Равшан Ирматов: В Африке спрашивали: «Узбекистан – это в Пакистане или в Индонезии?
Узбекский арбитр Равшан Ирматов, обслуживший матч 1/4 финала чемпионата мира между командами Голландии и Коста-Рики, стал рекордсменом среди всех судей в истории мировых первенств. Для Ирматова эта встреча стала четвертой на турнире в Бразилии и девятой в карьере на ЧМ. На чемпионате мира-2010 в ЮАР Ирматову были доверены пять поединков. Таким образом, он стал рекордсменом среди судей по количеству проведенных на чемпионатах мира матчей. Sovsport.ru предлагает вашему вниманию интервью с рекордсменом четырехлетней давности.
ПЫТЛИВЫЙ НАРОД
То, что узбеки – народ пытливый и в каждом деле идут до конца, я почувствовала еще в ночном небе над Москвой. Минут десять как самолет оторвался от земли, а сосед уже рассмотрел все картинки с инструкции, обследовал содержимое кармашка переднего кресла, после чего… полез под кресло и извлек спасательную маску. Но тут занервничала стюардесса и сорвала увлекательную примерку…
…Наутро в сорокаградусную жару я еду по Ташкенту в прохладной белой машине. Пока главный судья Равшан Ирматов рулит, его помощник на линии – Рафаэл Ильясов (в стиле того соседа) искренне и заразительно рассказывает мне, как они в ЮАР всей бригадой все сорок четыре дня «ходили на всё подряд, включая необязательные процедуры».
Ильясов: Каждое утро полчаса – «сессия энерджи» от испанского инструктора. Между собой мы ее называли «ушу». Выйдем утром к фонтану, выпрямим спины, глубоко вздохнем, поднимем руки – и энергию восходящего солнца собственными руками собираем! Первую неделю недопонимали, а когда начали вдумываться в движения, почувствовали кайф.
Или тренинг для зрения. Повесят на стену пять листочков и спрашивают: «В левом листочке в четвертой строчке сколько букв?». Или на маленьком мячике разные буквы напишут и на маятник его подвесят. Мяч крутится, буквы меняются – только успевай называть. А потом еще в квадрате стрелки рисуют: стрелка влево – ты должен руками влево взмахнуть, вверх – поднять их. А то еще, проверяя внимательность, наоборот, прикажут: стрелка вправо – а ты влево машешь.
Мы в ЮАР и наушники надевали: сначала симфонической музыкой взбодрят, потом включат шум прибоя, а минут через десять, когда начинаешь засыпать, опять ставят бодрые мелодии. Пролежишь так сорок минут, встаешь – и как заново родился.
ВЫГУЛ ЛЬВОВ
Крутя баранку, Равшан предупреждает: едем сначала не домой, а к друзьям. Оказывается, лучший арбитр чемпионата мира приготовил таз для плова, но тут позвонили товарищи и пригласили в гости. Отказать было нельзя…
Ирматов (его телефон с интервалами в пять минут выдает красивую узбекскую мелодию): Только когда приехали домой и раскрыли газеты, начали осознавать, где мы побывали…
Ильясов (его телефон голосом Николая Расторгуева затягивает «Ты неси меня, река…»): Отсудили в Кейптауне четвертьфинал Аргентина – Германия – на следующее утро в девять часов самолет. Встали спозаранку, два часа летели, час добирались до своих домиков, к которым километр надо было ехать без асфальта. Спа, бассейн, массаж. Расслабились. Ну, думаем, четыре игры – куда еще? Больше не дадут – всё (смеется). А тут – раз: «Езжайте обратно в Кейптаун». И опять – два часа лета, 19-й этаж гостиницы. Нас без охраны никуда не выпускали, только с эскортом: сзади – полицейская машина, впереди – четыре мотоциклиста.
– Вы в Африке хоть на сафари съездили?
Ильясов: Съездили, но только после 1/16 финала. А так до третьего июля – месяц! – никуда не выходили: с утра до обеда – тренировки, а после обеда уже игры начинались.
На сафари за решетку зашли – а там двадцать львов сидят! Дали нам каждому по метровой палке. Львы лежали вдалеке, но только мы зашли – дрессировщик свистнул, львы подбежали. И идут рядом с нами, как собаки. Видно, хорошо накормлены. Мы их так на протяжении часа выгуливали…
– Вы на поле всегда такие серьезные или только на чемпионате мира? У нас в российской премьер-лиге судья Игорь Захаров однажды показал карточку выбежавшей на поле собаке…
Ирматов: А в одном из матчей чемпионата Узбекистана на поле петух выскочил. Побегал чуть-чуть, как футболист, пока его охранники не поймали.
Ильясов: У нас в Ферганской долине полный стадион болельщиков собирается, и всем им хочется видеть, что на поле судья, а не шоумен. Поэтому желания импровизировать не возникает.
– А по жизни? Вот вызвали вас на сцену и говорят: «Один из вас должен спеть, а другой – станцевать!».
Ильясов: ФИФА в ЮАР устроила совместный ужин для судей. Мы пели под караоке. А судья Оскар Руис из Колумбии оказался самым артистичным, подготовил для нас целую программу…
Ирматов: Оскар стал приглашать из-за каждого стола на сцену по два-три человека для танцев. Я пытался спрятаться, так как не умею хорошо танцевать (в ночном клубе побывал раз в жизни, в семнадцать лет, и мне не понравилось), но колумбиец крикнул в микрофон: «Ирматов, выходи!» – и вытащил на сцену. Оскар стал танцевать, как Майкл Джексон, а мы, группой из двадцати человек, у него за спиной на подтанцовке пытались копировать эти движения (смеется).
КАК МАРАДОНА ЧАЮ ПРОСИЛ
– Судья Кулибали из Мали – финансовый инспектор, француз Ланнуа – дистрибьютор видеоигр, англичанин Уэбб – полицейский, швед Ханссон – пожарный. Чем бы вы занимались, если бы пришлось устраиваться на вторую работу?
Ирматов: Рафаэлу я доверяю все наши бумажные дела.
Ильясов: Я за Равшана в посольстве анкету заполняю и даже расписываюсь за него. Можем друг другу свои паспорта отдать.
Ирматов: Что Рафу отличает – это аккуратность. К нему в комнату зайдешь – как будто там никто не живет. А ко мне зайдете – как будто пятнадцать человек поселились (смеется). Рафа с такими качествами кем угодно смог бы работать. Ну, к примеру, бухгалтером.
Ильясов: Я по натуре такой: если ставлю себе цель – стараюсь до конца дойти. Пример? Я возле дома каждый год деревья сажаю. И вот если я поставил себе цель посадить пять, я их посажу, чего бы мне это ни стоило, хоть в дождь, хоть в снег. Я по образованию учитель физкультуры. Два года в средней школе отработал. А потом устроился в федерацию футбола в отдел по проведению чемпионата: составлял таблицы, телеграммы о назначениях рассылал. Мне говорили: «Ты – ответственный, давай, чтобы каждый был оповещен». Но есть у меня плохая черта – не могу двумя делами одновременно заниматься!
А Равшан – прирожденный руководитель. У него два образования – физкультурное и экономическое. Он первый поехал в Азиатскую федерацию футбола, прошел все семинары, выучил английский – и пробил нам дорогу.
Ирматов: Из меня бы хороший врач получился. Это же огромная ответственность, а чувство ответственности у нас не отнять. А нашего помощника Баху (линейный судья Баходыр Кочкаров из Киргизии. – Прим. ред.) – пусть он по жизни замдиректора футбольной школы – мы бы сделали (в один голос с другом) поваром! Баха – душа компании и великий пантомимщик – любого человека может изобразить! Когда мы едем в дальние поездки, он обязательно с собой берет разные сухофрукты, хлеб, чеснок, натурпродукт «курд» (жесткий сыр «под пиво». – Прим. ред.). И каждое утро приходит к нам в комнату и угощает: «Нате, берите!». Баха здорово готовит плов. Из него бы получился хороший чайханщик.
Ильясов: У нас чайхана – это место, куда человек приходит отдохнуть и поделиться своей радостью или бедой. Человек возьмет чай, чайханщик тоже чаю себе принесет, сядет рядом и спросит: «Ну как у тебя дела?». – «Да ты знаешь, у меня такое случилось…». И чайханщик его поддержит, даст совет. Баха старше нас по возрасту, у него жизненный опыт больше.
Ирматов: Мы привезли в ЮАР по большой коробке со своей национальной колбасой, домашним медом, хлебом, сухофруктами. И сумели растянуть это до самого отъезда!
Ильясов: В Самарканде пекут хлеб «патыр» – так он месяц может не засыхать и не покрываться плесенью! Нам хотелось и в Африке почувствовать запах родины. Даже заварку из дома взяли – воду вскипятишь, зеленый чай заваришь... Красота!
– Баходыр рассказал «Советскому спорту» о своем вещем сне перед назначением на игру Аргентина – Греция – мол, явился к нему во сне Марадона и говорит: «Баха, угости меня чем-нибудь – ну хоть чая дай!». Вы после той игры Марадону зеленым чаем напоили?
Ильясов: (Смеется.) Нет. Но, когда в следующей игре Аргентина проиграла Германии, я нашему провидцу сказал: «Ну, Баха, приготовься: теперь к тебе Марадона будет каждую ночь приходить с одним и тем же вопросом: «Куда кирпичи складывать?».
«ХОТИТЕ, ВЫВЕЗЕМ ВАШУ СЕМЬЮ? ОБЕСПЕЧИМ ИМ ОХРАНУ?»
За окном машины мелькают розовые кусты, зеленые автобусы, белые фонтаны. Причудливые южные узоры на фасадах до- мов. Памятник Тамерлану, Площадь Независимости, отстроенный пленными японцами Театр имени Навои… Казалось бы, разные годы жизни города, но в раскаленном воздухе расплавилось время…
…И сплавились жизни. Оказывается, Рафаэл мог и не поехать на чемпионат, а Баходыр мог на нем не остаться…
Ильясов: У Равшана был другой помощник – Абдулхамид Расулов, а я был резервным. Но Хамид в прошлом году не сдал тест в Малайзии – и на ЧМ до 17 лет в Нигерию с Равшаном поехал я. Моя жена – учительница английского – еще тогда говорила: «Вот удивишь, ты и в ЮАР попадешь!». Женская интуиция.
– А что это был за психологический вопросник, который вы после каждой игры накануне чемпионата мира заполняли и отправляли в ФИФА?
Ильясов: Вопросы вроде «Как думаете, вы хорошо отсудили?». И каждый из нас должен был поставить себе за игру оценку по пятибалльной системе. Но там же сидят хорошие психологи: вы представьте, если на протяжении нескольких месяцев человек себе будет ставить одни «пятерки», это же вызовет какие-то подозрения?
– И вы намеренно занижали?
Ильясов: (Смеется.) Искали компромисс. Я себе и «четверку» мог поставить, и «тройку».
– Что творилось в сердце у Баходыра Кочкарова, когда он выходил с вами судить матч открытия, а его семья в киргизском Оше пряталась в подвале собственного дома?
Ильясов: К Бахе пришел психолог и спросил: «Вашей семье нужна какая-нибудь помощь? Если вам надо ехать домой – никаких вопросов: мы вас отпустим». Но если бы Баха уехал, то из ЮАР отправили бы всю нашу бригаду. И после чемпионата подходили: «Хотите, мы вывезем вашу семью в Москву? Обеспечим им охрану?».
Ирматов: Молодец он, что сумел собраться. Мы понимали, насколько ему трудно. Слышали, как он каждый день общался со своими.
Ильясов: Баху поддерживали, как могли. Шутили. В Оше он как раз начал строить дом и снес забор, мы ему сказали: «Молодец, Баха, ты забор снес вовремя! Эта толпа с беспорядками будет идти, посмотрит, что забор сломан: «А-а, мы здесь уже были…» – и мимо пройдут.
ПЛОВТОВАНИЕ
…За огромным столом – в длину всей прохладной чайханы – прославившихся арбитров уже ждет «гяб». В переводе с узбекского – еженедельное собрание. Пока женщины заняты хозяйством, мужчины с сыновьями заехали скоротать обеденный перерыв в беседе за пловом. Чай струится в пиалы. Арбитров приветствуют, как героев. Меня с Равшаном сажают во главе стола. Эх, хлебосольный Ташкент! Если бы я разом попробовала все, что было на твоем столе, то в Москву бы уже не вернулась…
…Не раньше, чем через час, сытые и счастливые мы въезжаем во двор дома Ирматовых. За воротами – три розовых куста. Розы Равшан сажал сам – когда они расцветают, арбитр их срезает и дарит жене Муроде. Супруги женаты семь лет, но только в этом году Мурода защитила диплом в ТашМИ и скоро родит мужу двойню.
…У Равшана есть старшая сестра и младший брат. Но с родителями живет Равшан. Объясняет это так: «В узбекских семьях обязательно кто-то из сыновей должен остаться с родителями, чтобы они в старости не были одни, чтобы кто-то о них заботился. Это очень чувствительный момент в узбекском менталитете. Я живу с родителями, мне это очень нравится, и я не представляю себе жизни без них».
…Встретить гостей выходит из дома мама Равшана – Аниса Хуснотдиновна. Звучат такие простые и добрые вопросы. К Рафаэлу. Ко мне. «Как здоровье?». «Как родители?»…
…В считанные минуты на столе один за другим возникают кувшин с прохладным сливовым компотом, соки, орехи. Любимая племянница Равшана Дильдора водружает на стол – не знаю, как девочка смогла ее донести, – огромную стеклянную вазу, доверху наполненную фруктами. Появляется Ирматов-старший.
Сайфиддин Газиевич: Узбекистан с Россией – единая семья. Мы люди советского времени! Я сам судья. А из сына хотел сделать футболиста…
Аниса Хуснотдиновна: У нас, узбеков, в семьях особенно любят сыновей. А Равшан – первый сын. Когда он родился, отец целую неделю пловтовал! Огромные казаны плова готовил и всех созывал. Маленький Равшан был очень болезненным мальчиком – я с ним, бывало, по два месяца в больнице лежала. Из-за того, что он много болел, мы его и отдали в спорт. Низенький, щупленький был. Каждый день они с сестрой в ванной на кафеле его рост отмечали. «На сколько миллиметров я сегодня подрос? Сестра, отметь-ка!». И только после десятого класса резко вырос…
Сайфиддин Газиевич: Когда Равшану было четыре года, сосед его катал на велосипеде – и у сына голеностоп правой ноги вошел в цепь, началось нагноение, все это перешло в кровь, шесть месяцев в больнице пролежал. Врачи ему уже собрались правую ногу ампутировать, но я сказал: «Никакой ампутации! Любые средства, но ногу сыну отрезать не позволю!». А когда он уже играл в футбол в первой лиге, пошли стыки – и нога стала давать трещину. Врачи сказали: «Если хотите сохранить ногу, ему категорически нельзя играть в футбол!».
– Сильно Равшан переживал, что из него футболист не получился?
Сайфиддин Газиевич: Да. Я работал тренером в сборной 1977 года рождения. А он поступил в физкультурный институт и помогал мне тренировать. Но смотрю – не получает он удовольствия от тренерской работы! А тут в один день на базу не приехал судья – это и помогло. Я Равшану дал свою судейскую форму. Дал свисток. «А ну-ка, Равшан, попробуй себя в судействе и ничего не бойся!». И по воскресеньям отправлял его судить детей. Камеру ему купил, чтобы он игры снимал и ошибки смотрел. А потом мы всей семьей начали английский учить. Я Равшану сказал: без английского сейчас ничего не добьешься! А чтобы он быстрее втянулся, я жену взял, дочь – и мы четыре месяца на курсы ходили.
Равшан – гордость, радость для нас всех. Сын мне даже сейчас, когда судит международные матчи, звонит: «Пап, ну как?». – «Вот здесь позицию выбрал неправильную: ты немножко отстал от момента. Они тебе, может, и не скажут, сын, а я все записываю!».
Аниса Хуснотдиновна: Ребята вам рассказали, как в Африке удивлялись, когда матч открытия доверили судить Равшану? «Что за страна такая – Узбекистан? Это в Пакистане или в Индонезии? Это же малоизвестная страна, почему оттуда футбольный судья?».
Но, несмотря ни на что, чемпионат мира открывали узбеки. А после того как они провели игру, все двумя руками за них стали: «Такой феномен из Узбекистана, где нет футбола!». Пять игр! Никому на чемпионате не дали столько отсудить – только бригаде моего сына. Получается, что они прославили наш Узбекистан на весь мир!
Сайфиддин Газиевич: Домой уже идут звонки. Вызывают. Украина с Польшей играть будут. Пусть сын работает, не останавливается. Кто скажет, что уже всего добился, – тот списанный человек! Все говорят: «Почему финал не дали?». А Равшану 9 августа только 33 года исполнится. Его финал еще впереди.
ПЯТЬ ЛЕТ БЕЗ РОДСТВЕННИКОВ
Прощаюсь с Ирматовыми. У Равшана назначена встреча с кем-то в городе. Аниса Хуснотдиновна собирает для меня целый пакет фруктов…
– Вы готовы, – спрашиваю Равшана, – приехать в Россию? Поработать, например, на матче ЦСКА – «Спартак»?
Ирматов: Почему – нет? Главное, чтобы обе федерации согласились. Я уже судил в Китае, Катаре, Кувейте – мне всегда интересно поработать в других чемпионатах.
Ильясов: А я вообще татарин. Когда был Советский Союз, у меня сюда приехали родители. В 1991-м я в Ташкенте школу окончил – и как раз Союз развалился. Потом – институт, армия, так и остался здесь. А все мои родственники – в Казани. В районе авиастроителей живут. Я их пять лет не видел…
