Парус, порвался парус… Спинакер яхты «Синергия» лопнул на финишной прямой
ПАРЫСНЫЙ СПОРТ
СПЕЦИАЛЬНЫЙ РЕПОРТАЖ
На прошедшей неделе в курортном пригороде Лиссабона Кашкайше завершился первый этап престижной парусной регаты Med Cup. На одну из тренировочных гонок в составе российской яхты «Синергия» в открытый океан вышел корреспондент «Советского спорта».
МОРСКАЯ БОЛЕЗНЬ ЖДЕТ
– Можно ли у нас поработать юнгой? – менеджер «Синергии» Максим Логутенко едва сдерживает улыбку. – Здесь та же «Формула-1», только морская. Яхта нашпигована сложной аппаратурой. Вы же не проситесь в болид к Шумахеру или Петрову? И, кстати, юнги или боцмана на яхте нет. Есть тактик, навигатор, рулевой. Всего в экипаже 12 человек.
Сравнение Med Cup с «Формулой», доложу я вам, вполне уместно. Яхты не менее технически сложные штуки, чем болиды. Вот только незадача: любой выход на открытую воду вместе с экипажем во время соревнований для посторонних запрещен. Но, как известно, правил без исключений не бывает.
На тренировочную гонку экипаж может пригласить в качестве гостя одного человека. Таким гостем на «Синергии» и стал ваш покорный слуга, вышедший на российской яхте в акваторию Атлантического океана.
Надеваю непромокаемую куртку, любезно одолженную одним из членов команды. Поверх куртки Тарас Трофименко, должность у него на «Синергии» мудреная – триммер ахтерштага, а проще говоря, человек, отвечающий за настройку парусов, помогает натянуть явно не по размеру спасательный жилет.
– Если что, дергать за эту штуку? – вопросительно показываю на желтый рычажок.
— Если что, жилет сам раскроется... – смеется Тарас.
Многие члены экипажа мажут лица кремом. Не придаю значения этой процедуре, о чем спустя четыре часа по возвращении сильно пожалею, увидев в зеркале свою красную обгорелую физиономию.
– Морской болезнью не страдаете? – строго спрашивает Логутенко.
«Понятия не имею», – это я про себя. Вслух отвечаю:
– Нет.
– Держаться только за железное, ни за какие канаты не хвататься, – последняя инструкция от Логутенко. – Начнут травить, можете получить травму.
– Серьезную? – интересуюсь.
– Минимум – сильный ожог. Максимум – оторвет палец, – скупо информирует менеджер.
«ЧЕТВЕРО ЗА БОРТОМ»
Берег удаляется. Двигатель глушится, команда разворачивает грот – главный парус.
– Ваше место строго на корме, за эту черту не переступать, – поясняет Тарас.
Ширина яхты – четыре метра, от кормы до запретной черты – метра полтора. Это и есть мое жизненное пространство на время путешествия.
– От вас требуется немногое – во время поворотов вместе со всеми успевать перебраться на наветренный борт – тот, который при повороте наверху окажется, – продолжает объяснять Тарас. – Поэтому слушайте команду. На счет «два» начинаем движение. На счет «три» все должны быть на наветренном борту. Если опоздаете, не паникуйте – держитесь за кормовые канаты и передвигайтесь наверх.
Тактик Родни, старый морской волк из Новой Зеландии – только он определяет, куда яхте двигаться, – делает знак. Тарас и навигатор – итальянец Франческо – интенсивно в четыре руки крутят ближнюю лебедку, передний парус уходит влево. Перешедший с бака, носовой части, Николай Корнев ведет отсчет: «Раз, два». Главное – не отстать. При счете «три» все уже на правом, наветренном борту. Успеваю. Плюхаюсь на борт, хватаюсь двумя руками за металлическую раму на корме.
Табло на мачте показывает крен – 27 градусов. Край нижнего, левого борта, почти зачерпывает океанскую волну. Весь экипаж, кроме рулевого, тактика и бакового, свешивается через канаты наружу, болтая ногами, создавая противовес, чтобы паруса поймали больше ветра. Так увеличивается скорость яхты.
Еще маневр. Начинаю движение на счет «три» – и опаздываю! Судорожно держась за кормовые канаты, перебираюсь на верхний борт, спотыкаюсь и больно ударяюсь коленом о выступ на палубе. Наконец сажусь на мокрый борт, потирая ушибленное колено.
«Раз, два» – поворот, еще поворот. После пятого поворота осваиваюсь. Навигатор Франческо доволен моим прогрессом. Знак – два пальца кружком: все о’кей.
– Сейчас начнем, – говорит Корнев.
– А разве еще не начали?
– Это мы разминались, проверяли настройки парусов. Старт через 10 минут, – поясняет Николай. – Будет много поворотов, поэтому фотоаппарат спрячьте в сумку. Обе руки должны быть все время свободны.
– А бывало, что кто-то за бортом оказывался? – интересуюсь осторожно.
– Три недели назад в Валенсии бортовой канат не выдержал нагрузки, когда мы противовес делали. Вчетвером и свалились за борт.
«В МОМЕНТ В КЛОЧЬЯ РАЗНЕСЕТ»
Старт. «Раз», – командует Николай. На счет «два» начинаю двигаться к правому борту. Тарас и Франческо – на лебедке, передний парус уходит влево. Яхта резко кренится на левый борт, на счет «три» успеваю вместе с остальными уцепиться за канаты на правом борту. Следом за мной ловко ныряют меж бортовых канатов Франческо с Тарасом. Бросаю взгляд на нижнее табло: крен 28,5 градуса.
– Сейчас знак будем обходить, – предупреждает Николай.
Яхты соперников, маячившие вдали, постепенно приближаются на расстояние 15–20 метров. Впереди поворот. Немецкая яхта прет прямо на нас. Идет жесткая борьба за позицию. Их баковый, стоящий на самом носу, отчаянно жестикулирует и что-то кричит так, что мне отчетливо видны вздувшиеся жилы на его шее.
До немецкого бушприта, рейки, прикрепленной к носовой части, метров пять. Еще мгновение – и вражеский бушприт вонзится в нашу корму. Вдруг немецкая лодка резко уходит влево. Пронесло…
– С немцами едва не «поцеловались», – почти хриплю в ухо Николаю.
– Немцев-то мы сделали, а вот американцы нас подрезали, – Корнев показывает на бак.
Смотрю вперед: кажется, сейчас врежемся в корму американской яхты.
– Раз, – раздается команда Николая. – Пресса, не зевай! Два!
Бросаемся к противоположному борту – резкий маневр вправо, чтоб не «поцеловаться» с американцами. Цепляюсь за поручень. Знак пройден, яхты веером расходятся по всему заливу. Паруса соперников маячат вдали.
Где мы? Когда финиш? Кругом вода. Ни черта не понимаю.
– Седьмыми-восьмыми идем. Выходим на финишную прямую, – просвещает Корнев и убегает на бак. Команда быстро разворачивает третий парус, самый большой. Спинакер называется. Тарас присаживается рядом.
– Спинакер разворачивают при попутном ветре, скорость здорово увеличивает. Видите нижнее табло? 14,5 узла идем, прилично, — поясняет он.
Вдруг двое резко бросаются к передней лебедке, еще трое – к Николаю на бак. Спинакер сворачивают секунд за десять. Скорость резко падает.
– Что случилось? – обращаюсь к Тарасу.
– Спинакер порвался. Вовремя заметили небольшую дыру и быстро свернули. Иначе в момент в клочья разнесет, – объясняет Тарас. – Без спинакера соперников не догнать. Решили не финишировать, идем на базу. Ничего страшного – это всего лишь тренировка.
Оставшееся до базы время в голове хрипит Высоцкий: «Парус, порвали парус!». Каюсь, каюсь, каюсь, что прежде не интересовался этим удивительным спортом...
