– Акинфеев – это понятно. Для меня он – большой пример, тем более теперь, когда я стал вратарем сборной Вьетнама – слежу за его интервью – это очень важно и полезно. Мне очень нравится его психологическая устойчивость. Я уже на себе ощущаю, что значит защищать ворота страны. А у меня это Вьетнам. По масштабам это намного меньше, чем Россия. А он – вратарь сборной России! Какой же должен быть внутри человека стержень, чтобы выдерживать то количество грязи, критики.
– Не рано он из сборной ушел?
– Он все сделал красиво – ушел на пике. Сколько по отношению к нему ненависти было… Особенно тогда, после чемпионата мира, когда он пропустил от корейцев. Но мне нравилась его позиция – не завязывать же? А теперь он поставил такую точку! Конечно, если смотреть на того же Буффона, – ушел рановато. Но он видит, что у нас много молодых вратарей – им тоже нужен шанс, стимул развиваться. Я же так и не сказал: в России я считаю сейчас лучшим Селихова. Он всего на год младше меня в «Спартаке» учился – продолжаем с ним общаться, постоянно переписываемся. Поэтому после Акинфеева хотел бы видеть в воротах сборной Сашу.
– Пройдя школу «Спартака» и «Динамо», ты кем себя больше ощущаешь, спартаковцем или динамовцем?
– Сейчас я переживаю и за «Динамо» и за «Спартак». Новости про «Локомотив» и ЦСКА – пропускаю. А на «Спартак» с «Динамо» подписан в социальных сетях. Клубы друг с другом враждуют, но внутри меня они как-то объединяются и я оба клуба уважаю.
– Что в «Динамо» не срослось? Почему пришлось уйти?
– С «Динамо» все было красиво, хорошо. Я завоевал место в основе второй команды по своему возрасту – буквально через пару месяцев после перехода. Тогда дубль еще очень взрослый был. Тогда Пименова в дубль переводили, Карчемарскаса, Карасевич с нами играл. Я тогда был самым молодым вратарем, которого взяли на сборы дубля в Турцию. Я брал пример с Карчемарскаса – во всем за ним повторял, слушал его, когда он подсказывал мне на тренировках. Ближе к выпуску, когда нас заселили в Новогорск, я проигрывал в конкуренции Ване Шубкину. Он уже закончил карьеру. Контракт подходил к концу – меня вызвали к руководителю академии и дали понять, что со мной профессиональный контракт подписывать не будут. На этом динамовская история закончилась.
– Потом ты сразу поехал во Вьетнам?
– Да. У меня на Россию была какая-то обида. Я понимал, что уж за дубль «Динамо» точно мне по силам играть. Но во всем были свои нюансы, которые оказались против меня. Я сразу же обратился к папе – попросил его помочь мне с поисками клубов во Вьетнаме. Посмотрели в интернете названия клубов, составили список – полетели.
– Ты тогда уже знал язык? Бывал во Вьетнаме?
– Да, во Вьетнам мы в детстве летали на отдых. А язык я знал, потому что дома папа постоянно со мной, сестрой и братом говорил по-вьетнамски. Мама – по-русски. Поэтому мы все знаем два языка. После российской школы я все еще понимал язык, но словарного запаса мне уже не хватало. А читать и писать на вьетнамском языке я научился уже здесь.
– Для воспитанника «Спартака» и «Динамо» ростом 188 сантиметров во Вьетнаме не должно быть проблемой найти себе команду…
– Примерно с таким же настроем я и ехал во Вьетнам. Это была даже не уверенность, а самоуверенность. Я думал, что это не меня будут выбирать, а я буду выбирать между кучей клубов, которые захотят со мной подписать контракт. Я просто искал в интернете адрес клуба и хотел приехать с предложением подписать со мной контракт.
– Преуспел?
– Приезжаю я в первый клуб – столичный. Спрашиваю, где переодеваться? Мне сказали, что за углом дверь есть. Открываю ее, а там – туалет. Пришлось переодеваться в туалете. Так все делали. Я был в шоке. Так выглядела их премьер-лига на контрасте с базами «Спартака» и «Динамо». До сих пор во вьетнамском футболе ничего не изменилось. Я переоделся, потренировался, и понял, что это – не мое. Один клуб, второй… Потом мы улетели из столицы в Сайгон. Там нашли какой-то клуб – та же история. В итоге мы нашли клуб, который назывался ХАГЛ. У них было партнерское соглашение с лондонским «Арсеналом» – там было несколько полей, своя академия, нормальные условия. Прилетел туда и подписал с ними контракт. Я был уверен, что так начинается сказка – я в 18 лет уже тренировался с основным составом.
– Но…
– Первый сезон – не играл, а только тренировался. Второй год – тоже не играл. Меня уже вызывали в сборную до 19 лет, но в клубе на поле я не выходил.
– В чем дело было?
– Менталитет. В России и Вьетнаме очень разный менталитет и культура.
– Что это значит?
– Во-первых, у меня тогда не очень хорошим был мой вьетнамский. Во-вторых, я приехал туда и вел себя, как обычный русский парень – совсем другое воспитание. Я был чужим. Меня сразу невзлюбили – не нравился им «этот русский».
– Я понимаю, что из игры можно выключить полевого игрока, если он не нравится партнерам по команде. Но с вратарем как?
– Так я не только партнерам не нравился, а тренерам тоже. Они просто не ставили меня в состав. В первые полтора года мне повезло с тренером вратарей – я работал с тайским тренером, которому было все равно, откуда я приехал и на каком языке говорю – мы с ним отлично работали. Он видел, что у меня есть талант, школу, то, чего нет у вьетнамских вратарей. Работая с ним, но не играя, я практически ничего не потерял. Мы с ним тренировались по три раза.
– Много.
– В Азии вообще футболисты очень-очень много тренируются. Могут даже четыре раза в день работать. Ты просыпаешься в 6 утра – зарядка. В 8 утра – тренировка с командой. в 15 часов – тренировка с командой, а в 18 часов – занятие в зале. Азиаты очень трудолюбивые. Но во всем есть плюсы и минусы. Даже, если ты десять раз вдень будешь тренироваться, это не значит, что ты будешь хорошим футболистом.
– В общем, тебя сразу невзлюбили там…
– Да. После тайцы пришел вьетнамец. У них свои обычаи. Есть яркий пример. В России даже в футбольной школе ты можешь спокойно подойти к тренеру и со своей точки зрения объяснить, почему ты так поступил. Тренер поймет, что парень может постоять за себя, объяснить свою точку зрения – думающий. В Азии все по-другому. Тренер прав и ты не должен с ним спорить. Он старше. Он знает лучше. Ты должен опустить глаза и кивать головой. Так происходит в большинстве случаев. Я раньше этого не понимал – мог поспорить с тренером, спросить его о чем-то. Во Вьетнаме это считается наглостью. Все это накопилось и на третий год меня решили отправить в аренду – в Лаос.
– Что такое Вьетнам я еще представляю. Даже могу представить футбол во Вьетнаме. Но что такое лаосский футбол?
– Ты даже не представляешь. Это жесть. Но сейчас я не сожалею ни капельки, что съездил туда. У кого-то бывает в жизни армия, у кого-то может даже тюрьма. У меня таким испытанием был Лаос. Но это того стоило.
– Расскажи какую-нибудь лаосскую дичь.
– Да без проблем – там много всего случалось. Чтобы ты понимал, во Вьетнаме – жара, а в Лаосе – вообще адское пекло. Когда во Вьетнаме по радио передают, что ожидается ветер со стороны Лаоса, это означает, что на улицу в этот день вообще лучше не выходить. А я тогда жил в самом центре Лаоса. У нас был клубный автобус. Мы на нем каждый день ездили на тренировку и обратно и на матчи. Этот автобус просто так не заводился. Никогда не заводился. Это было нормой. Мы каждый день всей командой толкали его метров 10-20, чтобы водитель завел мотор. В этом автобусе не было кондиционеров. Учитывая, что в Лаосе рано встает солнце, к 8 утра автобус уже раскалялся так, что сесть было невозможно – приходилось поливать сиденья водой, чтобы не обжигали.
– Это был клуб премьер-лиги?
– Да, это был высший дивизион. Причем, это был первый сезон, когда клубы получили право заявлять иностранцев. Так что, я был одним из первых легионеров чемпионата Лаоса. Ты не представляешь, что там были за поля. Бывает, выходишь на матч, становишься в ворота, а в нескольких метрах справа от вратарской – лежит огромная куча навоза. Оказывается, что футбольное поле в Лаосе – не только для футбола, но и для выгула крупного рогатого скота, коров, быков, коз… И это считалось нормальным. Они и газон подстригали, и фишки в виде навоза расставляли.
В клубе у нас не было тренера вратарей. Я, как самый опытный, тренировал других вратарей – некоторые из них вообще чуть ли не первый раз в жизни мяч видели. В один из дней я заприметил слегка влажное место на тренировочном поле. Решили заниматься там – принялись тренировать, падать – все в грязи извалялись, лица черные. Под конец занятия подходит главный тренер и спрашивает: «А что вы здесь тренируетесь? Здесь же коров мыли!» Оказывается, что там было влажно, потому что перед занятием там крестьяне мыли коров. И мы в этом извалялись. (смеется)
– Зато теперь тебя ничем не удивить?
– Да. Там и питание было не очень. И жили первые два месяца в комнатах без кондиционеров – реальная жесткая армия. Зато я стал серебряным призером чемпионата Лаоса. Сопернику мы уступили лишь по разнице мячей. Я стал лучшим вратарем Лаоса. Для меня таким оказался первый профессиональный сезон в карьере.
– После этого ты вернулся из аренды во Вьетнам?
– Я съездил в Россию в отпуск и думал, что вернусь в тот же самый ХАГЛ. Но произошла та же самая ситуация, как со «Спартаком» – я просто оказался не нужен. Разорвали контракт.
– В России при разрыве контракта футболисты счастливы – им выплачивают огромную компенсацию.
– Да какая там компенсация?! Просто сказали «До свидания!» и все. Зарплата – копеечная. Я тогда получал долларов 500 в месяц – смех! Тогда это еще для меня более или менее было, плюс какие-то премиальные. Все равно мало, но на жизнь хватало. Но деньги – это не главное. Я из России улетел во Вьетнам, потому что хотел играть, получить игровую практику. Плюс я хотел попасть в сборную, если не России, то Вьетнама, чтобы папа мной гордился. Я прилетел во Вьетнам и думал, что это будет легко. Оказалось – не так. Вышло, что за три года я не достиг ни одной цели из тех, которые поставил перед собой.
– Дальше пришлось вернуться в Россию?
– Я не хотел возвращаться. Это наверняка означало бы завершение карьеры, а я чувствовал, что могу играть. Я слетал в Таиланд на просмотр – там ничего не получилось – тогда им не особо бы нужен легионер. Вернулся во Вьетнам и там мне дядя нашел команду из первой лиги. Я подписал контракт, но даже там не выходил на поле.
– Все тот же менталитет?
– И менталитет, и возраст – считали молодым и не всегда доверяли. Не везло мне в главными тренерами. Тренеры вратарей все видят, все понимают, говорят главным, а они ставят в состав других. Так прошел целый сезон. Выходит на протяжении четырех сезонов я только и делал, что тренировался. В первом дивизионе даже русского тренера по физподготовке – с ним занимался.
– Если в клубах премьер-лиги вместо раздевалки туалеты, сложно вообще представить, что такое первая лига Вьетнама.
– Я вообще не понимаю, как я смог так долго и в таких условиях жить, не играя в футбол. В первой лиге нам платили 200 долларов, мы жили вообще в подтрибунных помещениях – там были комнаты и в них нас размещали. Все было скромно даже по вьетнамским меркам. И на протяжении всего этого времени я понимал, что могу не просто играть, а играть лучше, чем все местные вратари, включая вратарей сборной. Чего-то не хватало. Какого-то везения что ли, доверия… В итоге позвонил отец и чуть ли не в слезах попросил вернуться, сказал, что за такую зарплату в России я даже дворником могу работать – зато ближе к дому.
– Ты вернулся в Москву?
– Да, это был 2014 год. Я уже готов завязать с футболом… Поступил в финансовый колледж – мама хотела, чтобы у меня было образование. А я ничего не соображал, ничего не понимал. У меня была только одна хорошая оценка – на физкультуре, когда я ядро толкнул дальше всех – за забор, так что пришлось искать всем курсом. Я проучился там два месяца.
– И бросил?
– Да – не мое это было. Друг пригласил поучаствовать в конкурсе от одного из спортивных брендов – шел отбор игроков, которые поедут в Лондон. У вратарей было одно место. На него в итоге претендовало человек 15. Я дошел до финала. Там, не поверишь, я встретил вратаря, которого взяли в «Спартак» вместо меня, когда Дарвин сказал, что у меня нет «слуха». В финале мы шли нос к носу. В итоге организаторам пришлось звонить в Лондон и просить дать вратарям два места. Те отказали. А организаторы выбрали не меня.
– Как хоть зовут парня, который тебя дважды обошел?
– Рома Дмитриев. У нас нет никакой вражды – так просто случилось. Это же футбол. Он уже закончил карьеру. Причем, закончил карьеру сразу после того, как тогда вернулся из Англии. Он даже предлагал мне полететь в Лондон вместо него, потому что изначально не планировал продолжать карьеру. Не вышло. Он в России, уже закончил авиационный университет.
– Никогда не знаешь, где найдешь…
– Это точно. Зато этот турнир напомнил мне, как я люблю футбол и дал понять, что нужно продолжать заниматься любимым делом – не экономикой, не финансами. Тогда как-раз начались просмотры в «Солярисе». Знаешь такую команду?
– Ее уже нет – разорилась?
– Тогда на просмотры приехали вообще все вратари, кого я знал по школе, академии, «Спартаку», «Динамо» и просмотрам в «Локомотиве», когда я работал с Овчинниковым. Все хотели устроиться в «Солярис». Карасевич туда приходил на просмотр! Все было очень интересно и мне очень хотелось устроиться именно в «Солярис». В основе были неплохие зарплаты, это был профессиональный клуб и играл в центре Москвы. Новичкам предлагали зарплату 10 тысяч.
– Долларов?
Ты что?! Рублей! Но я так хотел туда попасть, чтобы стать футболистом второй лиги! Я чувствовал, что нравлюсь Сергею Шустикову, главному тренеру, царство ему небесное. Тренером вратарей тогда был Сергей Рожков, который работал с Тихоновым в «Крыльях Советов». За три месяца, пока я был на просмотре, через клуб прошло человек 30 вратарей. Они приходили и уходили, а я оставался. Уже думал, что со мной должны подписать контракт, когда в один из последних дней приехал вратарь, который до этого играл в Подольске. У него были агенты, которых все называли «подольскими бандитами». Все ребята это знали. В итоге его подписали на второй день, а Рожков после одной из тренировок подошел ко мне и сказал, что сделал все, что смог, но сверху сказали, что надо брать другого.
– А ты не думал найти себе агента?
– Конечно, думал. Но с моей статистикой, с чемпионатом Лаоса, в меня никто не верил – мной никто не хотел заниматься. Приходилось пробиваться самому. Даже агент, с которым я работаю сейчас, тогда отказывался мне помогать. Я ему потом это припомнил. После спартаковской «гармошки» и после Вьетнама это был третий удар по мне. Тогда я позвонил Рожкову и спросил, нет ли каких-то вариантов. Я понимал, что все только через связи делается.
– Что было дальше?
– Рожков познакомил меня с Поляковым, который играл в «Локомотиве». Он работал тренером вратарей в «Школе мяча».
– Видел видео в интернете, где ты с детишками занимаешься в этой школе.
– Да-да-да. Зарабатывать же надо было как-то. Я тогда и сам тренировался и детишек тренировал. Тогда это было одно из лучших мест, где можно было хоть что-то зарабатывать. Кто-то даже до 30 тысяч рублей в КФК зарабатывал. Туда меня взяли. Там был все тот же Карасевич – он для меня уже как старший брат стал. У нас такие крутые тренировки были! Когда дошло до заявки, оказалось, что меня не могут заявить из-за моего вьетнамского футбольного гражданства – я уже был заигран за юношескую сборную. Мне сказали, что надо пойти в РФС и поменять гражданство. Я узнал, что на юношеском уровне можно лишь раз изменить спортивное гражданство. И тут я задумался…
– Еще надеялся играть за сборную Вьетнама?
– У меня были мысли про Вьетнам, но потом я подумал, что там никому не нужен, да и желания возвращаться тогда не было вроде. Долго думал, советовался с друзьями. В итоге решил собирать документы на смену гражданства. Чтобы поменять гражданство, мне нужно было звонить в Федерацию футбола Вьетнама за разрешением. Чтобы узнать номер Федерации, набрал тренеру вратарей оттуда, рассказал ему всю ситуацию. Он попросил не спешить и дать ему неделю, чтобы он постарался там что-то подыскать, мол во Вьетнаме вратарей нет, а я такой большой, обученный... Проходит неделя, другая… Новостей нет. Но он во мне уже пробудил мысли о сборной Вьетнама. Сижу, а у меня по правую руку Россия и «Школа мяча», а по левую – мечты о сборной Вьетнама. Что делать?
– Что сделал?
– В марте у нас был турнир в формате 8 на 8. Так как я не смог заявиться за «Школу мяча», они меня и в этот турнир не взяли, зато разрешили заявиться за другую команду – за «Дуслар». В первом матче мы играли друг с другом – сыграли 3:3. «Школа мяча» быстро выбыла, а «Дуслар» в итоге выиграл и стал чемпионом России – у меня даже медаль есть.
Чемпионство меня окрылили и я в Фейсбуке написал открытое письмо, в котором я рассказал о себе и о том, как хочу играть во Вьетнаме и за сборную Вьетнама. Сейчас это письмо среди вьетнамских болельщиков уже стало культовым. моментально начали репостить, комментировать. Мне начали писать вьетнамские журналисты.
Один из журналистов прислал мне номер тренера сборной до 23 лет, которая должна была отправляться на Олимпийские игры. Я поговорил. Он сказал, что перезвонит. Так уж получилось, что тренером вратарей в сборной оказался человек, который работал в ХАГЛе и не ставил меня в состав. На него шло большое давление. Во Вьетнаме футбольный мир разделился на тех, кто считал, что мне надо дать шанс, и тех, кто не хотел видеть чужака в сборной. Через день тренер написал и сказал, что я им не нужен.
– Что дальше?
– Меня не взяли в сборную, но шумиха вокруг того письма помогла мне найти клуб. Неделю все вьетнамские газеты только и писали, что о русском парне, который хочет играть во Вьетнаме и за Вьетнам. Примерно через неделю мне позвони президент клуба из середины таблицы, «Хайфон», спросил, какую я хочу зарплату. Я сказал, что для меня деньги не важны, что я хочу играть. Услышал в ответ: «Прилетай!»
– Прилетел. Сразу попал в состав?
– Нет, там играл возрастной вьетнамский вратарь – почти легенда клуба. Прошел один круг чемпионата, по ходу которого я приехал, начался новый сезон, прошло еще девять туров и вратарь заболел ветрянкой. В 33 года, представляешь?! А для него это был лучший сезон – пять сухих матчей, девять туров без поражений, текущее первое место. Он заболевает, а нам предстоит игра с действующими чемпионами и я должен вставать в ворота. Вот он шанс! Я к нему был готов. Но все равно нервничал – три дня почти ничего ни ел и ни пил. На первый мой серьезный матч собралось 12 тысяч человек на трибунах – меня спасал только нашатырный спирт.
– Как болеют во Вьетнаме? Похоже на Россию?
– У нас самые крутые фанаты. Они больше остальных похожи на европейских ультрас – ездят за командой на выезд, зажигают фаера. Они хулиганы. А вообще во Вьетнаме болеют немного по-другому – без кричалок, но с музыкой. У нас была самая посещаемая команда. Стадион вмещал 30 тысяч болельщиков, а на игры в среднем собиралось по 18-20 тысяч.
– Как закончился матч?
– Ту игру мы очень обидно проиграли на последних минутах – 1:2. Шишки посыпались на меня – я же молодой, есть на кого свалить, хотя отыграл я хорошо – выручал. Меня поддержал только президент. Благодаря ему меня поставили и на следующий матч – это был мой первый сухой матч во Вьетнаме. После этого меня вызвали в сборную. Это был самый быстрый вызов в сборную Вьетнама в истории – всего после двух матчей в чемпионате. Я поехал на Кубок Юго-Восточной Азии в качестве третьего вратаря. Мы там заняли второе место, но я не играл.
– Когда в итоге первый раз вышел в составе сборной?
– С тех пор я стал основным вратарем в клубе. Впервые за сборную вышел на поле в 2017 году против Иордании в отборе на Кубок Азии. Мы сыграли 0:0 и я стал лучшим футболистом матча – отличный дебют.
– Выходит, на Кубке Азии, обыграв Иорданию в 1/8 финала ты закольцевал свою карьеру в сборной.
– Да. И меня опять признали одним из лучших игроков.
– Да не скромничай – ты пенальти потащил – вытянул команду в четвертьфинал.
– Хотя да, что это я скромничаю. Когда ошибаемся – ругают. Сейчас можно и похвалить – отбил все же пенальти. (смеется) А после того первого матча с Иорданией я стал уже основным вратарем в сборной Вьетнама – пропустил всего три матча из-за травмы. Мы со второго места в группе вышли на Кубок Азии. Дальше на конец 2018 года у нас была поставлена цель выиграть Кубок Юго-Восточной Азии.
– В декабре вы выиграли этот турнир. Ты отстоял пять матчей на ноль…
– Да, получилась очень красивая история – мы повторили победу десятилетней давности – великое достижение для Вьетнама. А у меня была рекордная серия для турнира – 405 минут без пропущенного мяча. После четырех сухих игр я пропустил на последней минуте первого тайма. Обидно. Но я попал в символическую сборную чемпионата.
– В финале на выезде с Малайзией сыграли вничью, а дома выиграли 1:0. Вопрос: за что ты получил желтую карточку на 9-й минуте матча?
– Да там верховая борьба была. Мы столкнулись с нападающим. Он сказал мне «фак ю» и я ему то же самое ответил. За это и наказали. Кстати, этот же судья работал на матче с Иорданией на Кубке Азии.
– Ты победу праздновал жестом, который сейчас называют «жестом Дзюбы»?
– Ты видел это? Просто мне очень понравилось, как Артем на чемпионате мира этим жестом передавал свои эмоции людям: «Служу России»! Я тоже хотел показать нашим болельщикам, что я, хоть и лишь наполовину вьетнамец, все равно отдаю себя всего этой стране, сражаюсь за Вьетнам. У меня был очень нелегкий путь. После этого чемпионата я стал примером не только для спортсменов, но и просто для детишек, показал, что никогда нельзя сдаваться, даже если тебя не любят, отправляют в Лаос, задвигают. Нужно верить в себя и идти к своей цели.
– Сейчас уже Кубок Азии, четвертьфинал. Это историческое событие для Вьетнама?
– Да. Дело даже не в том, что мы в последний раз попадали в четвертьфинал на домашнем турнире. Тогда в Кубке Азии участвовало меньше команд – четвертьфинал был первой стадией после группового этапа. На этот раз мы впервые в истории прошли одну стадию в плей-офф – впервые выиграли на таком уровне.
– Это можно сравнить, например, с выходом России в четвертьфинал чемпионата мира?
– Можно сравнить. Хотя, для вьетнамского народа сейчас это даже больше. Ты не представляешь, что было в городах Вьетнама после победы над Иорданией. Весь Вьетнам вышел на улицы, все центральные площади были забиты людьми.
– Сейчас, понятно, – не очень поотмечаешь – вам еще играть. А как отмечали домашнюю победу в Кубке Юго-Восточной Азии?
– Если бы Кубок Азии не следовал за этим турниром, отмечали бы широко. Нам бы заказали двухэтажный автобус, мы проехали бы по столице с кубком, посетили бы большой концерт на главной площади… А так нам просто дали четыре дня отдыха, потом пригласили на встречу премьер-министром Вьетнама. Там нам вручили награды третьей степени за заслуги перед страной. Это очень высокая награда – чтобы ее получить обычный человек должен отработать 30 или 40 лет. Потом мы неделю тренировались в Ханое и улетели готовится к Кубку Азии в Катар. Там еще неделя и следом уже первая игра в Абу-Даби с Ираком.
– Отметите уже после ОАЭ.
– Да. Для нас это уже историческое достижение. Мы уже принесли радость нашему вьетнамскому народу. Мы попали на Японию…
– Как настроение перед такой игрой?
– Настроение отличное. Нам психологически легче. Все хотят победы, но японцы обязаны побеждать, а мы уже стали чемпионами для своего народа. Мы будем наслаждаться игрой. Я очень хочу почувствовать на себе этот уровень японцев – там же все играют, из Англии, Германии, Испании. Очень интересно. Я уже почувствовал уровень на Иране.
– Два от нашего Азмуна пропустил. Он мощный?
– Да, очень. Он, когда второй гол забивал, наших двоих защитников просто корпусом убрал. Его по ногам били, цеплялись. Он остался стоять на ногах. Обычный вьетнамец упал бы уже десять раз. Он – нет. Да еще и пробил в угол.
– Удивляют два момента… Во-первых, то что по ходу турнира ты даешь интервью нам.
– Вообще мне нельзя говорить. С вьетнамскими журналистами я не мог бы общаться. Но журналисту из России я просто не мог отказать. Мне очень хочется, чтобы в России знали, что во Вьетнаме есть русский вратарь, который прошел русскую школу в «Спартаке» и «Динамо», который представляет еще и Россию…
– Второе, что меня удивило – прямо по ходу турнира ты был заявлен за тайский клуб «Муангтонг Юнайтед». Это как произошло?
– Да, я подписал контракт с ними совсем недавно – в начале января – об этом вообще мало кто знает. Это бывший чемпион Таиланда – очень именитый. Они участвуют в азиатской Лиге чемпионов. Для меня это очень большой шаг. Чемпионат Таиланда на уровень выше, чем во Вьетнаме. Для меня это – трамплин в Азию, батут перед тем, как уехать в Японию.
– Твоя цель – Япония?
– Понятно, что у всех цель – Европа. Мой новый клуб меня приобрел потому что продал своего предыдущего сильного вратаря в первую лигу Бельгии. А так, от них часто футболисты уезжают в Японию. Один из бывших игроков этого клуба перешел в Японию в клуб Андреса Иньесты. Мой трансфер, кстати, стал самым дорогим трансфером вратаря из Юго-Восточной Азии. Мне в переходе помогал российский агент – Андрей Грушин. Я про него уже рассказывал – тот, который в меня раньше не верил. Напишите, ему приятно будет.
– Про Россию не думал? Допустим, тебе сейчас поступает предложение от команды первой лиги…
– Первая лига? Думаю, нет. Да и по правилам там все жестко с легионерами. В первую лигу можно будет приехать, когда мне уже будет лет за 30 – чтобы поближе к дому играть. Но сейчас, пока я молодой, хочется играть на высоком уровне либо в Европе, если повезет, либо в Японии.
– Во Вьетнаме тебя как называют? Есть прозвище?
– Да, есть. Мне очень приятно, что меня здесь называют Русским Медведем.
– Скажи что-нибудь тем, кто тебя поддерживает в России.
– Я рад, что они обо мне наконец-то узнали. Прошу и дальше меня поддерживать, потому что в воротах сборной есть русский парень, в котором течет русская кровь. Все равно в душе я русский. Пусть болеют за Вьетнам. Я буду очень рад и благодарен поддержке из России.
