Антон Шипулин: Я когда пять лет назад в сборную попал, то думал, что начнется дедовщина
- В конце лета вы неожиданно перешли из основы сборной, которую тренировал Николай Лопухов, на индивидуальную подготовку. Зачем?
- Мне было плохо. Как никогда. Тренировки у Лопухова были интересные, но беспокоил территориальный план - то Сочи, то еще какая-то высота. Но в горах мой организм работает хуже. Я посоветовался с разными людьми и перешел в команду Валерия Польховского.
- Стало лучше?
- Да, благодаря индивидуальному подходу. Валерий Николаевич ведь работает вместе с тренером женской сборной Владимиром Корлькевичем, который, скажу вам, великий специалист. Они посмотрели на мое состояние и посоветовали передохнуть. Я отдышался, вернул форму и уже потом начал работать.
- Помните самую тяжелую тренировку в новой группе?
- Помню: в руках палки, ноги вместе, и мы прыгаем в горы на полной скорости. Проскакиваешь километр вверх за три минуты — и бегом вниз на новый заход.
- Плохое самочувствие спортсмена — что это?
- Обычный человек не поймет. Ты просыпаешься в хорошем настроении, на тренировке точно стреляешь, но на основной гонке не можешь бороться. Мы бегаем на большом пульсе и организм, почувствовав предел, не справляется, встает. Максимум пульса у людей меняется. У меня он падает. Раньше мог бежать на 203 ударах, а сейчас только на 190. Такой общий сдвиг. К примеру, я просыпаюсь, а сердце стучит раз в две секунды.
- Сколько? Это же 30 ударов в минуту...
- В военкомате врачи как вы удивлялись, чуть скорую не вызывали. А это просто особенность организма.
- Когда в последний раз ваше сердце сильно билось или замирало в обычной жизни.
- Когда сестра (олимпийская чемпионка Анастасия Кузьмина, выступающая за Словакию. – Прим. ред.) бежит на последний круг: я и потею, и бледнею — так болею за Настю. Кстати, она в отпуск из Словакии всегда домой в Россию летает. Так что увидимся с ней.
- Вернемся к олимпийской подготовке. В новой команде у вас ведь даже не два тренера.
- Четыре или пять. Тут олимпийские призеры — Макс Чудов, Ваня Черезов. Есть и профессор, Максим Максимов. Он все время что-то подсказывает, откуда-то достает нарезки моих гонок, объясняет. В общем, серьезный тренер растет. А я себя вновь юниорчиком чувствую, учусь.
- В футболе юниорчики таскают мячи. А биатлонисты винтовки?
- Я когда пять лет назад в сборную попал, то думал, что начнется дедовщина. Но ее не было, возможно, потому что Ваня Черезов под свое крыло взял. Сейчас он мне даже не друг, а брат - люблю его и уважаю. Когда было тяжело, когда я занимал «дцатые» места, он говорил: «Успокойся, ты умеешь концентрироваться, ты выкинешь все неудачи». И я верил, выкидывал, становился сильнее.
- Говорят, ветераны вашей группы друг друга старичками называют?
- Это я их так подкалываю. Проиграют мне забег на тренировке, сразу скажу: «Эй, старики, совсем сдулись?». А они все понимают, смеются, и рубятся так, что молодые позавидуют.
