Красно-белые виражи последнего романтика
ГОСТЬ РЕДАКЦИИ
В советское время нас учили преемственности. Поколений, идеалов… В приложении к хоккейному «Спартаку» известный ряд Маркс – Энгельс – Ленин выглядел бы, наверное, так: Майоров – Старшинов – Шалимов – Болдин… А дальше? На ум не приходит ни одной фамилии, потому что носителей той красно-белой игры, которую с давних времен называют романтичной, не осталось. Сегодняшнего гостя редакции, пожалуй, можно назвать последним, кто исповедовал именно этот, ни с чем не сравнимый спартаковский стиль.
2000 год. «Спартак» выбирается из высшей лиги, куда угодил годом раньше. В домашнем матче с заволжским «Мотором» хозяева к 14-й минуте третьего периода проигрывают 1:4. «Спартак», похоже, в 333-й китайский раз собирается подтвердить постулат о том, что может как выиграть, так и проиграть кому угодно. Но вот шайба оказывается у человека небольшого роста в шлеме с закрытыми ушами. Скорость почти нулевая, но двумя неуловимыми движениями он оставляет двух соперников позади. И все же ситуация у ворот не предвещает для «Мотора» опасности. Человек в закрытом шлеме может бросить разве что с нулевого угла, уязвимое место если и есть, то таких размеров, что шайба может просочиться, наверное, лишь ребром. Но следует бросок почти без замаха, и по реакции трибун голкипер гостей понимает: ребром или нет, но в ворота шайба зашла. А человек небольшого роста неспешно подъезжает к скамейке запасных, выражая радость лишь знакомым всем болельщикам кивком головы и лукавой улыбкой, в которой читается: «Ха-ха! Кто забил-то? Опять ветеран!» Кстати, «Спартак» тот матч завершил вничью — 4:4…
ДМИТРИЕВ ЖАЛЕЛ, ЧТО ОТПУСТИЛ МЕНЯ
— Игорь, помните тот матч?
— Да разве их упомнишь все? Тот сезон получился тяжелым, надо было выбираться из высшей лиги.
— За «Спартаком» прочно закрепилась репутация непредсказуемой команды…
— Это точно. Какой бы тренер ни руководил командой, кто бы в ней ни играл, но мы могли обыграть и непобедимый тихоновский ЦСКА, что, кстати, регулярно и делали, а проиграть могли дома «Трактору», «Автомобилисту»…
— Это свойство поддается логическому объяснению?
— Думаю, нет. Это «Спартак» (смеется).
— У вас довольно своеобразная неспешная манера игры. Это врожденное качество или навык, выработанный годами тренировок?
— Когда мне было 25 лет, я имел пятый результат в сборной страны по сдаче нормативов, в том числе и на скорость. Так что раньше я отличался как раз спринтерскими качествами.
— Где начинали заниматься хоккеем?
— В школе «Крылья Советов», что находилась на 9-й улице Соколиной горы. В секцию меня привел брат. Сам он занимался баскетболом, но и на коньках тоже очень прилично катался. К сожалению, в этом году его не стало. Занимался я в «Крыльях» до 10 лет, а потом нашел меня тренер Владимир Николаевич Кузнецов. Помню, однажды за полночь он приехал к нам домой и принялся уговаривать родителей перевести меня в «Спартак». Меня-то уговаривать не надо было: с самого раннего детства за красно-белых болел. Но существовала одна проблема. Необходимо было письменное согласие директора ДЮСШ «Крылья Советов» на мой переход. Этот пост занимал тогда не кто иной, как Игорь Дмитриев. Но в результате все документы он подписал, и я оказался в «Спартаке». Как раз перешел тогда в 6-й класс, спортивный, учился вместе со спартаковскими фигуристами, футболистами. А «доводкой» моего мастерства занимался Виктор Михайлович Ярославцев.
— Дмитриев потом не жалел о том, что расстался с вами?
— Еще как. Встречались с ним позднее, и он частенько говорил: «Как же это я отдал-то тебя?» Но разве можно было тогда предположить, что этот десятилетний мальчишка так далеко пойдет?
— В клуб взяли сразу?
— Да, у нас была неплохая тройка. Я, Александр Рачков и Олег Горчилин. Это было в 1980—1981 году, нам было по 16—17 лет, и контрактов мы еще не имели права подписывать. Но как только мне исполнилось 18 и в клубе решили, что я им нужен, тут же пошел писать заявление о приеме на работу. С этого и началась моя трудовая карьера в «Спартаке», тренером которого был тогда Борис Павлович Кулагин.
— Почему именно хоккей? Не было возможности заняться более доступным футболом?
— Не забывайте, что 60-е, 70-е годы – время доминирования нашей сборной на международной арене, тогда блистали великие хоккеисты. Думаю, что в ту пору хоккей опережал футбол по популярности. Это теперь, к сожалению, все наоборот. Но мы все время поддерживали форму, занимаясь футболом. Это игровой вид спорта, так же как и баскетбол, гандбол, развивающие мышление. А нынешние хоккеисты, мне кажется, второй раз видят мяч на тренировке, а первый – на полке в спортивном магазине.
— Спорт не мешал учебе?
— Да мы о ней почти не задумывались. Я учился в спецклассе, под который учителя и подстраивались. Помню, 25 мая у всех нормальных учеников последний звонок, экзамены впереди, а у меня уже аттестат в кармане. Надо было ехать на Спартакиаду народов СССР. Потом поступил в Институт физкультуры. Мало того, что хотел учиться дальше, это была и гарантированная защита от армии.
— А в ЦСКА не звали?
— Это сложно назвать «звали». Так, были разговоры какие-то. Но дальше них дело не пошло.
Я – ЦЕНТРАЛЬНЫЙ
— Помните свой первый матч?
— Честно сказать, весьма смутно. Дело было в Лужниках. «Спартак» играл с рижским «Динамо», из которого только-только ушел в ЦСКА Виктор Тихонов, и команду принял Владимир Юрзинов. В нашей четвертой тройке играли кроме меня Анатолий Тарасов, не тот, конечно (смеется), и Владимир Кучеренко, причем я вышел не в центре, а с краю. Гол не забил, передачу не отдал, но вроде ничего и не запорол. Одним словом, ничем не примечательный получился дебют.
— Да уж, у некоторых он получается более запоминающимся…
— А я в том году только три игры провел, но первую шайбу в одной из них все же забил. Кому – ей-богу, не помню (смеется). Только с сезона-1981/82 меня начали регулярно включать в основной состав.
— Можно ли сказать, что Болдин – прирожденный центр?
— Наверное, можно. На этой позиции я играл со школьных времен. Но пробовали меня и крайним нападающим. Была такая тройка Тюменев – Кожевников – Болдин. Помните? Ну а потом уже прочно осел в центре, начиная со звена Шалимов – Болдин – Капустин. Довелось поиграть и с нынешним главным тренером «Спартака» Сергеем Шепелевым. А вот в сборной, куда меня начали привлекать с 1981 года, особо не повыбираешь. Приходилось играть, где скажут. Разве только не в защите.
— Кстати, о сборной. К моменту вызова в главную команду страны вы сумели дважды стать чемпионом мира в составе молодежной команды…
— Да, съездил со сборной 1963 года рождения на чемпионат мира в Ленинград – первое место, потом со своим, 64-м, в Швецию – и опять золото. В главной же команде задавали тон хоккеисты, с которыми на долгое время будут связаны лучшие годы нашего хоккея: Третьяк, Макаров, Ларионов, Крутов, Фетисов, Касатонов, Хомутов, Быков.
— В такой компании немудрено и стушеваться…
— Да помилуйте, кто тогда на меня внимание обращал? Подумаешь, новичок какой-то приехал. Ладно, пусть потренируется. И вообще я по натуре человек неконфликтный, с людьми легко уживаюсь. Можно подумать, что человек из «Спартака» не впишется в тихоновскую армейскую машину. Да ничего подобного. Никаких проблем у меня не возникало. А что касается методов работы Тихонова, то я так скажу: везде должен быть порядок. И Виктор Васильевич, как никто другой, умеет его создавать. Многие говорят, что это угнетение. Я так не считаю.
— То есть никаких противоречий с тренером не возникало?
— Да о чем вы говорите? Меня вызвали в сборную, и я летел туда как на крыльях. Без разницы в какую, что за турнир, чемпионат ли мира, Олимпийские игры или турнир на призы газеты «Руде Право», был такой в свое время. Это сейчас после приглашения в сборную игроки тут же начинают задаваться вопросом: «Сколько мне заплатят?» А тогда получи двухлитровый фужер для шампанского и гордись, что забил первый гол на турнире. И я гордился. Ты прояви себя для начала, и тренер сам увидит это, и контракт тебе увеличат.
КОНТРАСТЫ 1992-го
— Самое яркое воспоминание для Болдина, игрока сборной, — это, безусловно, Олимпиада 1992 года…
— Конечно. Если учесть, что из серьезных турниров главной команды я участвовал только в Олимпиаде да в чемпионате мира того же 1992 года, когда Россия в четвертьфинале уступила шведам – 0:2. Ну а Олимпийские игры остаются в памяти любого спортсмена, тем более если удастся отличиться, как мне, забить гол в финальном матче. То была все же советская сборная, несмотря на то что многие великие спортсмены уехали за океан. Накануне Игр нас отвезли в горы, не помню уже куда, для акклиматизации, ведь играть предстояло в высокогорном Альбервиле. Проработали там две недели, сыграли пару товарищеских матчей, в том числе и с канадцами, с Линдросом в атаке и Бурком на воротах. Кстати, обыграли их – 7:2. И все равно нашу сборную никто тогда серьезно не воспринимал. В газетах писали, что русские, мол, детский сад какой-то привезли. Вот этот детский сад и показал, чего стоит, во всей красе (смеется).
— Хорошо помните финал?
— Конечно, такое не забывается. Борьба была очень напряженная, и только в конце первого периода Слава Буцаев смог открыть счет. Гол получился курьезным: шайба попала в ворота от конька голкипера. Этот скользкий счет довольно долго держался. И уже ближе к концу третьего периода я вхожу в зону канадцев по правому флангу, отдаю Борщевскому, тот Прохорову. Виталий бросает, шайба отскакивает ко мне, и я добиваю ее в ворота. Правда, потом канадцам удалось сократить отставание. До конца – две минуты, можно все, что угодно сделать. Но тут сказал свое веское слово Слава Быков. Мощнейшим щелчком от синей линии прямо в девятку бросил. Выходит, моя шайба оказалась решающей. Я думаю, что в сборной игроку дается единственный шанс проявить себя. Я его использовал.
— Можно ли сказать, что Борщевский и Прохоров – ваши любимые партнеры?
— Нет, мне отлично игралось в любых сочетаниях. Можно только мечтать о выступлениях с такими партнерами, как Шалимов и Капустин. Но с Колей Борщевским и Виталием Прохоровым мы почти одного возраста. А это тоже многое значит. Мы и вне поля общались часто. Нельзя сказать, что кто-то в нашем звене был лидером, настолько мы дополняли друг друга. Виталик играл в силовой манере, Коля – потехничнее, я пасы раздавал (смеется).
— 1992 год начинался для вас прекрасно: олимпийские медали, участие в чемпионате мира — все это сулило радужные перспективы: НХЛ, например. И в один момент все это было перечеркнуто.
— Да уж, грустно вспоминать. Что касается НХЛ, то я был «приписан», как и Прохоров, к «Сент-Луису». И в Швейцарию нас звали вместе с Борщевским, в «Клотен». Туда мы даже ездили на собеседование вместе с Александром Якушевым и Александром Бариневым, тогдашними тренерами «Спартака». Швейцарцы так хотели нас заполучить, что даже самолет за нами прислали. Все понравилось, все нас устроило. И вот 1 июля после первой тренировки по окончании отпуска я возвращался на машине домой. Как назло, зарядил сильный дождь, и на набережной Яузы меня занесло. Врезался в столб, ногу зажало. Представляю, что бы было, если бы свалился в реку. Точно не выбрался бы из машины. Потом спецсредствами меня оттуда вынимали. В результате – оскольчатый перелом двух костей со смещением, больница, аппарат Илизарова на ноге и обо всех честолюбивых замыслах можно забыть. Год вообще на лед не выходил, лишь в конце 1993 года начал играть. Обидно, конечно, но что поделать? Видно, судьба моя такая.
Я НЕ ЗАГРАНИЧНЫЙ ЖИТЕЛЬ
— Вы суеверный человек?
— Трудно сказать, но коньки всегда надеваю с левой ноги и сына этому учу (смеется)
— Сын уже играет?
— Да, за «Спартак» 95-го года рождения. Но они пока только тренируются. Им же по 8 лет всего.
— В середине 90-х для «Спартака» настали тяжелые времена. Почему это произошло?
— Все очень просто. Нет денег – нет игроков. Может, многие и остались бы в клубе, но из-за финансовых неурядиц вынуждены были подыскивать для себя лучшие условия.
— А Болдин подался за границу…
— Да, после того, как отошел от аварии, однажды раздался звонок из Совинтерспорта. Сказали, что во мне заинтересован финский ХПК. Съездил на просмотр, провел пару товарищеских матчей и заключил контракт. Отыграл сезон, мною остались довольны, и меня все устраивало, продлил соглашение еще на год.
— Наши в ХПК были?
— Нет, играл в звене с чехом Томашом Капустой, известным по выступлениям в НХЛ. Он-то как раз и нанес мне травму, которую и сейчас сразу видно, – шрам на лице на всю жизнь остался. На тренировке под него подкатился защитник, ноги пошли вверх, а сзади как раз ехал я. Вот чех мне лезвием и разрезал кожу на щеке, надорвал нос. Пришлось срочно ехать в больницу и под общим наркозом зашивать раны.
— Вы уезжали из России в самый разгар перестройки, в магазинах – покати шаром, и уезжали в страну весьма благополучную. Не было желания остаться там, может быть, поменять гражданство?
— Нет, никогда об этом не думал. Не заграничный я житель. Да и не предлагал никто. И потом, чтобы жить там, нужно иметь работу. Моя работа – играть в хоккей. Если я закончу выступать раньше времени, например, из-за травмы, то никому там не буду нужен. Кто станет возиться с инвалидом?
— Вернемся к вашей карьере. Контракт с финнами закончился…
— …Команда попала в плей-офф, но в первом же круге уступила. Мною были довольны, но тут позвонил агент и сказал, что есть хороший вариант со шведским клубом «Брюнес». Там я в итоге и оказался вместе с Евгением Давыдовым и Дмитрием Денисовым. Вместе мы образовали звено, которое было среди лидеров чемпионата по числу заброшенных шайб. Однако в плей-офф клуб не попал. Кто виноват? Иностранцы, конечно, хоть и больше всех забивают. Да и начались в клубе финансовые проблемы, и мы, недолго думая, собрали вещички и уехали в Москву.
ГОТОВ ИГРАТЬ И ТРЕНИРОВАТЬ
— Вы в «Спартак»...
— А куда же еще? Правда, были еще три месяца в швейцарском «Цуге». Игравший там Альберт Мальгин заболел, и на это время на замену ему прислали меня. Потом он выздоровел, и я вернулся домой. Как раз опять собралась вместе наша тройка с Борщевским и Прохоровым.
— И все же одна командировка в другой российский клуб была?
— Да, в «Амур». В 2000 году тренером там стал Сергей Борисов, он и пригласил нас с Владимиром Тюриковым. Честно говоря, особых неудобств, связанных с местоположением Хабаровска, я не испытал. Потом Борисова сняли и мы, поговорив с президентом клуба, решили по обоюдному согласию расстаться. Тогда в «Спартаке» подобралась интересная команда, которая под руководством Николая Соловьева вышла в итоге в Суперлигу.
— Что же случилось потом?
— Не хочется ворошить эту историю. И как тренер, и как человек Соловьев меня устраивал. Там многое сошлось воедино. И усталость, и травмы, и проблемы с деньгами. Как снежный ком все нарастало. Где-то Соловьев недосмотрел, где-то мы недоработали. Но эйфории, о которой сейчас многие говорят, не было.
— Есть ли сейчас в команде знаменитый спартаковский дух?
— Откуда ему взяться-то? Это должно передаваться из поколения в поколение, от ветеранов к молодым игрокам. Мы смотрели на Шепелева, Шалимова. Молодежь смотрела на нас. А сейчас на кого смотреть, скажите мне, пожалуйста? Спартаковских воспитанников, играющих в основном составе, можно по пальцам пересчитать. Кто чужой, кто в аренде. Год поиграли – и разбежались.
— Но ведь сейчас состав команды определяется, как это ни прискорбно, финансовыми возможностями клуба…
— Не только. Не думаю, что в тот год, когда «Спартак» выходил в Суперлигу, денег было больше, чем сейчас. Но боеспособный коллектив создать удалось.
— После того как вас «ушли» из «Спартака», вы вместе с Владимиром Тюриковым оказались в ТХК…
— Не хотелось вешать коньки на гвоздь. После того как Тюриков уехал из Твери в Воскресенск, настроение было – хуже некуда. Подумал, что пора заканчивать. Но потом отошел. Откровенно говоря, я бы поиграл еще один сезон, а может, и больше. Но предложений пока нет.
— В «Химик» не звали?
— Нет, а тем более теперь, когда эта команда ставит, судя по всему, серьезные задачи. Посмотрите, каких игроков накупили: Прохазка, Потайчук, Лещев. Видно, губернатор Громов на плей-офф нацелился или на что-то большее.
— А «Спартак»? Ведь руководство там поменялось…
— Если бы клуб был заинтересован в моих услугах, давно бы что-нибудь предложили. Я же не могу сам прийти и сказать: «Возьмите меня в команду!» Мне же не 15 лет.
— И вот вы работаете в детской школе…
— Да, пригласил директор ДЮСШ Наум Резников. Работаю недолго, можно сказать, не определил пока, смогу этим заниматься или нет. Ведь работа с детьми – совсем иное, нежели с командой мастеров.
— То есть вы готовы поработать и со взрослой командой?
— А почему бы и нет? Сергей Шепелев начинал вторым у Соловьева, потом у Канарейкина, а затем закономерно возглавил команду. И все бы у него получилось, не потеряй «Спартак» так много на первом этапе. Под руководством Шепелева команда выдала хороших игр гораздо больше, чем плохих.
— Как вы познакомились с женой?
— Этого даже наши родители не знают. И вам не скажу. К спорту жена никакого отношения не имеет, вместе мы с 1985 года. Растут двое детей, дочери 17 лет, сыну, как уже говорил, 8.
— Младшего Болдина тоже видите игроком «Спартака»?
— Конечно. Преемственность, никуда от нее не уйдешь.
НАША СПРАВКА
Болдин Игорь Петрович.
Заслуженный мастер спорта. Нападающий. Родился 2 февраля 1964 года. В 1981–1992, 1999–2001 – в «Спартаке» (Москва). В1994–1996 – в ХПК (Финляндия), в 1996–1997 – в «Брюнесе» (Швеция), 2000 в «Амуре» (Хб), 2001–2002 в ТХК (Тверь). В чемпионатах СССР – 421 матч, 108 голов. Чемпион ЗОИ 1992, участник ЧМ 1992 (14 матчей, 5 голов).
