Исповедь первого тафгая
ЮБИЛЕЙ
Вчера патриарху российского хоккея Анатолию Сеглину исполнилось 80 лет. Его нельзя назвать просто спортсменом, вошедшим в историю. Он один из тех, кто сам создавал вехи нашего хоккея с шайбой, крестил его «на жизнь» первыми неумелыми клюшками. Сеглину не раз случалось «принимать на корпус» легенду отечественного спорта Всеволода Боброва, он выходил на лед в первом международном хоккейном матче против чешского ЛТЦ. Играл в разрушенном Сталинграде через пять дней после его освобождения! Во все моменты своей долгой, насыщенной крутыми поворотами жизни Сеглин оставался самим собой. Увлеченным, немного авантюрным, даже хулиганистым человеком, с потрясающим чувством юмора. Про таких людей говорят: он имеет свое лицо.
МАТЧ В СТАЛИНГРАДЕ
Свою спортивную карьеру Сеглин начал еще в 1935 году, за 11 лет до того, как канадский хоккей получил прописку в России. Летом играл в футбол. Зимой — в бенди. В его биографии был уникальный матч, который он в составе футбольного «Спартака» провел в разгромленном Сталинграде.
— Мы прибыли туда через пять или семь дней после освобождения, — вспоминает Анатолий Сеглин. — На улицах еще лежали трупы. Всюду сновали крысы. Жили в полуразрушенной после артобстрела школе. Ночевать было, признаться, страшновато. Но все-таки мы провели этот матч. Хотя и проиграли сталинградскому «Трактору» 0:2.
После войны в СССР пришел хоккей с шайбой. Первый чемпионат страны был проведен в 1946 году. Естественно, что в него стали играть мастера русского хоккея. Не хватало всего — опыта, экипировки, элементарных навыков. Наконец в 1948 году правительство решилось на первый международный матч. В качестве «учителя» была приглашена чешская команда ЛТЦ. Против нее собрали состав из лучших игроков Москвы, Риги, Таллина. По сути, это была изначальная сборная СССР, но, опасаясь разгрома, назвать ее так побоялись. Команду нарекли скромнее — сборная Москвы. Однако наши первенцы в грязь лицом не ударили. Матчи закончились со счетом 6:3, 3:5, 2:2.
— Даже высокие коньки, которые использовали чехи, были для нас в диковинку, — улыбается Сеглин. — А уж про экипировку и говорить нечего. Шлемы мы брали у велосипедистов. Перчатки — из хоккея с мячом. А щитки, смешно сказать, делали из старых валенок. Когда чехи освобождались от своих доспехов, мы срисовывали, как у них сделаны налокотники, наколенники. Позднее на заводе «Крылья Советов» щитки стали делать из дюраля, ими потом долго пользовались. То же самое и с клюшками. В ту пору мы даже не знали, как их правильно держать-то надо. Бывало, что чехи забивали прямо с вбрасывания. Потому что мы не представляли, как в этот момент себя вести, как сопротивляться. В первый раз увидели, что такое настоящая обводка. А вот чешских защитников пройти было непросто. Они все были здоровые, под два метра ростом. Но уступать мы не собирались. Всеволод Бобров все равно крутил их, как хотел. Чехи сразу положили на него глаз. Просили отпустить его к ним в команду.
ЗУБОТЫЧИНА ОТ БОБРОВА
— Анатолий Владимирович, с Бобровым вы были очень близки. Но началом-то для дружбы послужило жесточайшее столкновение на площадке?
— Бобров был уникально одарен и очень техничен. О его финтах можно рассказывать день и ночь. К примеру, он свободно играл обеими руками. Подбираешься к нему справа, а он перебрасывает клюшку влево, и сразу отрыв метров восемь, ничего не сделаешь. Оставалось только одно. Ударить, схулиганить. В хоккее надо немного и сгрубить, чтобы зрители закричали, «заболели» за кого-то.
Когда я был играющим тренером в Электростали, Бобров был в ЦДСА и входил в сборную страны. Матч проходил на стадионе «Динамо». В одном из эпизодов я его как следует принял на корпус. Он ничего не ответил. Меня даже не удалили. Но на заметку Бобров меня все-таки взял. Чуть позже он, разворачиваясь, как бы случайно заехал клюшкой прямо мне по челюсти и выбил разом шесть зубов. Хотел поквитаться, но перестарался. Меня сразу отвезли в больницу. Сначала зашивали, пытались зубы спасти, но потом все-таки удалили. На следующий день Всеволод Михайлович приехал ко мне домой и извинился. Конечно, так серьезно меня травмировать он не собирался. В те времена хулиганство на льду каралось очень строго. За этот проступок Боброва хотели даже отстранить от участия в чемпионате мира. Но я-то на него зла не держал. Сам ведь всегда играл жестко и знал, что такое спорт. Сказал, что Всеволод мой лучший друг, и после этого мы действительно стали очень близки.
— Спуску на площадке вы никому не давали. Специалисты называют вас первым тафгаем в России…
— Особой техникой я не отличался. Правда, шайбу пускать верхом научился одним из первых. Вот и старался брать жесткостью и азартом, ведь и родоначальники хоккея канадцы играют так же. А получилось так, что стал одним из первых штрафников. Кстати, скамейка нарушителей выглядела раньше куда серьезней. Она была огорожена металлической решеткой. Плюс наряд из двух милиционеров. Получалось, что на нее действительно «сажали». Из-за этого и присвоение ЗМС мне притормозили. Один из чиновников так и сказал: «Сеглин много хулиганит. Пусть пока подождет». Ожидание затянулось, смешно сказать, до 1999 года. Наверное, я единственный, кто стал заслуженным мастером спорта в 77 лет.
СО ШВЕДОМ ПОЛАДИЛИ
В 1960 году Анатолий Сеглин впервые примерил полосатую фуфайку арбитра. Причем инициативу проявил сам. Вскоре начал судить международные встречи. Ему доверяли. И в России, и за рубежом он выходил на лед в самых ответственных матчах. В 1965 году на чемпионате мира в Тампере (Финляндия) он был назван лучшим арбитром турнира.
— Раньше рефери выбирали из числа бывших игроков, — говорит Сеглин. — Я считаю это абсолютно правильным. Признаюсь, что когда вышел судить свой первый матч ЦСКА — «Динамо», то правил еще досконально не знал, но чувствовал игру изнутри. Главное, что все хоккеисты мне были хорошо знакомы. Они знали, что подсуживать я никому не буду. А когда уважаешь арбитра, то и сам стараешься не фолить.
Отличный совет дал мне шведский судья: «Не следи за шайбой. Смотри игрокам прямо в глаза». Действительно, после взгляда в упор желание нарушать правила пропадает. Спортсмены чувствуют, что ты все про них знаешь. Но все же судить матчи со «Спартаком», моей родной командой, мне не давали. Остерегались, что привязанность возьмет верх над справедливостью. То же самое было и на чемпионатах мира. Советский арбитр игры с участием нашей сборной никогда не судил. Исключением были Кубки Канады. Там был один рефери из Союза и один канадец. Это приводило к тому, что борьба на льду переносилась на судейский дуэт. Каждый старался удалить побольше игроков из команды противника.
— Выходит, помочь своим на чемпионатах мира было нельзя?
— Я дружил с очень хорошим шведским арбитром Дальбергом. Так он судил матчи нашей сборной, а я — с участием шведов. Вот и делайте выводы…
Был у меня в карьере и курьезный случай. На чемпионате мира в Швеции меня привлекли к судейству за воротами. Это был последний матч турнира. Я до этого никогда красный фонарь не зажигал. Сообщили мне неожиданно, за три часа до начала матча. А в этот день у моего коллеги Юрия Карандина был день рождения. Он пришел утром, мы, как водится, и отметили. В результате я не зажег свет после гола. И меня даже сняли с игры и отправили в Москву за нарушение дисциплины.
ПОСТРАДАЛ ЗА ПЕРЕГИБЫ
Посверкивает задорно на пальце у Анатолия Владимировича перстенек. Необычная дорогая печаточка, к определенной хоккейной касте человека относящая. С одной стороны — серп и молот. С другой — кленовый листок. А посередке камушками выложено число 74. Канадская работа. Имеются такие только у участников суперсерии-74. В ту пору Сеглин работал администратором в сборной.
— Доставал для ребят я все, — машет рукой Сеглин. — От носков и шнурков до клюшек и изоляционной ленты.
После игр с канадцами мы научились загибать клюшки. По правилам допускалось пятнадцать миллиметров кривизны. Но нашим игрокам новшество пришлось по вкусу, они делали все тридцать. Однажды канадцы заметили, что у Валерия Васильева крюк загнут слишком сильно, и подали протест. Измерили — действительно перебор. Васильева удалили на две минуты. А в тренерском штабе приговаривали: «Все, теперь Сеглина уволим. Не так клюшки загнул». Но потом оставили. Ведь про эти загибы все прекрасно знали. В игре-то они помогали.
На хоккее Анатолий Владимирович часто бывает вместе с женой. Так повелось еще с 1948 года. Кстати, золотую свадьбу они отпраздновали еще четыре года назад.
— А где еще и посидеть рядом с мужем, как не на стадионе, — улыбается супруга Анатолия Сеглина Нина. — Он же все время то на тренировках, то на соревнованиях. Проводить время вместе мы смогли лишь после 1983 года, когда разом вышли на пенсию.
Встретились мы с Анатолием на льду. Был такой маленький элитный каток «Динамо» на Петровке. Там собирались сливки Москвы, модницы, мальчики симпатичные. Я каталась, а Толя, кстати, пришел туда без коньков, просто посмотреть. Познакомил нас Боря Соколов, с которым они вместе играли в защите за «Спартак». Я хорошо каталась и на коньках, и на лыжах. А муж прекрасно владел еще и ракеткой. На даче в Тарасовке, где мы летом часто жили, футболисты резались на пиво в теннис. Приезжал туда и Николай Озеров.
— И часто побеждали, Анатолий Владимирович?
— Пива выигрывал много. Вот выпить не всегда успевал.
НАША СПРАВКА
Анатолий СЕГЛИН
Заслуженный мастер спорта, судья международной категории.
Родился 18 августа 1922 года.
Защитник.
1946–1953 гг. – «Спартак»,
1953–1954 гг. – ДК им. К. Маркса (Электросталь).
Второй призер чемпионата СССР 1948 г., третий призер 1949 г., участник матчей с ЛТЦ в 1948 г. В чемпионатах СССР провел 110 матчей, забросил 37 шайб. В 1953–1955 гг. – старший тренер ДК им. К. Маркса. 1955–1958 гг. – старший тренер «Спартака». В 1960–1970 гг. судил матчи чемпионатов СССР. Семь раз входил в десятку лучших судей. В 1962 – 1970 гг. судил международные матчи, в том числе ЧМЕ в 1965–1970 гг. Награжден медалью «За заслуги перед Отечеством».
