Роман с Надеждой. В откровенном интервью «ССФ» супруги Шароновы рассказали обо всем, что они пережили во имя счастья

СЕМЬЯ КАПИТАНА. Он – капитан футбольного «Рубина», двукратный чемпион России, сыгравший за сборную на португальском Евро в 2004‑м. Она – некогда популярная в Казани телеведущая, редактор программы о моде. Для большинства они просто успешные и знаменитые: на безымянных пальцах – дизайнерские колечки, в новостях – поздравления с пятым ребенком. И только близкие люди знают, почему Надя Шаронова жила в страхе после рождения такого долгожданного сына – Льва и почему в первую неделю октября плакал «железный» защитник «Рубина». В Казани в откровенном интервью «ССФ» супруги Шароновы впервые рассказали обо всем, что они пережили во имя счастья.

Роман ШАРОНОВ

Родился 8 сентября 1976 года в Москве.
Клуб: «Рубин» Казань.
Амплуа: защитник.
Рост 184 см, вес 76 кг.
Карьера: воспитанник футбольной школы московского «Локомотива». Выступал за «Локомотив-д» Москва (1993–1996), «Локомотив» Москва (1997), «Металлург» Красноярск (1997–1999), «Рубин» Казань (1999–2004 и с 2008 года), «Терек» Грозный (2005–2006), «Шинник» Ярославль (2007). В чемпионатах России провел 139 матчей, забил 4 мяча.
Достижения: чемпион (2008, 2009) и бронзовый призер (2003) чемпионата России.
Сборная: в сборной России провел 7 матчей. Первая игра – 31 марта 2004 года с Болгарией – 2:2, последняя игра – 4 сентября 2004 года со Словакией – 1:1. Участник ЧЕ-2004 (2 игры).

…В казанском ресторане крутили итальянскую Серию А. Кто-то отключил звук в телевизоре – и футбол игрался под красивую сербскую музыку. А футболист Шаронов весь матч просидел на диване с Надей. Спиной к экрану. Через девять лет брака Он сидел рядом и просто слушал, как Она говорит. Иногда говорил сам. Они, даже отвечая на мои вопросы, все время обращались друг к другу…

ГУМАНИТАРНАЯ ПОМОЩЬ АМЕРИКИ

Роман: В детстве мы почти ничего не видели. И я плохо помню, чтобы о чем-то мечтал, кроме хорошего футбольного мяча. Мы играли индийскими – их накачиваешь, и они становятся здоровыми, как арбузы. Помню, как из Венгрии привезли кроссовки мне и брату, и я их сразу надел. А когда в спортшколе впервые выдали форму, я приехал домой в маленькую квартирку в поселке Пироговском Мытищинского района (поселок тогда назывался «Фабрика «Пролетарская Победа») – и скорее к зеркалу мерить. Потом я за мизерную зарплату играл в дубле «Локомотива», и мама мне говорила:

«Зачем тебе нужен этот футбол?».

Надежда: Она добавляла: «Лучше иди в электрики».

Р.: Был такой момент – футбол мне не приносил ничего. Но я умудрялся бесплатно доезжать на тренировки от Мытищ до Малаховки, оттуда – до Черкизова и так же – обратно. В электричке была своя схема: турникетов еще не было, а контролеры садились в последний вагон и шли по всему составу проверять билеты. Я видел, что они зашли в соседний вагон. Подгадывал остановку и перебегал в тот, где они уже были.

Никаких перспектив в дубле у меня не было. Пару раз сыграл двусторонку с основным составом. В голове только одно – не попасть в армию. А потом приезжают китайцы: «Поедешь в Китай?». – «Поеду». – «Зарплата – тысяча долларов». – «Конечно, поеду!». И я еду в Китай, во вторую лигу, понятия не имея, что там. Я просто еду зарабатывать, потому что понимаю: у родителей вообще нет денег, а нас у них трое – я и младшие брат с сестрой. Отец был наладчиком станков на ткацкой фабрике, мама там же – бухгалтер. И вдруг закрывают фабрику. А отец на ней всю жизнь проработал и ничего больше делать не умеет. Устроился охранником. Пошла борьба за выживание. Когда мы учились в ПТУ, пришла американская гуманитарная помощь. Нам раздали коробки – консервы, сосиски…
Из Китая опять приезжаю в дубль, мне говорят: «Ладно, потренируешься еще. Даем тебе последний год, а потом не знаем». Длилось это долго и в Красноярске, и в Казани – до самой встречи с Надей. Кто со мной тогда рядом был, все с футболом закончили. Мы приходили на тренировку, просто чтобы потренироваться. Мне то время даже вспоминать страшновато: любое стечение обстоятельств – и ты ушел в другую сторону. Понимаешь это только сейчас и думаешь: елки-палки, что ж могло с тобой быть-то?

Последняя сигарета

Р.: Моя встреча с Надей перевернула все. Она на меня очень повлияла – я по-другому стал жить. Когда мы с Надей познакомились, я уже был в «Рубине» на трансфере. Меня чуть из команды не выгнали. И вдруг – эмоциональный всплеск, я начал играть, хотя Бердыев ко мне относился еще с подозрением.

До появления Нади я расстался с первой женой. А я не могу один. Мне надо, чтобы я приходил домой и у меня был близкий человек, с которым я проводил бы время. Просто мимолетные встречи мне не были нужны. И я стал все вечера просиживать с друзьми в ночном клубе. У меня в душе была пустота, поэтому были проблемы с алкоголем и со всем на свете. Я плохо играл, не мог себя найти. Я куда-то должен был себя деть. Нечем было заняться – вот и сидели. Это длилось долго. Года три.

Н.: А куда ему было идти? Одному домой? Открывать томик Толстого и зачитываться «Анной Карениной»? На такое только единицы способны. Я и сама ходила в ночные клубы: мне это нравилось. А начав встречаться, мы с Ромой зачастили в видеопрокаты: набирали диски из раздела «Другое кино» – от братьев Коэнов до Джима Джармуша (никогда не смотрели тупые голливудские боевики и комедии). Мы каждый вечер смотрели дома хороший новый фильм.

Р.: И интерес к ночным клубам пропал. Я и курить бросил в канун Нового, 2004 года: «Это моя последняя сигарета, я ее выкуриваю – и все». С тех пор я ни разу не курил. И Наде сказал: бросай!

Н.: Сначала меня вытеснили курить на балкон. Он стучал мне в балконную дверь и говорил: «Воняет невозможно! Что за ужас? Понюхай свои пальцы». Потом меня выкурили в коридор. А потом я забеременела Марусей…

Кавалер С УСАМИ

Н.: За год до нашего знакомства я пыталась взять у Ромы интервью в том же ночном клубе. В тот день было безумно шумно, и в толпе народа он пробежал мимо. «Молодой человек, вы могли бы дать мне интервью?». – «Потом». Потом мы встретились в стареньком кинотеатре на каком-то вечернем сеансе. Он был с кучей футболистов, я – со старшим братом.

Р.: Я еще подумал про него: это что за кавалер с усами?

Н.: Июньским вечером во время монтажа программы ко мне на телевидение заехала подруга и сказала: «Хватит тут сидеть, поехали!». В тот день в ночном клубе почти никого не было. Мы с подругой сидели за барной стойкой, официант принес мне коктейль: «Это вам». «Campari Orange». Один. Я уже догадывалась, от кого. За барной стойкой с другой стороны сидел Роман с футболистом Чиладзе. Официант спросил у Ромы: «Кому из двух девушек?». Он ответил: «Вон той блондинке». – «Надежде Шейн?» – уточнил официант. – «А кто это?». – «Телеведущая». В общем, ты был не в курсе моих достижений в Татарстане. В тот момент моя подруга Алеся очень оскорбилась. Она считала: не важно, какая девушка понравилась, сам Бог велел прислать два коктейля, угостить обеих.

Р.: Я плохо знакомился. Не мог начать разговор. Мне надо было показать, что я хочу познакомиться, поэтому я заказал коктейль конкретно тебе. Если бы я заказал два, вдруг никто ничего не понял бы?

Н.: Тогда в преддверии чемпионата мира я хотела сделать интервью с футболистами и даже дорваться до Бердыева, но он не давал интервью и не пускал на тренировки журналистов. Я спросила у Романа: «Как теперь-то насчет интервью?». Он ответил: «Да запросто!». Я напрягла папу-болельщика: мне нужно получить информацию о Курбане Бекиевиче, чтобы добиться его расположения. Папа мне вкратце набросал картину: Бердыев пришел в Казань вывести команду в высшую лигу и остаться в ней. Мы созвонились с Романом, и я поехала на тренировку «Рубина». Совершенно не представляя характер Бердыева, я напрямую подошла к нему со всей своей «информацией». И… сюжет состоялся! Интервью давали и Бердыев, и капитан Сергей Харламов, и Роман. Вся наша редакция была в шоке: я стала первой, кто проник на тренировку «Рубина». Что было потом-то?

Р.: Всё (улыбается). Началось.

БЛАГОСЛОВЕНИЕ ОТ БЕРДЫЕВА

Н.: Рома был первым человеком, который ко мне на каждое свидание приезжал с цветами. С лилиями. Яркий аромат, долго стоят. Игроков «Рубина» за день до матча закрывали на базе, но Роман всегда умудрялся приехать ко мне хоть на пару часов. Под каким предлогом ты сбегал с базы?

Р.: Ни под каким. Просто втихаря. Там никто не караулил. Это было еще на старой базе, без охраны. Обычное двухэтажное общежитие. Никто не знал, что я уехал. Я садился в машину и просил товарища позвонить, если будут искать…

Н.: Бердыев благословил наш союз. В первый месяц знакомства мы пришли пообедать, а в ресторане… Курбан Бекиевич. Он меня знал как журналистку, которой удалось взять у него интервью. И тут он видит нас вдвоем с Романом (когда я брала у Бердыева интервью, он по каким-то неуловимым приметам догадался и сказал: «А теперь, Роман, иди ты»). Когда тренер вышел из ресторана, официант принес нам бутылку шампанского: «Вам просили передать». От кого – вопросов не было. Подарок Курбана Бекиевича мы распили дома. Это был 2002 год. В 2003‑м «Рубин» вышел в премьер-лигу, а в 2004‑м Рома попал в сборную.

СВАДЬБА В ПУХОВИКАХ

Н.: У нас за плечами было по браку, скрепленному печатью в паспорте, но ни к чему не приведшему. Браки были ранние, заключены по глупости. У меня – в 19 лет, у Ромы – в 20. Оба быстро распались. Никаких трагедий не было. Никто никого не уводил. Когда мы встретились, оба были разведены. Мы никого не обидели за своей спиной и не оставили с разбитым сердцем.

Свадьба у нас была нестандартная. Между сборами. Не было ни одного человека, даже свидетелей. Мы категорически не хотели ни гостей, ни белых свадебных платьев, ни банкета. Когда я приехала в ЗАГС договариваться о свадьбе, мне сказали: «Голубей заказывать будете?» – «Нет». – «А где у вас гости будут сидеть?» – «Не будут». – «Ну хоть корочку для свидетельства купите?» – «Корочку купим».

Очень на меня смотрел ЗАГС с подозрением. Был 2005 год на дворе. Не по-казански такие свадьбы были. Совершенно.

На 206‑й «Peugeot» (первой машине, подаренной мне Ромой) мы приехали в ЗАГС. Оба были в джинсах и пуховиках (пуховики в те дни были на пике моды). Расписались. Сели в машину. Открыли шампанское… Наша 6‑летняя дочь Маруся до сих пор переживает, что у нас не было свадьбы с белым лимузином.

«призрак» В ОПЕРЕ

Н.: В свадебное путешествие мы на несколько дней улетели во Францию. Как раз между сборами. Во время романтичных прогулок по улочкам Парижа Рома покупал мне безумно красивые букеты сумасшедших голландских тюльпанов. А еще в Париже я Рому водила… (Мужу.) Расскажи…

Р.: Для меня это был большой сбор информации, и, честно говоря, я вообще ничего не запомнил в Лувре – там столько всего! Мне больше понравилось на Монмартре: всё размеренно – посмотрели картины, погуляли по улочкам, поужинали…

Н.: Я человек жаждущий (в этом мы похожи с Сережей Семаком – он за один день в городе может все достопримечательности обежать). В Лувре я затаскала Романа по залам. В итоге он запомнил только «Джоконду», статую богини победы Ники – и всё.

А в Казани я Рому в первый и последний раз вывела в оперный театр. Мама купила нам билеты на «Щелкунчика», и мы пошли – Ромина дочка Настя, моя племянница, маленькая Маруся и Рома после тренировки. Был Нуриевский фестиваль, аншлаг. Мы переживали, что нам достались места в амфитеатре, то есть самые задние, у стенки. По пути я изложила Роме вкратце сюжет «Щелкунчика» и добавила: «Будет очень интересно». Детям сказала: «Будут мыши, Щелкунчик, девочка Маша». После увертюры Рома откинул голову назад к стенке и проспал весь первый акт. Проснувшись, он сказал: «Слушай, места отменные! Так удачно – сзади стеночка, я так поспал. А где мыши?» – «Уже ушли».

«НЯМ-НЯМ» В ПЯТЬ УТРА

Н.: Утром у нас первой просыпается дочь Василиса (ей год и девять), и на всю квартиру раздается громкий крик с ударением на французский манер: «Па-па!». Она подползает к нему на кровать. Потом просыпается 6‑летняя Маруся и также прибегает и залезает в постель, под бочок. Осталось подрасти Леве (ему полтора месяца), и он тоже будет заползать к нам. Хорошо, что к нам не забирается 16‑летний Федор (сын Нади от первого брака. – Прим. ред.). Он увлекается баскетболом, и на сегодняшний день он уже метр девяносто два… Он способен, как медведь, сломать наш «теремок».
С нашими детьми от первых браков мы познакомили друг друга одновременно. Ромина дочь Настя (она живет со своей мамой в Мытищах и профессионально занимается плаванием. – Прим. ред.) была у Ромы в Казани. Ей было три, Федору – семь. В 12 лет Феде дали в школе сочинение «На кого ты хотел бы быть похожим?». Из всех людей на свете Федя выбрал Рому (хотя он ему не родной папа) и написал о нем…

Р.: А Надя, даже  уезжая отдыхать за границу без меня, берет с собой Настю…

Н.: Насте было четыре года, она сидела рядом со мной и говорила: «Как ты думаешь, Надя, папа может вернуться обратно к маме? А ты вернешься обратно к Фединому папе. И будет хорошо»… Ревновать могут все – и дети к взрослым, и взрослые к детям. Я в такие секунды пыталась себе напомнить сюжет из «Золушки»: превратиться в мачеху – раз плюнуть, но сердиться на ребенка, который ни в чем не виноват, я просто не имею права.

Роман – чудесный отец. Я даже не могу сказать, что у него главное призвание в жизни – футбол или отцовство. Мы с Аней Семак шутим, что Рома с Сережей могли бы открыть частный детский сад – у них бы здорово получилось! Рома не боится быть смешным для детей, может делать с ними что угодно – играть, рисовать, копаться в песке, нырять в «лягушатнике» с головой…

Р.: Сейчас во время игр в Казани Маруся часто выводит меня на поле. Выходят мальчики из футбольных школ и она. У нее на майке мой №76 и надпись «Маруся». Когда была маленькой, не соглашалась: «Я не пойду!». А в этом году сказала «да».

Н.: Рома не смотрит футбол дома. Ему звонят: «Роман, вы этот матч смотрели?» – «Нет». – «Почему?» – «У меня мультик был включен». Он всегда уступает детям. Папа открыл в себе умение рисовать пальчиком красками. Он рисует вместе с Василисой. После их совместного творчества надо отмывать весь дом и Василису, зато она довольна, когда у нее руки перемазаны красками. Это же ты первый начал с ней рисовать?

Р.: Да. В магазинах продаются керамические фигуры. Мы просто на них малюем как бог послал. Вася смешная – чистит зубы, сидя на горшке. У меня на ноге татуировка – собака, и дочка начинает собаке чистить зубы. А недавно она в пять утра сказала «ням-ням», и мы пошли есть сладкое пюре! Я ее приучаю к сказкам. Но какие-то ей нравятся, а какие-то – нет. Она любит только «Трех медведей», «Репку» и «Колобка». Если ей не нравится, она кричит: «Я не ка-чу!». Начинаю ей рассказывать стихи, а она: «Не хочу!». Поэтому я выработал механизм: сначала читаю ей стихи Барто, а потом выключаю свет и рассказываю «Репку».

Н.: Раньше папа читал на ночь сказки Марусе, а сейчас мы ее отучаем: «Ты уже большая девочка. Иди сама почитай сказку перед сном или просто ложись спать».Расскажи, что вы с Марусей сейчас обсуждаете на ночь вместо сказок?

Р.: Я ей рассказывал про каждого игрока «Рубина». Начали с защиты, закончили тренерским штабом…

Н.: Так как Маруся спать не хочет, папе с ней все линии пришлось проходить. Каждую ночь – по одной линии. Сейчас родился Лев. Посмотрим, как Рома будет воспитывать мальчиков. Девочки из него вьют веревки (Рома смеется).

НЕДЕЛЯ В РЕАНИМАЦИИ

Р.: Когда рождались Маруся и Василиса, я не жалел ни секунды, что девочки. Лев – наши зимние сборы. Наверное, будет футболистом (улыбаются). Я успел прилететь в Москву с матча в Томске за полтора часа до появления сына и был рядом с Надей. С рождением Левы у нас были проблемы. Мы никому об этом не говорили. Надя все равно про это думает, а я прошу: забудь.

Н.: Ребенок родился с воспалением легких. Через несколько часов врачи стали понимать: ему не хватает дыхания. Сделали полную вентиляцию легких. Он неделю был в реанимации и еще десять дней в детском отделении под присмотром. Было страшно. Очень страшно (заплакала). Сейчас Лев растет. Никаких последствий быть не должно. Это должно уйти и забыться.

Р.: Когда Марусе не было двух лет, я приехал со сборов, зашел в ванную и услышал Надин крик. Маруся бежала по паркету, поскользнулась, стукнулась виском, вскрикнула и от боли начала терять сознание.

Н.: Это был уже второй случай. В первый раз такое произошло, когда ты был на сборах, а мы с Федей были дома одни. Маруська сделала вдох, а выдоха нет. Маме дико страшно, когда ребенок обмякает, у него скрючиваются пальчики, начинают синеть ручки и ножки. А ты не знаешь, что делать! Я машинально перекинула ее через колено и стала стучать по спине, и она сделала вдох. Врачи сказали, что так и надо делать. Я не знаю, каким чудом мне это пришло в голову…

В три года Маруся проснулась ночью и сказала, что ей трудно дышать. Она начала хрипеть. Я испугалась, быстро набрала номер «скорой». Я кричу, что ребенку плохо, а они тянут время: «А имя? А фамилия? А год рождения?». Я говорю: «Вы понимаете, что происходит страшное? Ребенку всё хуже и хуже. Приезжайте скорее!» – «Что вы кричите? Что вы нервничаете?» Я уже не знала, что им сказать, чтобы они приехали. В два часа ночи позвонила на базу «Рубина», и Рома, бросив все, примчался домой. К тому моменту как раз пожаловала «скорая». Он держал Марусю, когда ей делали уколы, и остался до утра с нами. На игру с «Сатурном» поехал из дома.

«ОСКАР» ЗА МУЖСКУЮ РОЛЬ

Н.: Все подарки Роме я делаю творческие. Я не считаю разумным откладывать с наших пластиковых карт средства и потом выдать ему какие-нибудь дорогущие часы за его же деньги.

Р.: На тридцатипятилетие Надя сделала мне коллаж из моих фотографий и выдержек из интервью.

Н.: Безумных размеров – формата А1, в классической раме, выкрашенной автомобильной белой краской. Продавцы очень сокрушались, когда мы с подругой сказали: «Сейчас мы только свозим раму в автомастерскую и красочкой автомобильной покрасим». Они воскликнули: «Вы ненормальные! Это же золотой багет! Он такой ценный!». Мы ответили: «Тихо. Мы все знаем. Она дизайнер. Я художник-модельер. А коллаж нам помогает делать казанский архитектор». В белый цвет красили раму, потому что для коллажа подобрано место в нашем казанском доме, где мы доделываем ремонт. Скоро коллаж будет выставлен на всеобщее обозрение.

Р.: А еще у меня есть «Оскар» за лучшую мужскую роль.

Н.: В сувенирной лавочке я нашла фигурку к 14 февраля.

Р.: Все сюрпризы устраивает Надя. У меня с этим плохо. Я не люблю отмечать свой день рождения. Не люблю быть в центре внимания. «Надь, – говорю, – никого не хочу. Я хочу дома». На 34 года мы устроили вечеринку а-ля рок-н-ролл – были маски «Kiss».

Н.: Все четверо пели и давали интервью только в гриме: Человек-Кот, Демон, Космический Туз и Звездный Ребенок… В масках были я, Маруся, Федя и полугодовалая Василиса. Она была Человеком-Котом: черный нос и ушки. На двери было написано «Rock&Roll Tonight» (их известная песня). Играл диск с музыкой «Kiss». По дому летали черные и белые шарики. В тортике – карикатуры четырех солистов группы. Пятым в их компании был Роман.

ЛИЧНАЯ ЖИЗНЬ

Н.: Я себя в обиду не дам. Как и Рома. Я считаю, что каждый из нас – личность. Он любую ссору может свести на нет. Я более резкая. Если обижусь, могу хлопнуть дверью, сказать гадость, уйти. Но, наверно, делаю это потому, что знаю: все равно догонит. Легко хлопнуть дверью, когда знаешь, что в последний момент тебя схватят за юбку и скажут: «Ну ладно. Куда пошла?».
Мы с тобой на днях в квартире столкнулись, и ты спросил: «Устала?» – «Да. Такое ощущение, что у нас с тобой нет личной жизни». А Рома мне и говорит шепотом: «Сейчас все лягут спать, мы достанем мороженое и сядем есть. И никто об этом не узнает (смеется). Вот и будет наша личная жизнь!». У нас полный морозильник огромных коробок «Movenpick». Когда дети ложатся спать – а это примерно к часу ночи, – мы достаем коробки, накладываем мороженое и сидим, трескаем. Вот наша ежедневная романтика. Мы еще не придумали, как будем жить в таком большом коллективе, у нас еще все только встает на рельсы…

P.S.  Чаевые – вратарю!

– Приятного аппетита! – вдруг у нашего столика с десертом на подносе перед своим капитаном Шароновым возник вратарь «Рубина» Сергей Рыжиков. В фартуке официанта. (Оказалось, Сергей обедал в соседнем зале, а прослышав о появлении друга, решил его разыграть.)

– Ты меня отпустишь? – кивнул Роман.

– Да, – сказал вратарь. – Чаевые тоже мне.

– Чаевые? Сколько процентов там? – уточнил Шаронов.

– Двадцать пять…

– Ско-о-олько?! Ты  совсем, что ли?

– (Настойчиво, с обидой.) Двадцать пять.

– Я тебе дам двадцать пять! Иди!

…Но не тут-то было – Рыжиков вошел в роль.

– У-у-у, барин мытищинский! – отступая, пригрозил Шаронову. – Ты во время отпуска в ресторан обедать ходишь, а я в нем подрабатываю…