«Легендой он не был, он был человеком». Россия попрощалась с Валентином Ивановым
Восьмого ноября скончался Валентин Козьмич Иванов. Прощались со знаменитым торпедовцем в ДК «ЗиЛ», а потом все собрались в кафе помянуть. А память он оставил самую добрую…
текст Инесса Рассказова
МИРИЛИСЬ. ПЛАКАЛИ. ШУТИЛИ
Валентина Козьмича любили и понимали все. И нет никакой случайности в том, что на прощание с ним пришли тысячи людей – старики, инвалиды-колясочники и очень много молодых ребят. Совсем молодых, никогда не видевших в игре торпедовского центрфорварда и правого полусреднего. Они пришли в шарфах разных команд... Это дорогого стоит.
На поминках плакали и шутили. Мирились навсегда. Стирали старые обиды. Вспоминали давние истории. Поминки получились такими, каким был сам Козьмич. Мгновенно вспыхивавший от гнева, но быстро прощающий, любивший щедрый стол и крепкое словцо.
Лидия Гавриловна Иванова, с которой Валентин Козьмич прожил – страшно представить – 52 (!) года, только здесь и только теперь смогла простить многих. Например, партийных чиновников за то, что они «делали с Валей после поражений «Торпедо». Команда проигрывала, а виноват у них был всегда один человек – тренер Иванов. После их вызовов Валя приходил никакой».
Один из тех чиновников подошел к Лидии Гавриловне, взял из ее рук микрофон и тихо и твердо сказал: «Лидочка, хочешь я тебе все объясню?». «Попробуй», – непримиримо вскинулась Лидия Гавриловна.
«Дело в том, моя дорогая, что мы тоже болели за «Торпедо». Мы слишком болели за «Торпедо». Тебе ли не знать, что творится в душе после поражения. Особенно когда болеешь слишком».
Они обнялись и заплакали, как не обнимались и не плакали никогда.
И только теперь, в этот особенный и очень печальный день, Лидия Гавриловна простила 85-летнего Никиту Симоняна. За то, что он спартаковец.
Мне кажется, она простила его раньше, чем он заговорил. Простила, когда он произнес слово «Грузия». Так назывался знаменитый теплоход, на котором плыли с олимпийских игр в Мельбурне в 1956-м наши олимпийские чемпионы. О теплоходе, кажется, известно все. Но какие-то вещи выяснились только на проводах Валентина Козьмича…
Например, как одна латышская копьеметательница, не таясь, возмутилась: «Я выиграла золотую медаль. А эти семнадцать несчастных (имелась в виду футбольная сборная СССР) еле-еле наскребли одну на всех. С чем их поздравляют? Это же просто смешно!».
«Нет, это не смешно, – сказал трехкратный олимпийский чемпион легкоатлет Владимир Куц. – Если бы не эти семнадцать «несчастных» и их «одна на всех медаль», думаешь, кто-то отправил бы за нами теплоход «Грузия»?!»
На том теплоходе началась история любви гимнастки олимпийской чемпионки Лидии Калининой и Валентина Иванова. «Лидочка боялась выходить за Валентина замуж, – шепнула мне близкая подруга семьи Ивановых, тоже бывшая гимнастка Валентина Макарова. – Ее пугала его сумасшедшая слава».
– Разве? – удивилась я. - Я читала, что Валентин Козьмич никак не мог решиться сделать предложение и до такой степени стеснялся, что на свидания с Лидой долгое время приходил вместе со Стрельцовым…
– Я об этом ничего не слышала, – улыбнулась Валентина Ивановна. – Хотя мы дружили семьями. Но меня совершенно не удивляет то, что вы сейчас сказали. Валя Иванов и в молодости и даже в пожилом возрасте оставался очень скромным и застенчивым человеком.
…Едва Никита Симонян произнес «Грузия», Лидия Гавриловна с застывшими в глазах слезами перебила:
– Ты хочешь рассказать мне о нашей с Валей любви, о ее начале? Не стоит. Я помню все. И еще я помню, что ты спартаковец!
«Лида не то чтобы не любила «Спартак». Она ненавидела! – сказал мне Симонян в гардеробе. – Но я на нее не обижался. Это нормально. У нас в «Спартаке» тоже проиграть можно было кому угодно, только не «Динамо». Евгений Ловчев любит рассказывать, как во время установки Николай Петрович Старостин подкрался к жужжавшей на окне мухе и прихлопнул ее с победоносным криком: «У, динамовка проклятая!».
- Никита Павлович, вы сказали, что в России сегодня нет такого футболиста, каким был Валентин Козьмич. Чего нынешним не хватает?
- Класса! Элементарно… А на вопрос «почему», думаю, вам никто не ответит. Вот почему больше нет такого певца, как Шаляпин? Прошло сто лет, но второй такой почему-то не рождается. Еще говорят, раньше, мол, футбол был другим – что вы сравниваете! Да несерьезные это разговоры, никакой критики не выдерживают! Нет второго Иванова, как нет второго Шаляпина. Ушел Паваротти, будет ли завтра у нас Паваротти? Не знаю. Не родился и новый Чайковский… Иванов – неповторимый талант. Да, Аршавин сейчас играет в топ-клубе. Только я абсолютно убежден, что Иванов Валентин играл бы в таких командах, как «Реал» Мадрид, «Манчестер Юнайтед», «Барселона». Играл, а не сидел на лавке!
ЗЛОСЧАСТНОЕ ПИСЬМО. ПРИЕМ В МАРОККО. РЭМБО-3
Игорь Чугайнов, нынешний тренер «Торпедо», уже успел почувствовать на себе, что это за ноша. Он просил прощения за письмо, написанное им в 1991 году, с требованием снять Валентина Иванова:
– Я такого письма в жизни больше ни за что не напишу. А тогда? Что мы понимали… Рухнул советский режим, всем хотелось свободы, казалось, что все было неправильно, все должно быть иначе, не так, как прежде, а по-новому. Вот и написали, что Иванов – диктатор. Слава Богу, я успел извиниться перед Валентином Козьмичом. В 2004 году я подошел к нему в самолете и прямо сказал: «Простите меня, Валентин Козьмич. Я был неправ». Его ответ в газете напечатать нельзя. Но в переводе это звучало бы так: «Ладно, Игорь, чего только не бывает в жизни. У тебя выпить есть? Достань где-нибудь и давай выпьем». Я принес… Валентин Козьмич выпил совсем немножко, и вовсе не ради нашего примирения. Он очень боялся летать на самолетах…
Хочу открыть еще один секрет. Я сейчас сам тренер и многое делаю так же, как Валентин Козьмич. Он не был диктатором, он все делал правильно! Его уже, как я посмотрю, начали идеализировать, но он был прежде всего человеком. Нормальным, со своими слабостями, со своими грехами. Он на нас кричал, орал, но мы звали его папой, и этим сказано все. У нас в «Торпедо» есть несколько легендарных баек, которые передаются из поколения в поколение. Одна из них – «Рембо-3». Вы знаете, что такое «Рембо-3»?
- Фильм. Кажется, со Сталлоне.
- Ага, со Сталлоне. Это все случилось задолго до меня. Команда играла в Италии. До вылета в Москву оставалось полдня. Возник резонный вопрос – чем занять ребят? Валентин Козьмич предложил: «Я видел афиши в городе, в кинотеатрах идет фильм «Рембо-3». Все обрадовались, пошли за билетами. Кагэбэшники – следом. Куда же без них в то время? Никуда. Даже в кино. Сели в зале. С первых кадров пошла порнография. Ребята обалдели, но восторг, конечно, полный. Кагэбэшники не разделили энтузиазма. Иванову зловеще зашипели: «Вы с ума сошли! Куда вы нас привели?». Валентин Козьмич и без комитетчиков уже успел сообразить, что дал маху с этим фильмом. Вскочил и потащил всех за собой к выходу.
ОТКРЫТКА. БАЛЕРИНА. А ЛЮБИМЧИКОВ – ЗА МОЖАЙ
Знаменитый торпедовец Вадим Никонов когда-то считался любимчиком Валентина Козьмича. Его прочили в наследники Стрельцову, но Никонов хотел быть похожим только на одного человека, носившего прозвище Балерина. И не стеснялся вслух признаваться в том, что откровенно копирует его и подражает:
– Я не только играл у Иванова, я болел им! – рассказал Вадим Станиславович, когда по окончании вечера мы вышли в фойе. – Совсем маленьким мальчиком я заразился Валентином Козьмичом Ивановым по прозвищу Балерина, и мне уже не выздороветь. Сначала я болел за «Динамо», правда, непонятно, за кого, наверное, за Льва Ивановича Яшина. А когда увидел «Торпедо» шестидесятых годов во главе с Валентином Козьмичом, Стрельцова в команде уже не было, Стрельцов отбывал наказание… Гусаров, Маношин, Воронин – всех могу перечислить хоть сейчас, как таблицу умножения. Но Иванова я выделил сразу. Я и сам старался быть на него похожим. Многие стесняются признаться, что подражают кому-то, а я никогда не скрывал, кому подражаю! У меня до сих пор хранятся открыточки «Валентин Иванов. 100 матчей за «Торпедо». Я их тогда накупил на все карманные деньги, и после каждого матча ждал, чтобы просто увидеть, как он выйдет из раздевалок, как его жена встречает, во что они одеты – мне все было интересно.
- И теперь можете вспомнить, во что они были одеты?
- С легкостью! Болониевый плащ, сумка «Адидас» – по тем временам что-то невероятное. Свитер под горлышко крупной вязки. Да и Лидия Гавриловна была не последней девушкой в Москве – олимпийская чемпионка. Они олицетворяли моду. Выходили спокойно, никто не бросался им в ноги, садились в «Волгу», ехали домой или куда-то еще… Я смотрел на них, и мне хотелось… Нет, не сумку адидасовскую, не «Волгу» и не того, чего хотят нынешние футболисты – да простятся им все их прегрешения, если я ошибаюсь, – мне хотелось, чтобы меня после матчей встречала такая же девушка и научиться играть, как играл Иванов. Обо мне Владимир Горохов (был в «Торпедо» такой тренер) написал в своей книге: «Вадима Никонова мы готовим на смену Стрельцову».
- Даже так?
- Но мне это не польстило. Стрельцов был совершенно не моей комплекции, я не был таким мощным, и вообще не моя игра была. С тех пор как я увидел балетные движения с мячом Валентина Козьмича, все остальное блекло по сравнению с ним.
- А каким он был тренером?
- Какой игрок, такой и тренер…
- Рассказывают, простым, человечным, понимающим, к нему всегда можно было прийти по душам поговорить…
- Нет, не для всех. У него были любимчики. Много любимчиков. И этих любимчиков он загонял за можай. А все остальные вполне могли прийти к нему и попросить то, что им было надо. Валентин Козьмич ни в чем не отказывал. Разве что в советах. Что советовать? Это футбол. Либо ты можешь, либо нет.
- Вы были любимчиком?
- Был, поэтому мне и доставалось от него. Как любимчику. Кого обычно бьют? Известно кого. Тех, кого любят. Я однажды ночь не спал в Одессе после игры в гостинице «Лондонская» после услышанного в раздевалке от Валентина Козьмича. Во время того матча мы вели – 2:0. Потом стало 2:1. Я сижу на трибуне – запасной игрок, а за моей спиной сидят тренеры. И я волей-неволей слышу их разговор: «Надо менять Гершковича! Надо менять Гершковича!». Валентин Козьмич мне бросает: «Вадик, выходи!». Я выхожу и меняю… Ну кого же еще? Гершковича, разумеется. Понимаете, в те годы судья не контролировал замены. Выходящий на поле игрок сам говорил, кого он меняет.
У нас получается ничья – 2:2. А мы нацеливались на первое место в чемпионате. «Черноморец» – сильная команда, и ничья на выезде – не худший вариант. Но все равно осечка. Неприятная. Иду в раздевалку, а там меня уже ждет Иванов. И мне с порога в зубы – матерщина, которая в переводе звучала бы приблизительно так: «Тебя, дурака, я завтра выгоню!». «Валентин Козьмич, за что?» – прошептал я осоловело. «Ты кого заменил? Гершковича? А надо было Геру Шалимова». Пришел в номер, лег спать, а на самом деле просто глаза закрыл. Только сказал своему соседу: «Нас завтра выгонят». «А я здесь при чем? – хмыкнул сосед. – Я никого не менял». Утром часов около пяти измученный спускаюсь в холл. Встречаю Иванова. «Вадик, прости! Я все понял. Мы Гершковича просто «гоняли» на словах. А менять его никто не собирался. Ты услышал разговор и подумал, что вместо него тебя выпускают». В этом весь Валентин Козьмич. Сегодня он тебя в порошок готов стереть, а завтра – признать свою неправоту и попросить прощения. Но я быстро понял и никогда не сердился. Как можно? Это же мой кумир… Он сделал из меня футболиста. Взял в команду, хотя на это место многие претендовали.
- Как он делал из вас футболиста?
- Ругал! Даже когда я приносил ему победы своими голами, хуже Вадика Никонова для него на свете никого не было.
P.S. Возможно, совсем скоро в Москве исчезнет Восточная улица. Об этом супруг девятикратной олимпийской чемпионки гимнастки Ларисы Латыниной Юрий Фельдман говорил во время похорон Валентина Козьмича на Ваганьково с Вячеславом Фетисовым. Сенатор пообещал уже на следующий день заняться этим вопросом. Чтобы вместо Восточной адресом стадиона имени Эдуарда Стрельцова стала улица… Валентина Иванова.