Мишкина улыбка

ТАЛИСМАН

Гонка столиц за право проведения Олимпийских игр в 2012 году уже началась. Многие в России надеются, что примет участие в конкурсе и Москва. Так что, возможно, Россия будет хозяйкой Олимпиады. А у каждой Олимпиады – свой талисман. У московской – 1980 года им был гостеприимный Мишка, которого создал замечательный художник Виктор ЧИЖИКОВ .

СИМВОЛ ИМПЕРИИ

3 августа 1980 года на торжественном закрытии Олимпийских игр мы и не знали, что прощаемся со своим прошлым. То был последний бал ИМПЕРИИ. И, как у всякого бала есть свой хозяин, был такой и у московской Олимпиады.

Человечность и обаяние Московской Олимпиады как-то незаметно, но полно выразил добродушный и улыбчивый олимпийский талисман — медведь Миша.

Когда возбужденная толпа на трибунах Лужников и во много раз более массовая «толпа» у телеэкранов провожали во все глаза улетающую резиновую куклу, надутую газом, почти все рыдали под проникновенную песню Пахмутовой и Добронравова «До свиданья, наш ласковый Миша!» Но как минимум один человек точно не плакал от умиления. Не потому, что «вдаль глядел» и предвидел скорое будущее своего любимца. Не потому, что мог представить, как уже через час с небольшим Мишка неуклюже приземлится на окраине Москвы, как сшибет при этом пивную будку и чуть не покалечит двух алкашей.

Нет, всего этого Виктор Александрович Чижиков предположить не мог. У него была своя, непубличная беда, а потому и свое отношение к происходящему: по сути, от него улетало – теперь уж окончательно – родное дитя, прав отцовства на которое его недавно лишили. Лишили вполне официально, оформив сей акт юридически. Также официально, как и ранее утвердили его ребенка, его Мишку, олимпийским талисманом.

СЫН ПОЛКА

А как все замечательно начиналось! Его чуть ли не персонально позвали на конкурс! Тот самый всесоюзный конкурс эскизов олимпийского талисмана, который к зиме 1977 года доблестно, похоже, проваливался. За несколько месяцев армия советских мастеров кисти не сдала организаторам ничего такого, что не выглядело бы банальным. Все будто ждали его, Чижикова. И он загорелся идеей! Вместе с двумя друзьями рисовал здесь же, в его мастерской, на Большой Грузинской, несколько ночей. Отнесли около сотни набросков в Олимпийский комитет СССР. И – молчание. Оно тянулось несколько месяцев. И вдруг в сентябре Чижикову звонит елейный дамский голосок и загадочным тоном произносит: «Поздравляю! Ваш медведь прошел ЦК. Приходите».

В дверях комитетского кабинета его встретило некое начальственное лицо по фамилии Юрьев:

— Товарищи, вот это Чижиков, хороший детский художник. Он нам нарисовал «Забавного Медвежонка». Думаю, он заслужил гонорар. Думаю, 250 рублей. Есть другие мнения? Нет других мнений.

И все дружно стали складывать в аккуратные стопочки свои бумаги, заерзали стульчиками… Чижиков решил, что пора вмешаться:

— Подождите… почему именно 250? Ведь по советскому авторскому праву мне за разработку олимпийского талисмана раз в сто больше полагается…

Улыбка на лице Юрьева тут и скисла:

— Вы изготовили замечательный графический рисунок под названием «Забавный Медвежонок» размером 30 на 20 сантиметров. За работу этого размера такой гонорар и полагается… Что до талисмана, — тут в голосе оратора что-то волнительно задребезжало, — то талисманом Олимпиады утвердили его уже мы. А еще раньше, до этого решение принял… советский народ! Мы же только подкрепили его выбор, взяв за основу ваш эскиз «Забавного Медвежонка», 30 на 20 сантиметров…

СТЫД НАВЕРХУ

После беседы в «высоком кабинете» Чижиков, мягко говоря, расстроился. Какой такой «Забавный Медвежонок», когда у него на поясе олимпийские кольца?.. К слову, Чижиков долго не мог придумать, где разместить эмблему. На шапке, предварительно надев ее на Мишу? Но куда девать уши? Медаль на грудь навешивать – это всегда считалось последним делом среди создателей всех и всяческих талисманов. Пояс ему приснился.

Но Виктор Чижиков согласился с предложенными правилами игры. Тут же откуда-то приволокли договор, текст которого по сей день выглядит образцом бюрократического идиотизма. Естественно, фигурировал в нем никакой не олимпийский талисман, а пресловутый «Забавный Медвежонок». При этом, однако, удостоверялось, что автор отказывается от всех отчислений за свою работу в пользу… Олимпийского комитета СССР. Вот такая замечательная «логика».

— Договор со мной подписывал, — вспоминает Виктор Александрович, — зампред Олимпийского комитета СССР Иван Денисов. Он вошел в комнату, мы с ним переглянулись, и я сразу понял: ему, единственному из присутствующих, СТЫДНО. Он взглядом извинился передо мной. Я взглядом его простил.

А сразу после закрытия Олимпиады случился большой сюрприз: Чижикова вновь пригласили в Олимпийский комитет – и заплатили еще аж 800 рублей.

БЛЮДО ДЛЯ КРЫС

Уже значительно позже Чижиков узнал, что перед тем, как его Мишу выбрал ЦК КПСС, эскиз горячо поддержал не кто-нибудь, а тогдашний президент МОК лорд Килланин. Во время визита в Москву в 1977 году ему показали заявленные на конкурс работы. Увидев чижиковскую, лорд просто просиял… Отечественным чиновникам пришлось утвердить именно этот эскиз.

…По горячим следам Олимпиады, осенью 1980 года, к Советскому правительству обратилась одна солидная фирма из ФРГ – с предложением купить резинового Мишу за 100 тысяч дойчмарок. Но ей было решительно отказано (у советских – собственная гордость!), не достался врагу наш олимпийский герой. Мишку, на некоторое время выставив в одном из павильонов ВДНХ (видимо, в качестве достижения народного хозяйства), вскоре схоронили в подвале. Потому что через несколько лет его здесь съели крысы – родные, советские. Причем совершенно бесплатно.

Когда я спросил Чижикова, горько ли ему вспоминать сегодня 1980 год, он улыбнулся: «Миша по-прежнему мой любимец. Он стал и любимцем всех советских людей, всех участников и гостей соревнований. Это – главное».

Прощаясь с Московской Олимпиадой-80, мы оставляли в памяти улыбку чижиковского Мишки. Улыбку, не замутненную горечью и скепсисом, знаниями о закулисье «большого спорта». Улыбку, как талисман. Талисман, который – а мы и не догадывались… — улетел от нас безвозвратно. Больше некому нас талисманить.

Мы прощались с ним, плакали – и не осознавали, почему плачем. Мы остались наедине с самими собой. В ожидании утра. И с надеждой, что оно настанет.

Так теперь и живем – без талисманов. Но с надеждой. На новую улыбку.