Сергей Ковалев: Увидел улыбку сына – потерял голос
По оценкам авторитетных спортивных ресурсов и по количеству титулов Сергей Ковалев сегодня – лучший боксер страны. По личным ощущениям и по тому, что он говорит, он, вполне возможно, один из лучших ее спортсменов. Чемпион WBA, WBO и IBF в полутяжелом весе рассказывает о самом важном бою в жизни и о самом важном в жизни.
«КРАСИВО ИГРАЮТ УДАРНЫЕ»От ощущения, что ты разговариваешь со спортсменом топ-уровня, тебя отделяет лишь одна деталь. Ты разговариваешь с ним 50 минут, никуда не торопясь, сидя в аэропорту «Внуково». Нет пиар-менеджеров и пресс-атташе. Нет «пришлите список вопросов». Есть черная кожаная сумка, в ней три чемпионских пояса и низкий голос Ковалева, рассказывающего, как они там оказались:
– Песня «Вечно молодой», под которую вы выходите, это последние приятные звуки, которые слышат ваши соперники. Так было и с Хопкинсом...
– Мы, кстати, хотели позвать «Смысловые галлюцинации» на этот бой, чтобы они вживую спели. Ребята извинились, сказали, что у них 9 ноября финальный концерт, пообещали в следующий раз. Мне почему хотелось, чтобы они вживую исполнили: когда на ринг выхожу, песня до конца не доигрывает, а мне хочется концовку услышать, там ударные так красиво играют. Но, по-моему, она идет 3.50. А до ринга ты максимум пару минут идешь.
– А в целом дорога к титульному бою заняла пять непростых лет в профессионалах.
– Первое время мы с Женей Градовичем жили у тренера Дона Тернера. По условиям очень похоже на лагерь режима поселения. Будто отбываешь срок. Я научился там правильно питаться, научился голодать, хотя это и с детства: я вырос на чае с хлебом и на яйцах. Если это все было в холодильнике – уже радость. Там быстро теряешь вес, привыкаешь к режиму питания, но это не главное. Сложно, что ты в полной изоляции.
Выходишь из дома, а вокруг поля кукурузы и фасоли. Честно, я ему очень благодарен за все. Эти трудности меня сделали тем, кем я сейчас являюсь.
– Домой ему могли позвонить?
– В принципе да. Но был у Тернера помощник, его все не любили. Он мог отключить Интернет в 22.00 и сказать, что надо спать. А у меня в Челябинске в тот момент были дела, которыми я кормился, потому что от бокса дохода не получал. Через Интернет я как-то их вел, был на связи с Россией, а этот человек отключал свет, Сеть – и все.
– Самый скудный завтрак там?
– Два яйца, сосиска и чай либо хлопья с молоком. И вот это – завтрак боксера, который тренируется два раза в день. Дон Тернер составлял нам весь рацион и сам готовил. Да и ладно завтрак, вот ужин, это проблема. В шесть часов вечера последний прием пищи, а ложишься ты в 22 или в 23. Даже яблочка не можешь съесть, потому что его нет. Можно добраться до магазина, но надо ехать 25–30 минут на велосипеде.
Приезжаешь, а Тернер уже встречает не очень добро, потому что продавщицы ему сообщали. Из сладкого мог дать раз в неделю фруктовый десерт или кусочек торта.
– Как это закончилось?
– Позвонил менджеру Эгису Климасу: «Эгис, я не могу. Либо я домой еду, либо перевози меня куда-то, где есть боксеры». Он предложил выбирать, я выбрал Лос-Анджелес. В Калифорнии много приезжих мексиканцев, пуэрториканцев, которые там живут и боксируют, и им не надо платить за спарринги, потому что им самим нужен опыт.
«УЖЕ ДУМАЛ НЕ ВОЗВРАЩАТЬСЯ В США»
– Когда подумывали все бросить?
– После 15‑го боя был момент, когда думал прекратить боксировать. Сколько можно боксировать бесплатно? Эгис попросил потерпеть. А уже домой так хотелось… и тут предлагают бой в России. Я после него около месяца дома провел, не было желания в США возвращаться. Эгис позвонил и сказал, что мной заинтересовались промоутеры из Main Events. Понял, что можно вернуться в США.
– Вы говорили, что бой с Хопкинсом вам был бы интересен как способ получить опыт независимо от результата. Избивая его 12 раундов, вы получили какой-то опыт?
– В бою с Хопкинсом я научился терпеть еще больше. И не срываться в таких моментах, когда кажется, что жертве еще нужно два-три удара – и будет достаточно. Хопкинс показал мне, что двух-трех ударов недостаточно, даже когда ты почти в этом уверен. Если б я взорвался так, как в 12‑м раунде, где-нибудь в первом – скажем, после его нокдауна, – могли бы быть проблемы.
– Он попадал жестко?
– В 10‑м раунде я почувствовал два неприятных удара. Не то чтобы он меня потряс, но я ощутил, что мне хорошо, по-мужски прилепили по лицу.
– C какой стороны океана теперь чаще узнают?
– Если взять просто улицу, то в России. Но, если прийти на бокс, в США проходу не дают, выстраиваются и окучивают так, что вообще. Автографы, фото. Просили на кулаках расписаться: «Распишешься – неделю не буду мыть!». «Ну, не мой».
– Сами хоть раз в жизни брали автограф?
– Был чемпионат России в Челябинске, тогда выступали Олег Саитов, Александр Лебзяк, Иван Макаренков. Пацаном был, у всех ребят там брал автографы.
– Википедия пишет, что ваш дом сегодня в Форт-Лодердейл. Что за место?
– Это город, где я жил. Сейчас мы переехали в Лос-Анджелес, живем в районе Западный Голливуд. Вроде все хорошо, все рядом, но сами условия раньше были лучше. В Форт-Лодердейле все было дешевле, через дорогу от дома океан, в доме зал тренировочный, сауна, бассейн. За это все – две тысячи долларов. Сейчас 30–40 минут езды от океана, а платить приходится больше.
– Почему переехали?
– Жена попросила. Во Флориде летом, как в парилке: влажность большая, душно. Много пенсионеров. Скучновато и воспоминания тяжелые. Там неподалеку место, где наша первая собака погибла.
В Калифорнии больше друзей, климат хороший. Сейчас в поисках дома. Хочется все-таки с сыном (сын Ковалева родился за три недели до боя с Бернардом Хопкинсом. – Прим. ред.) уже жить в своем доме, вот и думаю над ипотекой. В квартире неплохо, но бывает, что соседи мешают, иногда из двух лифтов один не работает. А дом это все свое: жена, сын, Жорик бегает на травке.
– Жорик?
– Собака новая. У нас долго был йоркширский терьер Пикассо, но он погиб год назад. Наталья, жена, очень сильно переживала, и, чтобы хоть как-то помочь, нам друзья принесли Жорика. После этого стало чуть полегче.
Про Пикки мы всегда вспоминаем, я к нему прихожу на могилку. Это может кому-то бредом показаться, но я считаю он ушел, когда свою миссию выполнил. Мы даже с Натальей стали друг к другу иначе относиться. Он так привязан был к ней, что, можно сказать, и погиб из-за этого, сидел на руках у подруги, побежал за женой и попал под колеса. И после этого у нас все по-другому стало. Я из США забрал Наталью в Россию, отношения сразу как-то изменились... А потом появился сын.
«ОН БУДЕТ АЛЕКСАНДР! СЕРГЕЕВИЧ! КО-ВА-ЛЕВ!»
– Говорят, когда становишься отцом, внутри что-то меняется. Ощутили?
– Не скажу, что теперь все по-другому. Я в принципе в жизни ответственный человек, но теперь понимаю, что жить буду только для него и сделаю все возможное ради него, чтобы ему было хорошо. Но что внутри что-то екнуло, это да. Когда мне показали его через скайп, слеза радости появилась. До этого никогда не плакал от радости. А потом домой приехал. Начал звать его: «Саня, Саня!». Он смотрит – и вдруг начал улыбаться. У меня даже голос прервался, пытался что-то сказать и не мог.
– Почему назвали Александром?
– Мне нравится имя. У меня отец – Саша, лучший друг – Саша.
– Много раз слышали – «Будет, как Пушкин по имени отчеству – Александр Сергеевич»?
– Никогда не думал об этом. Если говорят «Будет, как Пушкин», меня это начинает раздражать. Он будет Александр Сергеевич Ковалев. Александр – имя победителя, защитника. Хотя жена до последнего была против, предлагала другие имена. Но я настаивал. Говорил, будет Александр и все.
Даже когда она уже в больнице была, все равно не соглашалась. И только когда мне его показали, я говорю: «О, Саша, привет!». И она только тогда сказала, что ему идет это имя. Сейчас сама мне говорит: «Хорошо, что ты настоял».
– Вы говорили, что мама приедет вам помогать. Получилось перевезти ее?
– В третий раз ей отказали в визе! Будем пытаться еще раз. Я не знаю, в чем дело, почему они отказывают. Я плачу налоги, если мама останется, она останется там за мой счет, какие проблемы?!
– Сами какие обязанности отца примерили на себя?
– Нянчился, просыпался ночью, купал, менял подгузники. Уже скучаю, Наташа скидывает фотографии, сразу хочется обратно к жене и ребенку. Просто надо закончить какие-то дела в России.
– Хотели бы, чтобы Саша когда-то увидел ваш бой воочию?
– Это все-таки будет не скоро, когда он начнет адекватно понимать, что происходит в ринге. Нужно, чтобы прошло лет 10. Если здоровье мне позволит – почему нет. Конечно, буду боксировать, но я хочу из этого спорта уйти здоровым, чтобы не проскакивать мимо своего подъезда. Уйти в ранге чемпиона и не так, когда известному боксеру завершают карьеру нокаутом. Мне кажется, из этого спорта очень важно уйти здоровым.
– У вас есть какой-то ритуал перед боем?
– На дорожку могу посидеть, перекреститься. С Богом в бой – и все.
– Верите?
– Да, я крещеный, верующий. И Сашу покрестим в России. Сейчас еще рано его через океан везти, через годик постараемся. Чуть-чуть вырастет – и привезем. Бабушки с дедушками очень ждут.
