Могильный шутит с серьезным лицом

СЕВЕРОАМЕРИКАНСКАЯ НХЛ

Могильный, как никто другой, умеет разыгрывать журналистов. Когда я брал у лидера «Торонто» первоапрельское интервью, Александр с чего-то решил отречься от всех своих увлечений – гольфа, рыбалки, мотоциклов, о которых до этого не раз рассказывал в прессе.

Я подошел к Могильному после матча с «Колумбусом» (3:4 ОТ), когда Александр уже переоделся и выходил из раздевалки. Лучший бомбардир «Торонто», потягивая минералку из пластиковой бутылочки, согласился на беседу сразу, хотя и выглядел несколько уставшим. Не успел я задать первый вопрос, как нас ослепил яркий свет юпитеров. Оказывается, местные телевизионщики вознамерились записать мой диалог с Могильным на видеопленку. Каким же было их разочарование, когда они узнали, что беседа пойдет на русском! Конкуренты попросили Алекса сказать им пару слов на английском, но Могильный сурово осадил: «Извините, ребята, но русский журналист был первым».

Я СЕБЯ ИСЧЕРПАЛ

— Александр, правда, что вы регулярно читаете «Советский спорт», о чем недавно признались нашему корреспонденту в Монреале Геннадию Богуславскому?

— Читаю, когда есть возможность. В принципе у меня не так много свободного времени, чтобы посещать сайт вашей газеты, да и поклонником Интернета я себя назвать не могу. Но мне иногда удается почитать про НХЛ или Суперлигу, где выступают мои друзья: например, Сергей Немчинов. Не могу сказать, что у меня есть любимые сайты, потому рекомендаций давать не буду.

— Среди россиян вы считаетесь едва ли не главным балагуром. В частности, многим попалось на глаза интервью, в котором Могильный признался канадским журналистам, что его, извините, замучил геморрой…

— Я не считаю себя большим шутником. В команде полно ребят, которые умеют хохмить гораздо лучше. Надо мной в команде вообще никто не подшучивает: что взять с этого старика? Сам я тоже никого не разыгрываю, потому что не люблю, когда люди обижаются. Да и зачем мне эти шутки? Чтобы боевую молодость вспомнить? О том, что у меня проблемы с геморроем, я местным журналистам не говорил. Ума не приложу, откуда в прессе появилась такая интересная информация? (Смеется.)

— Вы хорошо учились в школе?

— Занятия спортом, конечно, мешали учебе. Образования по сути никакого: я себя посвятил хоккею. Думаю, мне не стоит появляться в узком кругу интеллектуалов, рассуждающих на специальные темы. О математике, географии, биологии практически не имею представления (улыбается).

— Могли бы проявить себя в другом виде спорта?

— Нет, мой талант исчерпан. Я все отдал хоккею. Сил и возможностей, увы, не осталось.

— Но я знаю, что вы любите гольф. Не хотели бы заняться им после хоккейной карьеры?

— Нет, профессиональным гольфистом не буду. К тому же я не очень хорошо знаю этот вид спорта. Ведь в Торонто долгая зима, у нас просто нет возможности гонять мячик по лужайке. Мой партнер Матс Сундин несколько раз брал в руки клюшку для гольфа, но он так же, как и я, толком играть не умеет (смеется).

РЕЛИКВИИ ДЛЯ ДОМА

— Как познакомились с будущей женой? Дружно живете, помогаете ей по хозяйству?

— Не могу сказать, что это была какая-то романтическая «лав стори». Ничего интересного для читателей. А по дому я помогаю, когда время свободное появляется. Мы стараемся со всем справляться самостоятельно, нянек и домработниц не держим.

— Не планируете приехать в Россию?

— Нет, в ближайшее время не собираюсь.

— Когда-то вы выступали за сборную СССР, на Кубке мира-96 играли за Россию, теперь приняли американское гражданство. Есть вероятность, что вы еще сыграете на международном уровне?

— Я давно уже завязал со сборной. У меня не осталось обид на российских тренеров и функционеров. Что было, то было: это уже прошлое, не стоит его ворошить. Сейчас моя работа здесь, в НХЛ. Еще пара лет — и все, пора завязывать с хоккеем.

— Вы гоняете на мотоцикле в кожаной куртке и темных очках, как раньше?

— Что вы, я — семейный человек. Мотоциклом увлекался в молодости.

— Когда вы в 1994 году участвовали в турне сборной звезд НХЛ по России, вам вручили комсомольский билет. Храните его?

— Мне тогда еще и российский паспорт дали. Но после того как я стал гражданином США, документ стал недействительным, да и на таможне его не требуют. Потому все храню дома как исторические реликвии.

ХВАТИТ НЕБЫЛИЦ!

— Какую музыку слушаете? Помню, в середине 90-х вам нравился певец Григорий Лепс…

— Что крутится по радио, то и слушаю. А вспоминать Гришу Лепса — все равно что о Майкле Джексоне говорить. Это было так давно! Когда я еще выступал в «Нью-Джерси», ближе к Брайтону, то была возможность купить какие-то русские записи. Но теперь я живу в Торонто.

— Неужели и рыбалку разлюбили?

— Сидеть с удочкой времени нет: у меня семья, дом, дети растут. Гольф – еще куда ни шло, но рыбалка… Вот Николай Антропов у нас любит это дело, а я к ловле рыбы совершенно равнодушен.

— Как-то вы сказали нашему корреспонденту в Чикаго Роману Сидорцову, что в тройке с Сундином и Антроповым играть одно удовольствие. Мол, эти ребята создают голевые моменты, а ваша задача – только клюшку грамотно подставлять. На самом деле все так просто?

— Ну, тогда я шутил. У нас очень хорошая тройка, но в общем-то мне без разницы, в какой компании выходить на лед. «Торонто» — отличная команда, мне со всеми играть приятно.

— Как относитесь к тому, что «Торонто» иногда называют самым грубым клубом лиги?

— Мы часто удаляемся, но это не из-за намеренной грубости, а от излишних эмоций. Все-таки Торонто – город хоккейный, с игроков там спрос особый.

— В матче с «Колумбусом» вы с партнерами буквально в лепешку разбивались, чтобы одержать победу. Может, перед Кубком Стэнли стоило поберечь силы?

— Очки не считаем, просто нам очень не хотелось проигрывать клубу, который не попал в плей-офф. Хотя назвать «Колумбус» последней командой лиги я также не могу. Сезон куда хуже складывается у «Атланты», «Буффало»… Но как ни крути, ни одного очка без боя сопернику не отдадим. Мы ведь профессионалы.

— Ваше интервью будет опубликовано 2 апреля, а по американскому времени – и вовсе первого. В День смеха не хотели бы запустить о себе «утку» в прессе?

— Нет уж, увольте. Обо мне за карьеру столько небылиц написали, что иногда диву даешься, откуда у журналистов такая богатая фантазия.