Губерниев: после ухода Резцовой мы осиротели, Анфиса была невероятной звездой на небосклоне

Она была одной из моих кумиров детства и юности – за её феноменальный взлёт в сборной по лыжам в середине 80-х, где без неё уже невозможно было представить команду, её финиш в эстафете в Калгари и, конечно, её мощнейший переход в биатлон, который я всегда любил. Анфиса достойна Книги рекордов Гиннесса, она в мире такая одна. Но она велика ещё тем, что после того, как выиграла всё в биатлоне, вернулась в лыжи и стала чемпионкой мира, завершив карьеру именно в лыжах. С точки зрения своего отношения к делу, трудолюбия, работоспособности была настоящим символом сборной. Как сказала Екатерина Великая: «Монарх должен быть деспотом по отношению к самому себе». Вот Резцова, как царица лыж и биатлона, была невероятным деспотом к себе.

Я с ней ещё госэкзамены сдавал в ГЦОЛИФК. Мы с ней познакомились на платформе в Химках. Она стояла, ждала электричку, я подошёл, представился, знал, что она тоже едет на экзамены. Мы с ней вместе ввалились в аудиторию и произвели немалый фурор. Конечно, она была тогда небожителем, но, познакомившись с ней поближе, я понял, что Анфиса не могла жить по-другому. Она была человеком резким в оценках, очень горячим. Но что немаловажно, она состоялась и как мать, родив четверых девчонок, целую эстафетную команду, хоть в лыжах, хоть в биатлоне.

У нас с ней были разные моменты. Мы с ней много ссорились, и она сама звонила много раз, пытаясь наладить отношения. Что-то потом говорила впроброс, но сейчас это уже не имеет никакого значения – я умею отделять мух от котлет. Безусловно, после её ухода мы осиротели. Анфиса была невероятной звездой на этом небосклоне. Когда мы говорим вот эти громкие слова, такие как «эпоха», да, она и была этой самой эпохой, – сказал Губерниев в эксклюзивном интервью корреспонденту «Советского спорта» Андрею Суетову.