90 мальчишеских лет. В день юбилея великого спортсмена и тренера Анатолия Тарасова о нем вспоминают журналисты «Советского спорта» и вдова Нина Григорьевна
ЮБИЛЕЙ
СПЕЦИАЛЬНЫЙ ВЫПУСК
КАК ТАРАСОВ ОБЕДАЛ ШЕСТЬЮ ВИНЕГРЕТАМИ
– Я москвич, родился и вырос в столице, – рассказывал в одном из своих последних интервью осенью 1993 года Анатолий Тарасов. – Отца помню плохо, он умер, когда мне было семь лет. До его смерти мама – Екатерина Харитоновна, занималась только домашними делами, потом пошла работать на швейную фабрику, ведь по профессии она портниха. Надо было кормить семью, выживать.
Своим воспитанием я обязан школе, пионерии. Но больше всего – маме, которая научила меня самому необходимому в жизни. Даже готовить – стряпала она очень вкусно. Часто «из топора». Да и вообще мама у нас с Юрием (брат Тарасова. – Прим. ред.) – он разбился с командой ВВС в авиакатастрофе – была мастерица готовить из ничего. Жалко только, что прожила всего 69 лет…
Детство у меня было бедное, как и у многих детей того поколения. Помню, когда выезжали по Савеловской дороге, обязательно брали с собой лукошко. Собирали грибы, ягоды, ландыши… Все это продавали, а вырученные деньги до копеечки отдавали маме.
В 13 лет я пошел учиться в ФЗУ (фабрично-заводское училище. – Прим. ред.) имени Калинина на слесаря-инструментальщика. Стране требовался рабочий класс. Была у меня тяга к ножовке, напильнику, молотку и зубилу, неплохо мастерил своими руками. Но особенно любил чертить. Чтобы выточить деталь, надо было уметь читать чертеж.
Жить стало полегче. Как никак, нам платили зарплату. В день получки всегда покупал себе на обед шесть винегретов – были они бесподобной вкусноты. В обычные же дни мог позволить себе только парочку. На разносолы денег не хватало. Зарплату приносил домой маме. Себе оставлял какие-то копейки – на кино. Фильм «Путевка в жизнь» пересмотрел раз, наверное, десять. И всегда с интересом.
Свою первую награду я получил за победу в футбольном матче, играя за сборную улицы. О хоккее с шайбой в Советском Союзе тогда никто ничего не знал. В те годы (30-е. – Прим. ред.) все бредили русским хоккеем и футболом. Поэтому я и поступил в спортивную школу «Юный динамовец»…
«ОН ПРИВОЗИЛ МНЕ БОСОНОЖКИ...»
– Познакомились мы с Толей в Московском институте физкультуры в 1939 году, – рассказывает, открыв семейный фотоальбом, вдова Анатолия Тарасова Нина Григорьевна. – Я там училась, а Толя уже посещал курсы Высшей школы тренеров. На этой фотографии мы еще не женаты…
Наш институт каждый год участвовал в физкультурном параде. Летом мы выезжали в Серпухов, на Оку, и тренировались. Одна палатка для парней, другая – для девчонок. Не поверите, но наша программа называлась «Если завтра война…». Я делала всякие гимнастические упражнения. А Толя держал деревянный настил, по которому гоняли мотоциклисты. Вечерами ребята из тренерской школы приходили с гитарами, пели… Вот там мы впервые и обратили внимание друг на друга.
Но вот он обучение окончил, а я на четвертом курсе! Чтобы не потерять друг друга, решили пожениться. Просто пошли в Бауманский райисполком, записались… Потом отправились в институтскую столовую и заказали себе… бефстроганов. В обычные дни мы на такое блюдо не расщедривались! По дороге Толя купил мне несколько гвоздик и красивую вазочку. С ней я и вернулась в общежитие. А Толя тем же вечером… уехал в Одессу. Его пригласили в футбольную команду «Динамо» из этого города. Он только успел забежать домой и написать записку: «Мама, я, кажется, женился!» И виделись мы весь следующий год, только когда их команда в Москву приезжала. Зато он всегда привозил мне подарки – туфли и босоножки, с которыми в столице было плохо…
КАК ТАРАСОВУ НАШЛИ «ЛЮБОВНИЦУ»
Эту историю рассказал друг семьи Тарасовых известный врач Владимир Акопян.
«Анатолий Владимирович считал за честь пригласить на хоккей своего первого учителя в Высшей школе тренеров Михаила Товаровского. Тот посещал матчи нечасто. Однако на этот раз отказать своему бывшему студенту не смог. Причем приехал не один, а со своей женой. Как и муж, она отличалась особой интеллигентностью. Даже еще более рафинированной.
Тарасов ждал гостей у служебного входа за полчаса до матча. В это время там настоящий муравейник – специалисты, родственники, друзья и знакомые игроков, прочий околохоккейный люд. Редкий матч обходился без присутствия знаменитой болельщицы ЦСКА – блаженной Машки, которая была в курсе буквально всех новостей из лагеря любимой команды. В тот вечер она по обыкновению тусовалась у служебного входа.
Галантный Тарасов тепло встретил своего учителя, а с его супругой, пришедшей на хоккей вообще впервые, был подчеркнуто любезен. И тут к тренеру подлетела Машка.
– Тарасов, ты зачем Деконского и Сенюшкина «отцепил», пустить в расход их хочешь, ел-пал? – эту сентенцию, произнесенную скороговоркой, слышали все собравшиеся у служебного входа.
– Отстань, Машка, – как ни в чем не бывало ответил Тарасов и поспешил уйти.
Жена Товаровского буквально оцепенела, увидев и услышав Машку.
– Михаил, кто это? – спросила она мужа, едва тренер скрылся в раздевалке.
Товаровский сделал загадочное лицо и, наклонившись, вкрадчивым голосом шепнул на ушко изумленной супруге:
– Это любовница Анатолия Владимировича!»
«И ТОГДА ТОЛЯ ПОЛЕЗ НА ВЫШКУ»
– Свои тренировки Анатолий Владимирович старался сделать как можно более разнообразными и неожиданными для игроков. Вот видите, загнал их вместе с клюшками в бассейн, – комментирует фотографию Нина Григорьевна. – Но это было далеко не самым серьезным испытанием. Однажды для укрепления характера он заставил сборную СССР прыгать с вышки. Но хоккеисты тоже оказались не промах. И предложили ему сначала самому показать, как именно надо прыгать.
А надо признаться, Толя очень боялся высоты. Но что делать – игроки смотрят. Он полез на вышку – и грохнулся с нее животом. Все что можно себе поотшибал, еле выплыл… Но характер показал. После этого и хоккеистам хочешь не хочешь пришлось прыгать, хоть никто этого делать и не умел!
От редакции «Советского спорта» добавим, что трое игроков тогда прыгать отказались. Капитан сборной СССР Борис Майоров уперся: «Что хотите со мной делайте, не буду!» Голкипер Виктор Коноваленко отговорился тем, что плохо плавает. Ну а защитник Александр Рагулин был настолько мощным и габаритным, что уж на прыгуна с вышки никак не походил…
КАК ТАРАСОВА «ПОДПИСАЛИ» НА 3 000 000 ДОЛЛАРОВ
– Зимние Игры-72 в Саппоро запомнились не только тем, что впервые в истории родилось сразу четыре трехкратных олимпийских чемпиона – Фирсов, Рагулин, Давыдов и Кузькин, но и щедрыми премиями, которые мы получили за победу, – рассказывал Тарасов. – По три тысячи долларов. Однако экономить было у нас в крови. В одном из местных магазинчиков ребята наткнулись на очень симпатичные брюки. С виду вполне добротно пошитые, да еще из водоотталкивающей ткани. Но особенно привлекала стоимость. Шесть-семь долларов – сущий пустяк для такой вещи. Ребятам удалось уломать продавца скинуть полцены за опт. Покупали они не одни брюки, а штук по 10–15. Забили ими одну из комнат Олимпийской деревни. Вечером решили обмыть удачную покупку. Кто-то, примерив обновку, влез в ней под душ – ткань-то водоотталкивающая.
Но что это? Брюки, едва намокнув, стали на глазах расползаться по швам. Вызвали гида-переводчика. Он, посмотрев на ярлыки, объяснил, что брюки сшиты из специальной бумаги и предназначались для покойников…
А вот еще забавный случай. Приезжаем мы с ЦСКА в чешский город Ческе Будеевице. Встречают нас необычайно тепло, радушно. Все меня с чем-то поздравляют. Не могу понять причину. Ничего особенного вроде бы в моей жизни в ту пору не случилось. И тут добрый знакомый – директор местного пивного завода – протягивает газету «Руде Право». А там заметка с моей фотографией. Прошу перевести. Оказывается, я подписал контракт на два сезона с… «Нью-Йорк Рейнджерс». На три миллиона долларов. Что тут сказать? В то время – на дворе стоял 1973 год – даже Скотти Боумэну платили намного меньше миллиона. Миллион за сезон получил Бобби Халл, когда перешел из НХЛ в ВХА…
А за океаном мне удалось поработать. Месяц (в начале 90-х. – Прим. ред.) я консультировал «Ванкувер Кэнакс», проводил тренировки, читал там лекции.
КАК ТАРАСОВА ВОСПИТЫВАЛИ ЧИНОВНИКИ
– Тяга к инструментам, конечно, хорошо, но надо было получать образование, – вспоминал Анатолий Владимирович. – Мой друг Володя Кочетков уговорил меня пойти учиться на электрика. И тут я узнаю, что на улице Казакова открывается Высшая школа футбольных и хоккейных (речь идет о хоккее с мячом. – Прим. ред.) тренеров при Московском институте физкультуры. Это был мой шанс попасть в большой спорт. А шел мне тогда 18-й год.
В школе тренеров я проучился полтора года, получил аттестат. Там жизнь свела меня с великим Михаилом Давидовичем Товаровским. Профессором. Человеком редкостного таланта. Рафинированным интеллигентом. Его уважал сам Михей – знаменитый футбольный тренер Михаил Иосифович Якушин. Товаровский ценил в спортсменах мастерство, но никогда не работал с большими командами. В силу природной интеллигентности он не мог повысить голос и тем более стукнуть кулаком по столу, когда требовалось. Но педагогом Михаил Давыдович был гениальным. Его я считаю своим учителем. Много ли вы знаете профессоров, которые в ответ на вопрос студента могли сказать: «Я не знаю, мне нужно подумать, приходите завтра». Товаровский не стеснялся так говорить. Он все время учился у других.
После школы тренеров меня вместе с приятелем Сашей Афонькиным пригласили в одесское «Динамо» играющим тренером. Тамошние футболисты занимались с мячом два раза в неделю, а мы предложили – два раза в день. Так их жены за это на нас так взъелись: «Вы что удумали? Наши мужья должны принадлежать нам, а не футболу».
После войны начали осваивать хоккей с шайбой. У истоков этой игры в нашей стране стояли такие энтузиасты, как Чернышев, Егоров, Игумнов… Руководил спортом в те времена мудрейший Николай Николаевич Романов. Он меня понимал, доверял и поддерживал. Однако за месяц до исторических матчей с лучшей чехословацкой командой ЛТЦ его сняли. За провал конькобежцев. Так человек, его сменивший, потребовал с меня подписку в том, что мы чехам не проиграем. Так и сказал: «Если не дашь, то встречи не состоятся, отправляем чехов домой». Пришлось дать. Слава богу, в первом матче победили, во втором чехи взяли реванш, третий завершился вничью.
Того чиновника характеризует один штрих: у него не было надбровных дуг, а это один из первых признаков превращения обезьяны в человека. Он запросто учил меня тренировать. Я бы расхохотался, если б не было так грустно…
«У ТОЛИ ОТОБРАЛИ МЕЧТУ О СУПЕРСЕРИИ...»
– Видите, на фотографии вверху мой муж и звезда нашего спорта Всеволод Бобров обнимают друг друга и улыбаются? На самом деле отношения между ними были сложные и далеко не безоблачные, – вспоминает Нина Григорьевна. – Наш сосед по дому, известный баскетбольный тренер Александр Гомельский, утверждал, будто видел, как однажды Толя и Всеволод сошлись на автомобилях при въезде к нам во двор. Один выезжает, другой въезжает. А там узко, никак не разминуться… Так они час так простояли – никто уступать не хотел. Я, честно говоря, не очень верю – Александр был мастер на такие анекдоты. Но вообще это в их характере.
Очень сильная размолвка произошла между ними в 1972 году после Олимпиады в Саппоро. На сборную тогда здорово надавило руководство нашей страны – требовали, чтобы мы в последнем матче турнира сыграли с чехами вничью. В этом случае мы занимали первое место, а чехи – второе. Но наши друзей из соцлагеря разнесли 5:2, и Тарасов с Чернышевым сразу попали в опалу. Анатолию не стали даже вручать орден Ленина, хотя это планировалось за победу на Олимпиаде.
Но главное – тренеров отстранили от сборной. И отобрали мечту – сыграть с канадцами в Суперсерии-72. Нашу команду на этих матчах возглавили Бобров и Борис Кулагин. Принять Анатолия в свой штаб они категорически отказались. Более того, в пику Тарасову и Чернышеву Бобров отчислил из сборной армейца Анатолия Фирсова и динамовца Виталия Давыдова. А ведь оба они были трехкратными олимпийскими чемпионами, одними из лучших в нашей команде…
«НЕ ВОЛНУЙСЯ, НИНА, МОСКВУ СДАВАТЬ НЕ БУДУТ!»
– Во время войны мы оба жили в Москве. Толя числился в составе клуба ВВС, – продолжает рассказ Нина Григорьевна. – А я занималась с ребятами в лыжной спортивной секции на стадионе «Динамо». Да, да, и во время войны наш народ занятий спортом не бросал. Помню, что после каждой тренировки я заходила по дороге в брошенные мастерские и подбирала доски, чтобы топить буржуйку.
…Однажды вдруг звонок: «Команду ВВС отправляют в эвакуацию, в Арзамас. Тебя муж на Курском вокзале ждет!» Я собрала носки, теплые вещи и бегом туда – трамваи уже не ходили. А на вокзале столпотворение, эвакуация полным ходом идет. 16 октября 1941 года на дворе – немцы к Москве рвутся…
Господи, думаю, где я найду тебя, Тарасов! Вдруг слышу: «Нина! Нина!» И вижу, что Толя залез на фонарный столб и зовет меня оттуда. Я стала уговаривать, чтобы он взял меня и дочку с собой. А он так уверенно говорит: «Не волнуйся, Москву сдавать не будут! Береги дочку». И я поверила, проводила его и пошла домой спокойно.
А вскоре муж вернулся. Их перевели в Москву, и они стали охранять Центральный дом Советской армии. А еще их посылали в действующие части обучать солдат рукопашному бою. Мужчины ведь и эту науку в институте физкультуры в обязательном порядке проходили. Тогда мы стали видеться уже чаще, но жили все равно раздельно. Я дома, он – в казарме. Только после войны нам дали комнату в коммуналке, целых 17 метров. Она казалась настоящим раем – там батареи были, топить не надо!
КАК ТАРАСОВ ПИСАЛ ТОВАРИЩУ СТАЛИНУ
– Матчи с сильнейшей командой Чехословакии ЛТЦ собрали на стадионе «Динамо» почти 30 тысяч человек, – рассказывал Тарасов. – Была занята вся Восточная трибуна, а также часть Южной и Северной. Не знаю, что люди оттуда могли увидеть…
Постепенно мы в Европе выходили на первые роли, на равных сражались с чехами и шведами, не говоря уже о финнах. Настало время испытать себя канадцами. Но как? Канадцы играли на чемпионатах мира и Олимпийских играх, побеждали там всех подряд, а мы пока в этих соревнованиях участия не принимали. Почему? Потому что руководство страны и спорта боялось поражений. Представляете, народ, победивший в Великой Отечественной войне, вдруг окажется битым в спорте? Такое допускать было нельзя. Преступно!
Вспоминаю совещание в Спорткомитете, где обсуждался вопрос участия нашей страны в зимних Играх-48 в Санкт-Морице. Отчитывались руководители федераций хоккея, фигурного катания, конькобежцы и лыжники. Подвели конькобежцы, у них был провал в стайерских дисциплинах. На Олимпиаду мы не поехали. Та же история повторилась через четыре года перед Играми-52 в Осло.
Тогда я набрался храбрости и написал письмо товарищу Сталину. А передал его через его сына Василия, курировавшего команду ВВС, где я недолго работал.
Ответ получил через Суслова, он занимался в ЦК идеологией:
– У нас прошло совещание по вашему письму. Товарищ Сталин просил передать: «Готовьтесь». Но учтите: проиграть вы не имеете права.
…Прошло пятнадцать лет, мы не раз за эти годы побеждали канадцев-любителей. Но как хотелось сразиться с настоящими профессионалами, о которых ходили легенды! На приеме в Кремле по случаю нашей победы на Олимпиаде-64 в Инсбруке мы с Чернышевым попросили у Председателя Совмина Хрущева (в те времена первое лицо государства. – Прим. ред.) разрешения на матчи с канадскими профессионалами. И получили добро. Увы, через год Хрущева сняли…
КАК ТАРАСОВА ЗВАНИЯ ЛИШИЛИ
– За долгие годы работы тренером не раз случалось сталкиваться с подлостью, – вспоминал Тарасов. – При Брежневе Спорткомитет возглавил Павлов, переведенный после отставки Хрущева из руководителей комсомола. Для него это было явное понижение.
С Павловым у меня было два конфликта. Первый – в 1969 году. Матч со «Спартаком» определял чемпиона страны. Соперников устраивала ничья, нам нужно было побеждать. В середине третьего периода тогда менялись воротами. Счет к тому времени был 2:1 не в нашу пользу. Однако мы наседали, надолго запирали спартаковцев в их зоне. Наконец, Петров забрасывает вторую шайбу. Одновременно с сиреной. А судьи, посовещавшись, ее не засчитали. Я в ответ не выпускаю команду на лед. Игра задержалась минут, наверное, на 35–40.
Сейчас мне стыдно за тот поступок. Понимал, что налицо жульничество, но это не давало мне как тренеру права так поступать. Спасибо моим игрокам. Они проявили со мной солидарность. Не поддались на уговоры Павлова, спустившегося к скамейке запасных из правительственной ложи. Павлов мне тогда говорит: «Ты разве не знаешь, что на матче сам Брежнев? Он ждет, когда игра будет продолжена». А Брежнев ничего не ждал. Он пошел из своей ложи в буфет и там оставался во время паузы…
На коллегии Спорткомитета Павлов предложил лишить меня звания заслуженного тренера СССР. Мол, есть указание сверху. Я ему ответил: «Не имеете права, потому что я воспитал 50 чемпионов мира, а заслуженного давали даже за одного». Да и указания сверху никакого не было. Просто Павлов хотел выслужиться перед Брежневым, который его недолюбливал. Спустя несколько месяцев звание мне вернули.
Года через три я вновь столкнулся с Павловым, когда в Швеции выпустили книгу, сотканную из моих интервью. Со сборной мы с Чернышевым к тому времени уже не работали. С подачи министра спорта меня вызывали куда следует, спрашивали, как я мог в обход всех опубликовать книгу. А я о ней знать не знал. И гонорар не получал…
Однако при всем при этом Павлова я считаю сильнейшим спортивным руководителем за всю историю страны, ведь при нем наш хоккей добился самых ярких побед.
«Я НА КОЛЕНЯХ ПЕРЕД ТЕЛЕВИЗОРОМ СТОЯЛА...»
На лацкане пиджака Тарасова неброский значок – ЗТР (заслуженный тренер СССР). Анатолий Владимирович стал первым в нашей стране хоккейным специалистом, удостоенным этого звания. И получил его еще в 1948 году после победы над чешским ЛТЦ. Потом побед было много – только на чемпионатах мира – девять. Но спустя 20 лет Тарасов почетного звания чуть было не лишился (об этом – его рассказ на этой странице).
– Я на коленях перед телевизором стояла: Толя, пойми, ты же задерживаешь главу нашего государства. Очень тогда испугалась, – признается Нина Григорьевна.
– После этой истории спортивное начальство поторопилось снять с него звание заслуженного тренера. А сам Анатолий Владимирович слег в больницу. Нас тогда завалили письмами, я целыми сумками носила их в больницу. Болельщики его поддерживали. А еще за него заступился министр обороны Гречко. Через пять месяцев звание Толе вернули. Говорят, по указанию самого генерального секретаря.
Получив ЗТР обратно, он только рукой махнул: «Не знаю, за что сняли и за что вернули!».
«А ЖЕН В ПЕРЕРЫВАХ ПУСКАЛИ ПОГРЕТЬСЯ!»
– Когда в 1946 году в нашей стране решили развивать хоккей с шайбой, Анатолий Владимирович схватился за новое дело без колебаний, – рассказывает Нина Григорьевна. – Надо сказать, что он уже имел о нем представление – еще до войны в институте у них были занятия по канадскому хоккею. Как будущие специалисты, они обязаны были знать, что такой вид спорта существует. Видимо, хоккей задел его еще тогда. По крайней мере он взялся за новую игру единственным из своей группы.
И взялся очень серьезно! В хоккейной команде ЦДКА его сразу прозвали теоретиком – за то, что постоянно что-то советовал и объяснял. И как-то так само сложилось, что он стал играющим тренером. По-моему, ребята сами его и выбрали. Тем более что опыт наставника уже был. Он ведь и в футбольном клубе ВВС обязанности старшего тренера исполнял.
Анатолий был необычайно уверенным в себе человеком, если брался за что-то, обязательно добивался успеха. В те годы генерал-полковник Глеб Бакланов попросил написать его книгу о хоккее – пособие, чтобы создавать команды и тренировать солдат в военных округах. Сроку отвели месяц! Толя, не раздумывая, взялся. Я руками всплеснула, а он в ответ: «Ну как откажешь генералу?» И через месяц книга была написана…
А для меня воспоминания о первых хоккейных матчах связаны со стадионом «Динамо» и страшным холодом. Ведь мы приходили на матчи в резиновых сапогах – больше не в чем! Ноги застывали мгновенно. Но у нас, как у жен игроков, уже была маленькая привилегия – в перерывах нас пускали погреться под Восточную трибуну.
«ОН НАКАЗАЛ ДОЧКЕ: НИКАКОГО БЛАТМЕЙСТЕРСТВА!»
– Анатолий Владимирович очень хотел сына, и, когда у нас родилась вторая дочка, Татьяна, сразу решил: раз уж не малый и хоккеиста в семье не будет, пусть дочка на фигурное катание идет. Встать на коньки – это обязательно! Когда Тане исполнилось пять лет, мы все вместе поехали на стадион Юных пионеров и устроили ее в секцию, – рассказ Нины Григорьевны приближается к завершению. – Татьяна увлеклась коньками сразу и безумно. На тренировки бегом бежала. Был случай, она так спешила запрыгнуть в трамвай, что просунула голову в вагон, когда двери сошлись! Несколько метров ей пришлось бежать рядом с зажатой головой, пока трамвай не остановили. Зимой Таня занималась и на катке рядом с домом. А отец придирчиво следил с балкона за ее успехами. Очень серьезно и строго относился к ее занятиям.
На Универсиаде в Италии Татьяна выбила плечо. Со спортивной карьерой пришлось заканчивать… И тогда Анатолий убедил ее стать тренером. Но при этом строго наказал: «Никакого блатмейстерства! Никаких интервью!» Можно сказать, гноил ее. И был категорически против, когда ее почти сразу попросили позаниматься с ребятами из сборной. Все боялся, что Татьяне успех достанется из-за его фамилии, по блату…
Однажды, когда Таня уже тренировала Роднину и Зайцева, он заглянул на их занятие. А шел прокат, и Таня не переодевалась в спортивный костюм, была в шубке. Отец только зыркнул на нее, развернулся и вышел. А вечером дома грянул скандал: «Какое безобразие! Тренер не переоделся на тренировку! Как же он будет движения спортсменам показывать…» Таня даже просила через меня, чтобы он на тренировки ее не приходил. Ей и так приходилось непросто – почти своих сверстников тренировала.
Зато, когда шла телетрансляция выступлений Таниных подопечных, он, всегда ложившийся спать очень рано, просил его разбудить. И впоследствии давал дочке дельные советы. Это дочка и сама признавала. И лишь после того, как ее пара выиграла золото на чемпионате мира, стал относиться к ней как к тренеру благосклонно.
А ЕЩЕ ТАРАСОВ УМЕЛ ТАЛАНТЛИВО И ВЕСЕЛО ДРУЖИТЬ...
Морозным декабрьским утром Тарасов пригласил друзей на свою дачу попариться в сауне. Парная с вениками была по традиции беспощадной, но исключительно приятной. За ней последовало традиционное застолье. Надо сказать, что Тарасов слыл исключительно хлебосольным хозяином. И на этот раз стол ломился от всяческих холодных закусок, в особенности от домашних солений и маринадов, которые хозяин извлекал из дубовых бочек, стоявших в погребе.
Однако гвоздем программы был «бифштекс по-татарски» – так сам Тарасов назвал свое новое блюдо, водруженное в центр стола. Это была объемистая миска свежайшего говяжьего фарша, обильно сдобренного солью, перцем и политого сырым яичным желтком.
Вообще говоря, Анатолий Владимирович не любил долго ждать, пока блюдо приготовится. Длительный процесс готовки его утомлял.
– Прошу вас отведать моего кушанья, – настойчиво предлагал Тарасов «бифштекс по-татарски», видя что успехом кушанье явно не пользуется.
Гости опасливо косились на экзотическое блюдо, потом один из них набрался храбрости и сказал:
– Анатолий Владимирович! Пусть это едят Альметов, Шалимов и Билялетдинов.
– Дураки! – сердито засопев, ответил Тарасов, зачерпывая столовой ложкой желток вместе с сырым фаршем.
В спецвыпуске использованы фрагменты из интервью Анатолия Тарасова журналисту Сергею Емельянову осенью 1993 года и отрывки из книги Владимира Акопяна «Тренер Анатолий Тарасов», а также фотографии из семейного архива Тарасовых.
