«Я боевая девчонка, всегда могу ответить». Интервью с лучшей биатлонисткой России
Наталия Шевченко начинала свой спортивный путь в лыжных гонках. Пробилась сначала в юниорскую сборную России, а затем уже в главную команду. В сезоне-2020/21 она пробилась в Кубок мира, провела пять гонок. Сменив команду, она поняла, что нужно что-то менять. И в 2022 году Наталия перешла в биатлон.
Беседа с Наталией длилась более часа. Рекомендуем вам к прочтению – девушка неординарная, открытая и крайне интересная. Приятного вам чтения.
— Как прошло ваше межсезонье? Сейчас уже готовитесь к новому сезону?
— Этой весной я в основном занималась здоровьем. Сначала были грандиозные планы — съездить куда-то на отдых. Но, пока я ждала, когда будет готов загранпаспорт, выяснила, что будет нужна операция для коррекции зрения. Мне её одобрили: нужно было пройти некоторые обследования, чтобы понять, готовы ли мои глаза к операции или ещё рано, потому что два года назад я тоже хотела сделать коррекцию, но врачи сказали, что пока рано и что глаза ещё в стадии роста, из-за чего операцию нельзя было делать. Сейчас всё одобрили, но после коррекции уже нельзя было никуда лететь: на сборы я тоже приехала на поезде, когда вся команда летала на самолёте. Были ограничения и по физической активности: нельзя поднимать тяжести, сильно тренироваться. Вся весна прошла с целью реабилитации. Сейчас я нахожусь на сборах в Раубичах, которые уже заканчиваются. Дальше в Сочи буду уже полноценно тренироваться.
— Как сейчас тренируетесь?
— Я занимаюсь стрелковой подготовкой побольше: глаза, которые пять лет смотрели сквозь линзы, — это другие глаза, чем после коррекции. Нужно тренировать глазные мышцы, пока ещё немного плавающее изображение, но это исправляется. Поэтому больше внимания уделяю стрелковой части, чтобы восстановить все навыки, а в физическом плане пока всё равно сдерживаюсь.
— Какие сроки полного восстановления дают врачи?
— Я делала операцию не в спортивной больнице, она рассчитана на обычных людей, поэтому там врачи дают общие рекомендации не для профессиональных спортсменов. Профессиональный спорт — это, конечно, совсем другая нагрузка. Сейчас лазерная коррекция шагнула вперёд, операция стала более щадящей для глаза, поэтому восстановление быстрое, буквально на следующий день ты уже видишь нормально, всё в порядке, как в обычный твой день. Но ограничения существуют, поэтому врачи сказали месяц не тренироваться сильно.
— Завершившийся сезон был для вас более чем удачным. Ожидали ли перед его стартом, что добьётесь таких результатов? С какими мыслями и настроем в целом входили в сезон?
— Когда я завершала сезон-2022/23, который был для меня первым в биатлоне, конечно, обрела уверенность в себе и уже понимала, что могу делать. Летняя подготовка перед прошлым сезоном прошла с учётом того, что я должна выступать намного лучше. В основном это касалось стрелкового плана, много работы было проделано. Если оглядываться назад, понятно, что я готовилась к этому результату, но сама от себя не ожидала, что всё сложится так удачно. Обычно я пару раз болею зимой, что выбивает из соревнований, но весь этот сезон прошла более-менее ровно: были какие-то гонки чуть хуже, были чуть лучше. Да, я простужалась два раза, но не ограничивала себя и выступала на соревнованиях, сама болезнь была день-два — это уже говорит о том, что иммунитет стал лучше и повысилась тренированность организма, увеличилась устойчивость к болезням. Касательно травм, слава богу, ничего не случилось у меня за прошедший сезон. В целом я сбегала каждую гонку. Не ожидала, что настолько ярко получится выступить, и перед началом сезона не было никаких целей и задач в плане борьбы за общие зачёты Кубка России и СБР. Даже по поводу «Малых глобусов» в голове не было мыслей о том, что я могу и буду за что-то бороться. Но уже по ходу сезона оказалась очень близко, в тройке, и уже цели поменялись.
— Когда вы ощутили, что способны бороться даже за победу в общем зачёте Кубка России?
— Всё началось с того, что я выиграла две гонки на Кубке России на первом этапе в Ханты-Мансийске, потом у меня был провальный масс-старт, где я заняла 20-е место. И на тот момент я проигрывала одно очко в общем зачёте Кристине Резцовой: жёлтая майка лидера уже не на тебе, и начинаются сомнения, надо это тебе или нет, может быть, лучше настроиться на Спартакиаду и чемпионат России, чтобы там максимально показать результат. Когда отменили гонки третьего этапа в Тюмени, стало полегче, потому что меньше стартов. Хотелось соревноваться, но мы понимали, что в мороз бежать опасно. Затем был Ижевск, и после того, как Кристина туда не приехала и не набрала никаких очков, а Тома Дербушева, которая боролась со мной за первую строчку, провалила выступление, я поняла, что нахожусь на лидирующей строчке и что остался один этап Кубка России, поэтому, скорее всего, буду бороться до конца. В Ижевске поняла, что всё реально, всё возможно, а в Уфе уже настраивалась только на победу в общем зачёте. И спринтерский зачёт тоже хотелось выиграть, и в зачёте гонок преследования удалось победить. Не сильно рассчитывала, но было приятно.
— Какие были эмоции, когда вы узнали, что досрочно победили в общем зачёте? Когда только переходили в биатлон, думали, что это возможно?
— Конечно, у меня не было мыслей, что всё как-то рано или что я недостойна. У меня было понимание, что я хороша в гонках, что в стрельбе у меня всё получается и что это мой результат, на который я готовилась всё лето. Не было удивления, можно так сказать. Когда в Уфе я понимала, что Вика не очень пробежала первые две гонки и что, даже если не выйду на старт, у меня всё равно будет больше очков, уже перед последней гонкой было известно, что у меня победа в общем зачёте. Перед гонкой преследования все говорили: «Да зачем тебе это? Отдохни!» Но аппетит приходит во время еды, и когда ты понимаешь, что завтра у тебя преследование и ты стартуешь с четвёртой позиции, то грех не выйти и не получить для себя дополнительный опыт. И в пасьюте, так как я находилась в хорошей форме, даже с тремя промахами, тремя штрафными кругами я смогла победить.
— У вас как-то спрашивали о любимых дисциплинах в биатлоне, но вы говорили, что пока не можете ответить на этот вопрос. В этом сезоне вы выиграли зачёты спринтов и гонок преследования — может быть, полюбили что-то из этого?
— В этом году я полюбила масс-старты и индивидуальные гонки. Если посмотреть, то все индивидуалки я сбегала хорошо, масс-старт — да, не всегда получался, но в этом сезоне пришла уверенность, что я как будто стреляю лучше, когда происходит борьба: в борьбе на рубеже у меня больше концентрации, а стрельба лучше получается. Да, в индивидуальных гонках ты всё-таки бежишь один, ни с кем не зарубаешься, у тебя есть только 20 мишеней, которые ты должен закрыть, но здесь ты понимаешь, что не можешь допустить промах, потому что цена ошибки очень велика. А в масс-стартах и в гонках преследования, если у тебя хорошая форма, что доказала Уфа в этом сезоне, ты можешь даже с промахами бороться, догонять и убегать. Если выбирать из этих дистанций одну, то, наверное, всё-таки индивидуалка мне понравилась в этом сезоне больше. Самая любимая гонка, от которой я получила удовольствие, была индивидуальной, на Спартакиаде. Мне тогда очень понравилось, как я себя ощущала, как шла по дистанции, как стреляла.
— Какие из всех выигранных вами медалей и трофеев в этом сезоне, помимо победы в общем зачёте, были для вас самыми эмоциональными достижениями?
— Наверное, несколько назову. Первая — та, где мы с Настей (Шевченко) вместе заехали на пьедестал почёта в индивидуалке на Спартакиаде. Это был пик эмоций, потому что у меня начало Спартакиады вышло скомканным: восьмое место в спринте, четвёртое в гонке преследования — не то, на что я была настроена, поэтому немного расстраивалась. У Насти сильно не получалось со стрельбой: начиная с Ижевска, даже с Раубичей, с января, не шла стрельба, поэтому у неё тоже было много переживаний. И когда мы вместе показали результат, ещё и первое и второе место, случился пик эмоций: такая гордость, что две Шевченко были впереди. Когда мне вручали Кубок за победу в общем зачёте Кубка России, конечно, была радость, но это было менее эмоционально, чем эта гонка.
Ещё запомнился масс-старт на чемпионате России в Тюмени, когда я выиграла и разревелась на финише. Мы очень сильно готовились к чемпионату, но там вся наша команда по очереди подхватила какую-то инфекцию, и вся подготовка пошла насмарку, весь чемпионат вылетел в трубу. Это было заметно в эстафете, когда у нас было пятое место, мы были вторые с конца, что является очень плохим результатом для сильнейшей команды, выигрывавшей все эстафеты в течение двух сезонов. И когда в последней гонке, в масс-старте, я финиширую, меня захлестнули эмоции, потому что я повернулась и увидела Иру (Казакевич) и Настю (Шевченко). Я знала, что Ира ехала второй, а что Настя в тройке — нет. Когда увидела, что мы все втроём наконец-то показали результаты на чемпионате, в последней гонке, это было так эмоционально, до слёз. Мы все разрыдались втроём на финише, в трансляции было видно, что мы обнимались долго.
— В новом сезоне СБР вернулся к концепции основной и резервной сборных России. Руководителем основной, в которую вошли и вы, назначен ваш личный тренер Михаил Шашилов. Есть ли какие-то изменения для вас в подготовке или в целом всё осталось, как раньше?
— Ничего не поменялось, потому что тренеры остались те же и подготовка та же самая. Изменения именно в системе формирования групп никак не повлияли. Я не переходила к другому тренеру, у меня не менялся резко план подготовки. Всё идёт, как и должно было быть.
— В чём плюсы такой работы? И есть ли минусы?
— Я считаю, что сильнейшие должны тренироваться с сильнейшими, чтобы они друг друга поддерживали и чтобы друг за другом можно было тянуться. В то же время понимаю, что сейчас подрастает молодёжь, которая только переходит из юниоров, и им тоже нужна подготовка рядом с лидерами, с теми, кто сильнее, потому что это даст больше роста, чем тренировки со сверстниками. У меня нет полномочий, чтобы обсуждать решения СБР, но я бы хотела, чтобы были смешанные группы. В принципе, сейчас у нас и так остались такие группы: Кира Дюжева и Юлия Шеллер тоже считаются молодыми, они с нами остались и продолжают за нами тянуться, поэтому нельзя сказать, что собрали только старших или только младших. Даже у Артёма Истомина сейчас в основном молодые спортсмены, но там опытная Настя Гореева, и я думаю, что у них всё получится. Обидно, конечно, что не попали в команду такие сильные спортсмены, как Лиза Каплина и Катя Носкова (включены в список кандидатов от 30.05, от 17.04 не были в списках сборных команд по рекомендациям СБР. — Прим. «Советского спорта»), но я думаю, что они будут подстёгивать друг друга и подготовятся не хуже, чем мы.
— В мужской сборной есть ряд спортсменов, которые сами отказываются от централизованной подготовки. Вы понимаете, почему они могут выбирать путь самостоятельной работы?
— Да, конечно, понимаю. Взрослые спортсмены, которые давно являются профессионалами, знают свой организм, знают, что для них хорошо, а что плохо, и выбирают подходящую для себя работу. То, что они отказываются от сборной, говорит о том, что они не хотят работать с тренером, который руководит этой группой. Это их право: если регионы их поддерживают, то почему нет? Я не ухожу из команды, потому что мой тренер работает в этой группе, мне нет смысла уходить.
— Что Шашилов может дать основной женской сборной России? Какие у него как у тренера сильные качества?
— Он требовательный, строгий в тренировочном плане, но заботится о своих спортсменах максимально, можно сказать, как отец. Он работает не просто для галочки, а вкладывает душу в это дело, горит им. Он давно тренирует, у него много опыта, он разбирается и в стрельбе, и в техническом плане, в функциональном. Наверное, поэтому девчонки из его команды показывают хорошие результаты и являются сильнейшей командой.
— В лыжных гонках вы тренировались у Юрия Бородавко и Егора Сорина. В чём сходства и различия работы с этими специалистами? А чем подготовка с ними отличается от работы с Шашиловым?
— Юрий Викторович Бородавко и Михаил Викторович Шашилов с детства дружат, поэтому у них в чём-то даже схожая подготовка и подход к тренировкам: всё должно быть выполнено хорошо, нужно полностью выкладываться, чтобы показать результат. Ещё они схожи в плане заботы о спортсменах: оба максимально вкладываются в своих спортсменов и сделают всё, чтобы им всё нравилось и было комфортно. Атмосфера в командах тоже похожая, всё хорошо проходит. А когда я работала у Егора Владимировича, мне было немножко тяжеловато в психологическом плане, потому что он отличается по характеру от Бородавко и Шашилова. Он тоже отличный тренер и прекрасный специалист, однако не все могут подойти друг к другу как тренер и спортсмен. Но тем не менее Егор Владимирович за год дал мне многое: именно с ним у меня произошли большие подвижки в технике передвижения, а также в его команде я завоевала медаль на молодёжном чемпионате мира в Норвегии.
— В состав основной сборной России вошла и Анна Грухвина, также перешедшая не так давно из лыжного спорта. Можно говорить, что у вас с Анной есть какие-то преимущества над изначально профильными биатлонистами?
— Я бы не сказала, что у нас есть какие-то преимущества. Единственным преимуществом я бы назвала наше лыжное прошлое, лыжный опыт, который помогает в тактике прохождения дистанции и в каких-то точечных моментах: как проходить тот или иной спуск, как проходить повороты. Чуть побольше опыта в этом, потому что в лыжных гонках есть такая дисциплина, как спринт, в котором ты получаешь очень много опыта в плане прохождения дистанции. Но не могу сказать, что мы должны доминировать над биатлонистами. Да, если говорить в плане хода, то я, конечно, выделялась среди биатлонистов, но не было такого, что доминировала и выигрывала минуту ходом у второго места. В принципе, я показываю первый, второй, третий ход, иногда и хуже. Биатлонистки тоже себя хорошо показывают.
Насчёт Ани могу сказать, что в прошлом году ей было психологически тяжело совместить стрельбу и прохождение дистанции. У меня это пришло быстрее, к концу первого сезона, а Аня, думаю, уже в следующем сезоне будет более адаптирована к биатлонным гонкам и будет показывать себя больше в плане скорости на дистанции. Я помню себя в начале биатлонной карьеры: ты бежишь по дистанции и просто думаешь о том, что тебе сейчас стрелять, как тебе подойти, как палки снять. Все мысли о стрельбе, и ты забываешь, с какой скоростью бежишь, как ты двигаешься. Думаю, в следующем сезоне у Ани всё будет лучше. Ну и у меня тоже.
— На кого из лыжников чисто гипотетически вам было бы интересно посмотреть в биатлоне?
— Наверное, надо выбирать тех людей, которым вообще интересна стрельба, потому что если человек не будет гореть желанием научиться стрелять, то ему делать нечего в биатлоне, потому что биатлон — это про стрельбу. Здесь если бежать сломя голову, а потом отстрелять с пятью-семью штрафами, вся твоя беготня впустую. Из лыжников я бы видела в биатлоне Юлию Ступак, хотя она сама говорила, что не хочет попробовать себя в биатлоне. Думаю, она бы хорошо смотрелась, потому что хорошо бежит ходом, у неё горящие глаза, она горит этим делом, и если бы её заинтересовала стрельба, то она добилась бы больших результатов.
— Не собираетесь в будущем бросить вызов лыжницам на каких-либо стартах? У вас есть такое желание?
— Конечно, желание было, но просто не хватает времени даже вздохнуть. У нас, как и в лыжах, очень много стартов, да и по местности мы не совпадаем: когда у нас были перерывы, у лыжников старты были далеко, как-то всё не получалось и в принципе не было сил, чтобы их ещё тратить на лыжные соревнования. Но если отбросить все рамки, то, конечно, я бы хотела посоревноваться и посмотреть, на каком я уровне. Я бегаю в биатлоне — а как там буду смотреться? Но ещё больше интересно, конечно, попробовать себя в биатлоне на международном уровне: годы проходят, карьера проходит, а мы соревнуемся сами с собой.
— А если вдруг россиян допустят выступать в следующем сезоне на международных турнирах в нейтральном статусе, согласитесь на такие условия?
— Каким бы мнение у меня ни было в этой ситуации, последнее слово будет за СБР, поэтому как начальство скажет, так и будем делать. Не хочу рассуждать на тему, поехала бы я в нейтральном статусе или только с российским флагом, мне просто хочется посоревноваться как спортсмену с лучшими, посмотреть на себя на том уровне. А в политику сильно я не хочу лезть, поэтому будь как будет.
— Так или иначе, приближаются Олимпийские игры 2026 года, которые являются целью для многих спортсменов. Ориентируетесь ли на этот турнир в своей подготовке?
— Конечно, мы тоже готовимся с прицелом на Олимпиаду, потому что все в нашей стране надеются, что нас всё-таки допустят и что мы всё же сможем там выступить. Но если мы не поедем, то хуже от того, что мы готовимся к ней, не будет. Поэтому да, можно считать Игры ориентиром.
— Как думаете, отстранение сильно влияет на российские биатлон и лыжные гонки? Можно заметить какой-то прогресс?
— Да, есть определённые плюсы. В плане российского спорта — только плюсы, потому что все топовые атлеты бегают в России, что развивает российский биатлон: больше трансляций, нас больше смотрят зрители. Дети, которые занимаются биатлоном, могут посмотреть на всех спортсменов — раньше все лидеры уезжали на Кубки мира и их было нереально застать в России. Для них это большой плюс, больше ребят будут хотеть заниматься биатлоном. Ещё придумываются новые форматы: в этом сезоне, например, прошёл пролог — это тоже пропагандирует биатлон. Думаю, отстранение сыграло только на руку для развития российского биатлона.
— Вы провели несколько гонок на Кубке мира по лыжам в предолимпийский сезон, прямо перед отстранением завоевали бронзу молодёжного чемпионата мира. Если бы россиянам не запретили выступать на международных турнирах, вы бы больше сомневались по поводу перехода в биатлон?
— Я принимала решение не потому, что мне надоело бегать в лыжных гонках, просто как-то не получалось показать результата, на который я рассчитывала. Поэтому я решила попробовать что-то новое, плюс вышла замуж и хотела быть ближе к семье. А именно то, что нас отстранили, просто сыграло мне на руку, потому что я получила больше возможностей посмотреть на российских спортсменок и перенять их опыт.
— Как ваша семья поддерживала вас в первых шагах в биатлоне?
— Когда я собралась в биатлон, мама сказала: «Зачем тебе это надо? Зачем тебе что-то менять? Вот у тебя только что-то начало получаться в лыжах, ты медаль взяла. Зачем тебе переходить, заново всему учиться? У тебя ещё сколько-то времени не будет результата». Но она меня не отговаривала, мы просто рассуждали, и, когда я приняла решение о переходе, вся моя семья меня поддержала, сказала: «У тебя всё получится». Конечно, они тоже переживали и ждали результата до середины сезона. Я им говорила, что ещё рано, давайте только на следующий год ждать результатов. А когда я на чемпионате выиграла три золота, больше не было сомнений, зря я ушла в биатлон или не зря.
— Ваш супруг Алексей — бывший биатлонист, его сестра Анастасия — ваша сокомандница. Как они отреагировали на такие ваши победы?
— Муж был в полнейшем шоке, даже никто из тренеров не рассчитывал на такое, никто не думал, что у меня так быстро получится показать результат и завоевать личные медали. Муж был в шоке, но приятном, а Настя сказала, что в глубине души понимала, что «Наташка уже готова показать результат». Слава богу, всё тогда получилось, и, конечно, они были очень рады за меня.
— Сейчас следите за соревнованиями у лыжников? Может, за результатами каких-то конкретных спортсменов?
— Да, когда получалось, я смотрела. Если была возможность, мы всегда включали «Матч ТВ». За общими зачётами не сильно следила, но, в принципе, понимала, что у женщин победительницей будет Вероника Степанова, а у мужчин победит Александр Большунов. Но это вся страна понимала.
— А где на российском уровне конкуренция выше — в лыжных гонках или в биатлоне?
— Если взять лыжные гонки, где Александр Большунов выиграл 23 гонки подряд, можно сказать, что конкуренция есть, но есть и явный лидер. Так же и у девчонок: можно назвать пару-тройку фамилий, которые явно выделяются. Нельзя сравнивать два вида спорта, потому что они разные. Я как бывшая лыжница могу точно сказать, что они различаются по психологии и по подходу к тренировкам, поэтому не буду сравнивать.
— Как оцениваете форму Терезе Йохауг, которая вернулась в спорт и за три минуты победила всех соперниц в первой же гонке на чемпионате Норвегии?
— У неё очень большая база за плечами. Все годы тренировок и соревновательной практики не отнять, даже если ты родишь ребёнка. Я считаю, что Терезе — уникальный спортсмен, особенно на длинных дистанциях ей нет равных. Поэтому не сильно удивляет, что даже после родов она пришла и выиграла. Это, в принципе, её результат.
— А за международными соревнованиями по биатлону следите?
— Тоже не пристально, но смотрела некоторые гонки и знаю, кто победил в общем зачёте.
— Есть ли на Кубке мира спортсмены, которых вы поддерживаете?
— Нет, таких нет, я ни с кем не знакома, поэтому мне некого поддерживать. Вообще, когда смотришь биатлонную гонку на Кубке мира, у любого спортсмена ты можешь что-то подсмотреть, например, как он ведёт себя на огневом рубеже. Это немножко другой уровень, у любого можно поучиться.
— У вас в целом были кумиры в спорте?
— Нет, я не такой фанатик, чтобы за кем-то особенно следить, за кого-то сильно болеть. Мне нравятся многие спортсмены, но кумира как такового нет.
— А как относитесь к Дмитрию Губерниеву? Какую роль он играет в российском биатлоне?
— Я хорошо к нему отношусь, он очень много делает для спортсменов и для биатлона в плане того, что он всё выносит на публику. Это его право, он через медиа способствует разрешению каких-то ситуаций. Конечно, такие люди нужны в любом виде спорта для его развития. У меня нет к нему никакой неприязни, мы хорошо общаемся на биатлоне.
— Чувствуете ли, что люди в России интересуются биатлоном?
— Думаю, биатлон смотрит много людей: они включают телевизор, болеют за тебя. Но в обычной жизни ко мне ещё ни разу не подходили и не говорили: «О, вы же Наталия Шевченко, вы же биатлонистка? Мы вас видели в телевизоре». Такого не было, хотя «Матч ТВ» и говорит о том, что большое количество зрителей смотрит трансляции, тем не менее никто не подходит и не узнаёт.
— В прошлом сезоне ходили разговоры о том, что российским биатлонистам не хватает патронов из-за санкций. Вам патронов хватало?
— Наша команда не сталкивалась с тем, что как-то очень сильно не хватало патронов. Конечно, на каких-то тренировках мы сдерживались и сохраняли патроны на будущее, но в итоге в конце сезона они у нас ещё остались. У нас не только сборная выдаёт патроны, но и Свердловская область, Михаил Викторович способствуют тому, чтобы у нас всегда был запас, поэтому проблем с этим нет. Понятно, что летом мы стреляем из менее хороших патронов, а зимой — боевым патроном, но всем всегда всего хватает.
— Есть ли какие-то другие проблемы, связанные тем, что мы под санкциями?
— Нет, с другими проблемами не сталкивались. Всего хватает: и роллеры выдаются, и одежда. Да, раньше были другие спонсоры, сейчас это российские компании, тем не менее всё выдаётся, никаких ущемлений в этом плане мы не почувствовали. Возможно, у руководителей возникают вопросы о том, как всё организовать, купить, но мы же этого не видим. Нам выдали — мы порадовались, что у нас всё есть. А как это происходит на стадии покупки, я не знаю.
— На днях шведская лыжница Фрида Карлссон заявила, что намерена завершить карьеру в 27 лет, потому что для неё жизнь важнее спорта. Ей сейчас 24 года, почти как и вам. У вас есть мысли: «Вот в таком возрасте я закончу со спортом»?
— У меня нет мыслей о том, что вот в 27 лет я завершу карьеру. Думаю, я это сделаю, когда это перестанет мне нравиться, когда я перестану показывать достойный результат и когда мне это надоест. Но пока в планах дальше выступать и соревноваться.
— Сейчас много разговоров о том, что в России очень жёсткие тренеры. Например, Ирина Винер называла грубыми словами своих подопечных, а Татьяна Тарасова не скрывала, что могла и треснуть с удовольствием. Как вы относитесь к таким методам работы тренеров? Было ли у вас такое, что тренеры обращались с вами грубо?
— У меня не было такого в карьере, что меня тренеры как-то принижали, проявляли какое-то насилие. У меня с детства замечательные тренеры, душевные люди, которые вкладывались в меня и делали всё ради моего результата. Сейчас, во взрослом спорте, тоже не было таких случаев никогда, и, даже если бы они были, я боевая девчонка и всегда могу ответить. Если меня будут обижать, я себя в обиду не дам. У меня с этим проблем нет.
Если говорить в общем, не только про биатлон, а про другие виды спорта, я не сильно знаю там тренеров, но слышала, что в художественной гимнастике строгие тренеры, но этот вид спорта требует такой строгости, у них там каждый грамм веса на счету. Если ты хочешь добиться результата, неважно, в каком виде спорта, ты должен максимально отдаваться делу, поэтому тренеры требовательны к тренировочному процессу. У нас просто большая конкуренция в стране во всех видах спорта, поэтому такие и тренеры.
— А в биатлоне и лыжах такая жёсткость требуется?
— Могу сказать так: в детстве, когда психика ребёнка ещё не сформировалась, конечно, если тренер очень жёстко разговаривает с ним, то ребёнку просто не захочется ходить на тренировки. Здесь надо тренерам себя держать в рамках, чтобы ребёнок хотел заниматься. А потом, во взрослом спорте, человек уже сам должен понимать, для чего ему это надо: здесь уже орами и криками ты желание не вобьёшь в человека, если он сам не хочет. Сейчас тренеры в профессиональном спорте ведут такую политику, что, если спортсмен не хочет — хорошо, это его желание, значит, он будет уволен из команды и пускай делает, что хочет.
