Христофор Колумб советского хоккея

ГОСТЬ РЕДАКЦИИ

Помните известный анекдот про подвыпившего студента, который пришел домой и кричит через дверь: «Мама! Это я!» На что та, видимо, тоже не терявшая времени даром, отвечает: «Нет, сынок. Мама – это я!» Примерно так представляли коллеги мою встречу с Сергеем Пряхиным, первым хоккеистом, официально уехавшим в североамериканскую Национальную хоккейную лигу.

Оказалось, что не только я был наслышан о своем собеседнике. Сергей встретил меня словами:

— Ну вот, наконец-то познакомились! А то надо мной друзья уже подшучивать начали: чего это ты, мол, в журналистику подался?!

Покопавшись в родословных и, к сожалению, не обнаружив в них ничего общего, мы приступили к беседе. Повод для которой, кстати, был весьма достойный – совсем скоро начинаются традиционные тренировочные лагеря НХЛ, а уже через месяц стартует регулярный чемпионат лиги, в которую Пряхин уехал первым из советских хоккеистов. В клуб под названием «Калгари Флэймз», лидировавший на тот момент в турнирной таблице.

— В Америку я отправился в марте 1989 года, причем все получилось достаточно неожиданно, — начал разговор Сергей. – Думаю, все вопросы о моем отъезде решались через Игоря Дмитриева, тогдашнего наставника «Крыльев». Я узнал о своей миссии только за два дня до отъезда.

ПЕРВОПРОХОДЕЦ

На самом деле запрос от «Калгари» поступил в Федерацию хоккея СССР 1 февраля. Какое-то время там определялись с кандидатами – был вариант послать за океан Александра Кожевникова, другого форварда «Крыльев Советов», также стоявшего на драфте у «Калгари». Однако решили, что более габаритный Пряхин с ростом 192 см и весом 95 кг больше подходит для маленьких заокеанских площадок. 1 марта о решении чиновников узнал и сам Сергей.

— В те времена наверняка нельзя было уехать за рубеж без «товарищеского напутствия» партийных функционеров. Тем более первому представителю советского хоккея на «идейно вражеской» территории…

— Как ни странно, обошлось без накачек. В комсомол я вступил еще в первые годы карьеры, однако в партии не состоял. Отпустили меня довольно спокойно. В Союзе журналисты не провожали и, что удивительно, в Канаде тоже не встречали. Там ведь также до самого последнего момента никто не говорил, что у них будет играть русский. «Калгари» тогда был одной из сильнейших команд лиги, выиграл регулярный чемпионат, и мое приглашение вернее всего назвать, как сейчас говорят, PR-акцией. Как сказал мне Флетчер, клуб из трясины мне тянуть не надо, а надо осмотреться, чтобы осенью быть готовым к тренировочному лагерю.

…Генеральный менеджер «Калгари» Клифф Флетчер, задрафтовавший Пряхина в 1988 году под 252-м номером, сразу заявил, что не рассчитывает на новичка в грядущем плей-офф, а хочет, чтобы он привык к американскому образу жизни, подучил язык, освоился в новой команде.

— Сергей – первопроходец, — отмечал тогда Флетчер в беседе с канадскими журналистами. – Русские посылают его на проверку, посмотреть, как пойдет процесс. Думаю, что его приезд повышает шансы «Нью-Джерси» заполучить на следующий сезон Фетисова.

— …Однако буквально через два дня после прилета вас выпустили на площадку.

— Не совсем. Я приехал в Канаду чуть раньше, на товарищеские матчи со второй сборной. А уже в ходе них на меня вышли представители «Флэймз» и увезли в Калгари. Через день состоялась пресс-конференция, а еще через день меня выпустили в основе.

ДЕБЮТ

В той игре «Калгари» выиграл у «Виннипега» 4:1. Пряхин, каждое движение которого отслеживалось десятками теле- и фотожурналистов, был активен и произвел очень хорошее впечатление на специалистов. Тренер и генеральный менеджер тогдашних чемпионов «Эдмонтон Ойлерз» Глен Сатер заметил: «Он лучше, чем я думал. Отдаю должное «Калгари» за стремление заполучить его в свой состав». Не остался в стороне и наставник проигравших Рик Боунесс: «Не ожидал, что Пряхин так уверенно впишется в игру». Недовольство высказал лишь капитан «Виннипега» Дэйл Хаверчук, который приветствовал гостя мощным силовым приемом, сбив его с ног: «Надеюсь, они не заберут у нас работу».

— Как к вам отнеслись в команде?

— Это-то меня больше всего и удивило в Америке, жителей которой нам разрисовывали, мягко говоря, не в лучших красках. Но мы после игр, например, всей командой собирались семьями, ходили в рестораны. Ребята постоянно со мной общались, приглашали в гости, подсказывали и в бытовом плане, и на площадке. В общем, взяли надо мной шефство. Я даже уставал от такого бурного общения, тем более что не все удавалось понимать: с английским у меня были проблемы, школьного багажа не хватало. Хорошо, что меня всюду сопровождал местный парень, который неплохо знал русский.

— А руководство помогало?

— На это было грех жаловаться. Все проблемы, и с жильем, и с автомобилем, решили в мгновение. Я просто поразился, насколько четко выстроена там структура клуба. В нашей стране, несмотря на командно-административную систему, до такого порядка было очень далеко.

В ШАГЕ ОТ ТРИУМФА

— Давайте вернемся немного назад, в ту самую командно-административную систему. Как получилось, что стали хоккеистом?

— Как и все мальчишки в мое время, я играл во дворе в футбол, в хоккей. Втянулся. Даже защищал честь района на «Золотой шайбе». Рядом, на Коломенской, был стадион «Торпедо». Там я начинал, так сказать, профессионально (смеется). Причем начинал довольно поздно по сегодняшним меркам – лет в десять. Потом пригласили в «Крылья Советов».

— Которые вы потом так и не променяли ни на один другой отечественный клуб. А ведь наверняка были предложения.

— Да, года где-то с 1979-го стали подпускать к основе. У меня даже поэтому впечатления о дебюте получились размытые – играл тогда очень мало. Зато в 1981 году в «Крыльях» началось обновление состава, в команду влилось сразу несколько молодых игроков. Среди них и я. Надо сказать, компания подобралась очень дружная, возможно, поэтому практически никто из «Крыльев» по своей воле не уходил. Хотя приглашали меня часто – в «Динамо», ЦСКА, «Спартак».

— Какое самое яркое впечатление от игры в «Крыльях»?

— Запоминающихся моментов было много. Но, наверное, самую большую зарубку оставил сезон-1987/88, когда в полуфинале чемпионата Союза играли с ЦСКА. Армейцы тогда были, по сути, сборной СССР, но нам удалось на равных бороться с ними во всех трех матчах, каждый из которых завершался лишь в дополнительное время. Третий, решающий поединок мы уступили по буллитам. А ведь если б выиграли, в финале встретились бы с рижским «Динамо», которое тогда было не таким сильным, как тот же ЦСКА или «Динамо» московское…

— Если уж говорить о силе, то все дети и сегодня знают, что сборная СССР была в то время непобедимой «красной машиной». Как-то давило на вас сознание этой непобедимости? Рисковали навлечь на себя какие-либо санкции в случае неудач?

— «Санкции» в наше время уже, наверное, не практиковались. Просто у национальной команды была в каждом турнире одна цель – победа. Это было и плюсом, и минусом: мы были чрезвычайно уверены в своих силах, но очень расстраивались в случае поражений.

— Вам доводилось проигрывать турниры в составе сборной?

— Да, как раз в 1987 году мы стали чемпионами Европы, но звание чемпионов мира уступили шведам. На Кубке Канады-87 мы также не сумели одолеть в финале канадцев, выиграв первый матч 6:5, мы затем дважды уступили 5:6. Те поединки, в которых участвовали Макаров, Ларионов, Фетисов, Крутов, Гретцки, Лемье, я до сих пор считаю чуть ли не эталоном хоккейного искусства.

БЕЙ, БЕГИ, ТОЛКАЙСЯ

— Игры против заокеанских профи на клубном уровне как-то запомнились?

— Парадокс в том, что в подобных сражениях я участвовал только в качестве игрока «Калгари». Как раз в то лето, когда я туда перешел, «Флэймз» приезжали в Москву и играли, в том числе и с «Крыльями». Я не забил, но мы выиграли 4:2.

— Как-то общались с ребятами перед матчем? Какие были ощущения – ведь выходили против привычных партнеров, даже друзей?

— Ощущения немного необычные, но в спорте такое случается довольно часто. Естественно, и перед игрой, и после у ребят была масса вопросов, что да как. Всех интересовало, какая изнутри хоккейная Америка. К тому же приезд в Россию обладателя Кубка Стэнли был по тем временам уникальным событием.

— Вопрос, который меня по понятным причинам особенно волнует. Есть ли на Кубке имя Сергея Пряхина?

— Если честно, не знаю. Я трофей после триумфа не видел. В день нашей победы в финале я сидел на трибуне и на лед на круг почета не выходил. Держал кубок только в раздевалке и в самолете, но тогда на нем еще не было имен последних победителей. Однако чемпионский перстень у меня в коллекции имеется. Я ведь провел в плей-офф один матч, а этого достаточно, чтобы тебя считали обладателем Кубка.

— Как готовились к следующему сезону? Руководство «Калгари» возлагало на вас определенные надежды…

— Готовился вместе с «Крыльями». Потом с Сергеем Макаровым, который тоже уехал за океан, а через год стал лучшим новичком НХЛ, отправились на сбор «Калгари», который проводился в Чехии. Там сыграли несколько товарищеских матчей с местными клубами, затем с той же целью приехали в СССР – я об этом уже рассказывал.

— Тем не менее стать стабильным игроком основного состава вам в итоге так и не удалось.

— «Флэймз» в ту пору были, наверное, сильнейшей командой НХЛ, поэтому представляете, какая там была конкуренция? Да и тренер Терри Крисп с некоторой, скажем так, настороженностью относился к русским игрокам. Так что в итоге я попал в Солт-Лейк-Сити, где в ту пору базировался фарм-клуб «Калгари».

— В Солт-Лейк-Сити вы оказались на двенадцать лет раньше наших олимпийцев. Можете назвать Юту спортивным штатом?

— Там очень популярна баскетбольная команда «Джаз». Любят лыжи, коньки. Правда, самому оценить прелесть активного отдыха в Солт-Лейк-Сити не удалось. Слишком насыщенным был график игр и тренировок. На баскетбол всего один раз удалось выбраться.

— Да и не так долго вы были в Америке…

— Перед своим вторым полным сезоном в НХЛ я стал в «Калгари» лучшим бомбардиром предсезонных матчей, но в основе так и не закрепился. Меня снова поставили в четвертое звено, которое выходило на площадку эпизодически, да и то с целью потолкаться и потянуть время – дать отдохнуть лидерам. Опять отправили в Солт-Лейк-Сити, где я жил в гостинице и без жены – она оставалась в Калгари. Проведя еще один сезон в таком подвешенном состоянии, я был рад получить предложение из швейцарского «Цюриха».

— Сейчас следите за карьерой бывших одноклубников по «Калгари»? Многие из них до сих пор на виду: Дуг Гилмор, Джо Ньювендайк, Гари Робертс, Тео Флери, Эл Макиннис…

— С тех пор несколько раз пересекались на различных соревнованиях, и практически всегда удавалось тепло пообщаться, вспомнить старые времена. Да и когда нахожу упоминания о ребятах в «Советском спорте», читаю с удовольствием.

РАЗДОЛЬЕ ДЛЯ РЫБАКА

— Как складывалась карьера в «Цюрихе»?

— Я отыграл в Швейцарии целый сезон, но затем возникли проблемы с продлением контракта, и Игорь Ефимович Дмитриев предложил поиграть в «Крыльях». Чемпионат 1992/93 я начал в России, а заканчивал снова в Швейцарии – «Цюрих» сделал мне новое предложение. Зарплаты тогда, конечно, здесь и там были несопоставимы. Швейцария в то время в финансовом плане была, наверное, самым выгодным местом после НХЛ.

— Как относились к нашим соотечественникам в стране сыра и часов?

— Относились очень хорошо, особенно после чемпионата мира 1990 года, который наша сборная выиграла как раз в Швейцарии. На русских игроков был большой спрос, но это накладывало дополнительную ответственность. От нас требовали, чтобы мы были примером для подражания, учили местную молодежь. Я, как говорится, старался соответствовать – три года, пока там играл, был лучшим бомбардиром команды, однако руководство хотело большего. «Цюрих» был не самой сильной командой, скорее середнячком, и крупные успехи обходили нас стороной. Потому через три года в клуб пригласили нового тренера из Канады. Он привел с собой своих хоккеистов, мне стало понятно, что на меня больше не рассчитывают. Тем более что я тогда только восстанавливался после травмы колена.

— А в Финляндии, куда вы переехали, была хорошая команда?

— Там я провел четыре года, больше было только в «Крыльях Советов». «Киекко-Эспо» регулярно попадал в плей-офф, но нашим лучшим местом стало четвертое, которое мы заняли в последний год моего там пребывания. Запомнилось паломничество в Финляндию игроков НХЛ, случившееся во время локаута 94 года. Приехали Тикканен, Селянне, Курри, Флери, у нас в команде играли Мариуш Черкавски, Шон Макикерн. Еще помню, удавалось выбираться на любимую рыбалку: Финляндию ведь называют страной тысячи озер – так что там для рыбака настоящее раздолье.

— Финские парни действительно такие горячие, как о них рассказывают?

— Да уж (смеется). Финны оживают, наверное, только ближе к выходным. Повеселиться, погулять, попариться в сауне они любят. А в будни жизнь в стране неспешная и размеренная.

— В 1996 году в «Эспо» тоже появился Сергей Макаров. Но не из ЦСКА, а из «Крыльев». Приложили к этому руку?

— Можно и так сказать. В команде было место для иностранца, а сроки дозаявок истекали. Со мной посоветовались и через агента, который работал по России, пригласили двух защитников — Макарова и Вадима Галихманова из Нижнего Новгорода.

ПУГАЛ ЯПОНЦЕВ РОСТОМ

— У вас был агент, который занимался вашими контрактами?

— В Канаде был. В Европе со мной работал «Совинтерспорт».

— Через него вы и оказались в Японии?

— У меня заканчивался контракт в Финляндии, и пришло довольно выгодное предложение из «Одзи Сейси», многократного чемпиона Японии. Я в этом городе уже не раз бывал вместе с «Крыльями», потому знал, куда ехал. В общем, согласился и подписал договор на два года. К сожалению, не сложилось – я много болел, лечился, даже сезон недоиграл. По сути, там и закончил с хоккеем.

— Медаль не заработали?

— Нет, когда завершался чемпионат Японии, в котором я сыграл матчей двадцать, я был уже в Москве. Кстати, в тот год «Одзи» впервые после долгого царствования не стал чемпионом.

— Какой у вас там был круг общения? Как развлекались? Удалось посмотреть какие-нибудь достопримечательности?

— Из иностранцев в «Одзи» был только Анатолий Федотов из «Динамо», с ним в основном и общались. Развлекался тем, что шокировал японцев своим ростом (смеется). У них высокие люди – редкость, поэтому поначалу они смотрели на меня во все глаза. Потом все привыкли – городок-то небольшой. Пристрастились с женой к суши – очень вкусная и здоровая пища. В Токио были в музеях. Вообще места там удивительно красивые. Если говорить о том, что особенно запомнилось, то это величие горы Фудзиямы и цветение сакуры.

— Говорят, японцы – хорошие ученики. Есть шанс, что они когда-нибудь догонят нас и остальной мир в хоккее?

— По их отношению к делу видно, что они этого очень хотят. Но пока не могут (смеется). Не знаю, дано ли им это.

— После Японии вы еще пытались вернуться в хоккей…

— Да, пробовал поиграть в «Крыльях», но спина постоянно давала о себе знать. Теперь иногда выступаю за ветеранов и тренирую вторую команду «Крыльев».

ТРУДНО БЫТЬ ПЕРВЫМ

— Какими-то другими видами спорта увлекаетесь?

— Сам люблю играть в теннис. Это пошло еще с «Крыльев»: мы с ребятами летом частенько устраивали теннисные баталии. Рыбалку люблю – но тут уже без компании, в одиночестве.

— Расскажите о своей семье.

— Жена сейчас домохозяйка. Сына воспитывает. Игорьку пять с половиной лет уже, вот как раз думаем отдать его в спортивную секцию. Понравится – будет хоккеем заниматься, нет – чем-нибудь другим.

— Если абстрагироваться от хоккейной карьеры, в какой стране вы чувствовали себя наиболее комфортно?

— В каждую страну я ехал работать, а в этом случае адаптация всегда проходит легче. За делом ко всему привыкаешь. Жене же больше всего нравилось в Канаде. Все-таки канадцы наиболее близки по менталитету к русским людям. И климат похожий.

— Бытует мнение, что игроки вашего поколения Белошейкин, Вязьмикин, Хмылев, Ломакин, Давыдов, за исключением, может быть, Каменского, добились в хоккее отнюдь не всего, на что могли рассчитывать. Как вы относитесь к такой оценке?

— Я считаю, многие все же достигли определенных успехов, хотя, конечно, те же Белошейкин, Вязьмикин, Татаринов сошли гораздо раньше, чем могли бы. Возможно, это связано с тем, что как раз в наше время рухнул железный занавес, все потянулись за границу, но не сумели там адаптироваться – новая страна, быт, язык.

— Ваша карьера могла сложиться иначе, не будь вы первым?

— Все может быть. Первым всегда быть трудно. От меня многого ждали, и этот пресс, думаю, помешал мне прижиться в НХЛ. Сейчас уже считаю, что, возможно, в Америке я где-то недоиграл, недотерпел. Но все равно я не жалею, что моя жизнь сложилась так, а не иначе.

ДОСЛОВНО

«В «Калгари» в 1990-м было много новичков. Поэтому нам с Сергеем Макаровым повезло – на много денег на ужине новобранцев мы не «попали».

«У спортсменов такая жизнь, что без юмора тяжело. Правда, он несколько специфичен – то в носки крем для бритья зальют, то в самолете уснешь, а тебе галстук отрежут. Если к этому относиться серьезно, то разыгрывать будут только чаще».

Сергей ПРЯХИН

АНКЕТА

Любимый город: Москва
Любимый фильм: «Белое солнце пустыни»
Любимый актер: Евгений Леонов
Любимая марка машины: «Мерседес»
Любимый жанр: детективы
Любимое блюдо: борщ
Любимый напиток: минералка, пиво
Любимое время года: лето