Стриптиз, алкоголь, слезы. Как звезды биатлона проводили уходящий сезон
Корреспондент «Советского спорта» побывал на вечеринке,
посвященной окончанию сезона, где увидел концерт биатлонно-рок-н-
Норвежцы, все-таки, - нация прижимистая. Закрытие сезона, праздник души после мук тела - так дайте вы биатлонисту наестся до отвала. Почивайте икрой черной, красной, заморской - как принято, например, в щедром Ханты-Мансийске. Ну или хотя бы лососями своими, будь они, жирные, неладны. Но столы в Холменколлене сервированы худо: на двадцать человек - лишь тарелка слабосоленой семги. Рыба, которой судьбой назначено быть красной, нарезана до такой степени прозрачности, что кажется голодным глюком.
Впрочем, гастрономический минимализм — гениальный ход. Ведь кто меньше ест, тот быстрее пьянеет. Вот и отвязались биатлонисты в воскресенье во все тяжкие. Когда часы пробили полночь,Тура Бергер танцевала на столе, Кайса Макарайнен толкалась в «слэме» на танцполе, а Тирилл Экхофф раздевала на сцене Йоханнеса Бе, умудрявшегося орать в микрофон песни «The Offspring», пить вино из горла и то ли обнимать, то ли сдерживать ненасытного попрыгунчика Эмиля Хегле Свендсена...
Началась же тусовка в девять вечера с раздачи хрустальных
глобусов. Вот, награды получают Кайса Макарайнен, Дарья Домрачева и Габриэла Соукалова. Блондинки без лыж, да на каблуках,
стреляющие не из винтовок, а глазами, они - женственность и утонченность
внутри, казалось бы, лошадиного спорта. Все трое красивы, но титул «Мисс
биатлона», на мой взгляд, заслуживает чешка. Могу быть не объективен, потому
что впечатлен живым выступлением ее интернационально
Среди мужчин выделялся пришедший в смокинге Уле-Эйнар Бьорндален. На фоне шумной, растрепанной норвежской
шпаны он был джентльменом: голову держал высоко, двигался плавно и даже ушел
во-время, по английски. Как только столы раздвинули, образовав танцпол, а на
сцене появились музыканты с барабанами и электрогитарами — непьющий Уле накинул
пальто и был таков. Начинался другой праздник: без режима, принципов и
ограничений.
Особенно куражились шведы. Завершив карьеры в
Холменколлене, Бьорн Ферри и Карл Йохан Бергман решили сменить и пол: на лысины напялили
парики, на плоские груди — выпуклые накладные, на здоровенные лапы — туфельки
45-го размера.
- Раньше девушки были в джазе, а сейчас — в металле! -
кричал Ферри в микрофон, размазывая помаду по губам. А после спел
так, что Бергман порвал не себе не только платье, но и колготки.
Под сценой тоже сходили с ума. Тарьей Бе заливал шампанским Соукалову и Экхофф,
Макарайнен прыгала в обнимку с обычными болельщиками, а Бергер все плясала и
плясала на столе. Даже золотой мальчик и убежденный трезвенник Мартен Фуркад ворвался в центр танцпола и придумал, чтобы
Ферри минуту носили на руках...
Российские биатлонисты наблюдали за шабашем со стороны. В гуще рубились лишь любитель электроники Алексей Волков, да Вольфганг Пихлер с Ольгой Зайцевой и Яной Романовой. Немец отчаянно пил и танцевал, учил рок-н-роллу Романову, крутил вокруг себя Зайцеву. Они пели, кричали — кто громче, смеялись. Пихлер иногда уходил за колонку: выжимал майку, переводил дух — и с ревом медведя вновь летел к девчонкам.
И тут легко сделать вывод: мол, «уезжает России с миллионом
— вот и танцует». Или «не работают, а только пляшут». Мы все это уже слышали.
Хватит. И так свалили на немца все напасти: от чумы до мозолей. Во многом,
конечно, справедливо. Но ведь не сам он себя нанимал и не сам дал себе
доработать до конца контракта. Для меня же мерилом и главным воспоминанием о
его работе в России станет сценка с этой самой пьянки в Холменколлене. Точнее,
с ее окончания. Когда сцену разобрали, а народ расходился, Пихлер вновь
спрятался за колонкой. Он стоял, опустив голову на грудь. К его левому плечу
головой прижалась Романова, на правом лежала Зайцева. Плакали втроем. Он уходил
и обещал не вернуться.
