Панарин – о главном недостатке Нью-Йорка, Хабибе, самогоне и бабушкиных пирожках
Вот основные фрагменты беседы звезд футбола и хоккея. Вопросы задавал Кержаков.
– Ты сейчас где?
– Во Флориде, в Майами. В доме у Сереги Бобровского. Отказался от аренды жилья. (Смеется.) Экономлю на продуктах. У нас жарко. Плюс 30.
– Режимишь?
– Обязательно. (Улыбается.) Три дня тренируюсь – один отдыхаю. Я в форме. Готов в любой момент вернуться в Нью-Йорк.
– Когда возобновится чемпионат НХЛ?
– Непонятно. Все время откладывают дедлайн. Каждые неделю – две. Чтобы мы в тонусе были, не расслаблялись. Если бы сказали, что расходимся, потом собрать было бы сложнее. Но можно хоть сейчас улететь. Вот, Мика Зибанежад уже в Швеции. Если здесь так пойдет, то ждите в России. Кстати, как у вас там с караоке? Соседи на шум жаловаться не будут? (Смеются.)
– Зарплату вам урежут?
– Да. Сейчас идет обсуждение игроков с лигой.
– В российском футболе урезают на 40-60 процентов.
– Да ладно! Если у нас столько срежут, пропущу следующий сезон. Зачем тогда играть? (Смеется.) А вообще, говорят о сокращении на 20-30 процентов. Вы же не забывайте, какие здесь налоги. Отдаем с контракта 45 процентов. (Отвечая на вопрос в онлайне от одного из пользователей.) И плачу я здесь, а не в России! Я же больше половины года в Америке. Значит, считаюсь налоговым резидентом.
– Меня попросили спросить: чем твое родное Коркино лучше Нью-Йорка?
– Коркино – более современное. (Смеется.)
– Машину в Нью-Йорке водишь?
– В городе ужасные дороги. Худшие в Штатах! У меня БМВ, ездить невозможно. Да мне особо и не надо. Мы за городом потренировались – и домой в час дня. Машину ставлю в гараж, пользуюсь такси. Парковка 30-60 долларов за два часа. Дешевле нереально припарковаться – все занято.
– Какой у тебя сейчас вес?
– 80 кг. У меня всегда одинаковый. Вообще без весов живу. Правда, от обедов сейчас отказался, хотя до этого днем ел. Первые три дня карантина было тяжело. А потом нормально.
– Еще один вопрос от пользователей: если бы не хоккей, то что?
– Да я с самого детства в хоккее. Выбирать не приходилось. Из детских лет вспоминаю, как вся семья гнала самогон. Оба деда и обе бабушки. Отец – тоже… Сам я ни разу в жизни самогон не пробовал. Но было много веселых историй. Когда приходили друзья постарше, выпивали, а бабушка потом бутылки за шторкой прятала. Думала, что это дед выпил...
Ну а если бы действительно не стал хоккеистом, бизнес какой-нибудь замутил бы. В Коркино. Ведь в крупных компаниях меня после вечерней школы не ждали. К примеру, бабушка на трассе пирожки продавала. Продолжил бы семейные традиции. (Улыбается.)
– Какие условия были в подольском интернате, откуда ты попал во взрослый хоккей?
– Спортивный интернат. Борцы, боксеры, футболисты, хоккеисты. По восемь человек в номере. Все условия. Двухъярусные кровати. На животе не поспать. Но дедовщины не было.
– Что по телевизору смотришь?
– Бои какие-то.
– За кого болеешь?
– Так – ни за кого. А сейчас за Хабиба. Смотрел его бой с Конором, орал. Надо было Конора подостудить… А сейчас вот у Хабиба пятый раз бой с Тони Фергюсоном сорвался.
– Кумиром детским кто был?
– Да я телевизор не смотрел. Когда подрос, лет в 15-16, Павел Дацюк нравился. Он творил игру и продолжает творить. А мне нравится красота игры. Это важно.
– Кто тебя больше всего впечатлил, когда только попал в НХЛ?
– Да не было такого. Здесь вообще все команды примерно одного уровня. Первые звенья – так точно. Я, к примеру, точно могу повторить все, что Коннор Макдэвид делает. В итоге все мелочи решают. И взаимодействие с партнерами. Один ты ковыряешься, или все вместе играют.
– Как Макдэвид вживую?
– Вроде настоящий. Я не трогал. Он в полном порядке.
