Чемпион мира Ярослав Рыбаков: Наконец-то уезжаю из Москвы!
ЛЕГКАЯ АТЛЕТИКА
ВСТРЕЧА ДЛЯ ВАС
Вскоре одним известным жителем в Ярославле станет больше: в город на Волге перебирается чемпион мира в прыжках в высоту Ярослав Рыбаков. Выиграв в августе первенство мира, россиянин победил и на мировом легкоатлетическом финале в Салониках. Рыбаков признался корреспонденту «Советского спорта», зачем переезжает в Ярославль, рассказал, почему хочет попробовать себя в многоборье, и дал бесплатный совет Болту.
«ТРИ РЮМКИ ЗА ЗОЛОТО МИРА»
– Ярослав, почему на Волгу перебираетесь?
– Меня убивает столичная ярмарка тщеславия, – не кривит душой чемпион мира. – Тут любой, кто три ларька держит, чувствует себя королем мира. Мы однажды после Олимпиады всей семьей в кафе зашли. Официантки на нас посмотрели сверху вниз – и отвернулись. Едва отыскали столик, подходит девушка: «Он зарезервирован!». А сразу сказать нельзя? Меня такое наплевательское отношение к людям поражает.
– Думаете, в Ярославле лучше будет? Не так уж далеко он от столицы…
– Но когда мы подъезжаем к этому городу, внутри что-то екает. А Москва – перевалочная база: кости кинуть между рейсами.
– Что ж раньше не переехали?
– Некуда было. Еще после Олимпиады хотели вернуться в Ярославль. Обсудили с губернатором Вахруковым квартирный вопрос. Тот сказал, что поможет сделать дом по льготной цене – мы всей семьей хотели перебраться. А потом все затянулось – и кризис грянул. В январе губернатор предложил мне несколько квартир… По коммерческой цене. А ведь в области всего три призера Олимпиады – два игровика и я! Хотя бы четверть цены за все медали, что я семь лет отдавал бесплатно в зачет региона, скинуть мог? В итоге я купил квартиру за свои деньги. Вложил туда все, что заработал за последние шесть лет. В Москве на те же деньги купил бы 40 квадратов – и ради чего? Чтобы в пробках полдня стоять и проклинать все на свете?
– У вас нет квартиры в Москве?
– Есть, купили ее за две трети от рыночной стоимости. Хотелось еще одну: чтобы эту сдавать и хоть какой-то доход иметь. А в другой — отдыхать после перелетов. В 2006 году, когда на московском турнире я единственным из мужиков стал чемпионом мира в закрытых помещениях, думал, правительство столичное что-то, кроме трех рюмок, подарит…
– Три рюмки – это образное выражение?
– Нет. Мне правда подарили три охотничьи рюмки. Так и стоят на полке. Иногда можно выпить горькую…
– Вы вообще что-то за свои медали получали?
– После Олимпиады– БМВ Х5. Гранты до недавнего времени платили. Правда, после Пекина их урезали вчетверо – и с января денег мы не видели…
– О какой сумме речь?
– Минимальная ставка – чемпион России, 30 000 рублей. Далее по нарастающей. За Олимпиаду в месяц я должен был получать 120 000. Сумму сократили до сорока тысяч. Пришлось зимой выступать с травмой. Иначе был бы сейчас на нуле.
– А травму вылечили?
– Нет, никто так и не понял, почему у меня воспаляется пятка. В мае делали ударно-волновую терапию – это единственное, что помогло. Хотели обратиться к известному финскому специалисту, у которого запись на месяц вперед. Но он хирург – а значит, сразу резать придется…
«ПОТЕНЦИАЛ ИСПОЛЬЗУЮ СЛАБОВАТО»
– Серебряная медаль для вас – это поражение?
– Если мог выиграть золото – да. А если готов слабенько, то серебро – это еще какая медаль! Знаете, когда я многоборьем занимался, на стадион мужичок приходил лет за 40. Он даже близко к победителям не стоял, но счастлив был невероятно! Ни таланта, ни возможностей физических – а пахал, как папа Карло. По миллиметру раздвигал свои возможности. И, наверное, перед Богом он гораздо выше человека, который одарен, но не использует свой потенциал.
– А вы свой используете?
– Пока слабовато. – До того мужика мне еще далеко!
– Вы с отцом – люди верующие? (Ярослава тренирует его отец Владимир Юрьевич – Прим. ред.)
– Да. Но, каюсь, в церкви бываем не часто. Хотя накануне крупных стартов стараюсь поститься, ходить на причастия, каяться. Чтобы лишний груз грехов с собой не тащить.
– За вами их много числится?
– Человек грешен по определению. Сколько раз мы мысленно кого-то осуждаем? Или хотим, чтобы нам было лучше, чем другим?
– Или когда, глядя на прыжок соперника, думаешь: «Вот бы не взял высоту»?
– Я давно подметил: если смотрю за прыжками соперников, высоту берут даже самые безнадежные. Потому стараюсь концентрироваться на себе и делать то, что зависит от меня.
– В судьбу верите?
– Верю, что человек всегда сам выбирает свой путь. Вопрос в том, хватит ли сил, чтобы не сбиться с дороги и дойти до конца.
– Бывали моменты, когда вы чувствовали, что сил может не хватить?
– Постоянно! Поменьше бы сомневался в себе – результаты оказались бы куда стабильнее.
– Не обидно было ехать в Берлин «вечным неудачником»? Первым номером считали Ваню Ухова…
– Я так был рад, что не меня! Не было шумихи, давления со всех сторон.
– Говорят, у вас с Уховым отношения напряженные.
– Да нет у нас никаких отношений. «Привет-пока» – все. Я вообще сложно с людьми схожусь… Для меня важно быть уверенным, что человек меня не предаст. Что скажет правду, пусть она будет горькой, а не предпочтет ложь.
«ГНАЛИ НА СПЕЦПОДГОТОВКУ»
– Иван Ухов в Берлине стал пятым. Зато второе-четвертое места заняли люди, которые прежде не блистали: грек Иоанну, немец Спарк, поляк Беднарек…
– Особенно мне поляк понравился. Ощущение, что его очень хорошо подготовили. У этого парня личный рекорд был 2.28. А еще два года назад он штурмовал 2.15. Невероятный прогресс. Но поляки умеют хорошо готовить людей к турнирам. Как и немцы, и чехи.
– О какой подготовке вы говорите?
– О той, которая помогает ребятам выстреливать – и пропадать. Такое ощущение, что на допинг закрывают глаза, чтобы скандалы не привели к краху профессионального спорта. Отлавливают чаще мало кому нужных или списанных спортсменов, для видимости борьбы с запрещенными препаратами. Разработки, которые дают серьезные прорывы, наверняка очень дорогие. Только атлеты экстра-класса могут себе позволить такие деньги тратить. Предполагаю, что в этой истории участвуют и финансовые структуры.
Если посмотреть на Усэйна Болта собираются полные трибуны – выгодно, чтобы он бежал еще быстрее. Тогда интерес станет еще выше. Все смеются: если бы Болт спиной вперед бежал, он все равно бы выигрывал. Значит, такие герои нужны.
Я не говорю, что все выступают на допинге, – наверняка есть и те, кто на своем бегает-прыгает. Но это не те люди, которые выступают по три раза в неделю. Обычный, не «прокачанный» организм такие нагрузки просто физически не выдержит. После среднего старта на восстановление уходит четыре-пять дней. А если личный рекорд установишь – две недели встать не можешь. Может, конечно, это лишь у меня такой организм слабенький.
– Вам предлагали употреблять допинг?
– Даже заставляли! Я рад, что мы с отцом в этих играх высоких структур, которые пытаются заранее расписать сценарий всех турниров, не участвуем. Нас долго пытались подмять под так называемую «спецподготовку». Потом на нас махнули рукой. Моя мама (Людмила Рыбакова, трехкратная чемпионка Белоруссии и победительница Кубка СССР в многоборье. – Прим. ред.) в свое время невыездная была из-за того, что «на спецподготовку» не садилась. Сейчас с этим проще. Выигрываешь чемпионат России – едешь. Формально едет первая тройка, но лучше для верности брать золото-серебро.
Я допинг не употреблял никогда. И хочу, чтобы те спортсмены, которые мечутся, знали: выступать без дополнительных стимуляторов возможно. Сам я готов сдать любые тесты в любое время. И не только обычные – Мэрион Джонс ведь тоже 160 раз сдавала допинг-контроль и не попадалась – любые.
Можно тест на детекторе лжи пройти. А то иногда ловят кого-нибудь на ЭПО, а он и говорит: «Ой, а я не знаю, как эритропоэтин попал в мой организм!».
– Болт говорит, что готов сдать любые тесты.
– Так пускай сдаст! Думаю, при желании он сам себе мог бы позволить пройти тестирование на том же детекторе лжи. Но если на допинге будут ловить Болтов – профессиональный спорт исчезнет.
Многие удивлялись: «Ух, как китайцы бабахнули на своей Олимпиаде – столько медалей насобирали!». А в Москве как в 1980 году было? Сказали, что будет 80 золотых медалей, – и сделали. Может, году в 2030-м и про пекинские Игры мы много нового узнаем. Только вряд ли это кому-то будет интересно.
– Китайцы обещали хранить пробы восемь лет, за что получили много нелестных слов в свой адрес.
– А если ты человека убил 20 лет назад и тебя не поймали, твое преступление тоже должны простить?
Когда сдаешь пробу, всегда спрашивают: возможны ли дальнейшие исследования? Я всегда ставлю галочку в графе «да». Пусть хоть через пятнадцать лет проверят, когда новые методы исследований появятся, – я не против.
– А если однажды раздастся звонок: «Ярослав, в вашей пробе обнаружен допинг», как докажете невиновность?
– Из-за этого я и вправду переживаю. Могут ведь подставить, если захотят… Но с другой стороны, кому может быть невыгоден чистый спортсмен?
Если вдруг такое случится, поеду вместе с врачом, который досконально знает всю процедуру, на вскрытие пробы «В». А там будем думать, как и что доказывать…
– Подсыпать допинг в еду могут?
– Могут. Поэтому стараюсь из открытых бутылок не пить и еду не оставлять без присмотра, даже фрукты. Конечно, устаешь от такого тотального контроля – мания преследования начинается. Страшно представить, как в 80-е годы спортсмены жили, когда не считалось зазорным подсыпать анаболиков в обед партнеру по команде. Народ развлекался так на базе в Подольске – родители рассказывали.
– Если все так, как вы говорите, ваши выступления похожи на борьбу с ветряными мельницами. Зачем вам эта игра в Дон Кихота?
– Я выступаю ради себя. На чужих проблемах не заморачиваюсь. Делаю то, что мне нравится. И даже если соперники «заряжены», это не значит, что с ними нельзя бороться. Прыжки — такой вид, где на первый план выходит характер.
«ЛУЧШИЕ ДРУЗЬЯ – МНОГОБОРЦЫ»
– Вы крайне щепетильны в вопросах выбора продуктов. На рынке закупаетесь?
– А как иначе, когда восстанавливаешься на всем своем, без стимуляторов? Откуда-то нужно брать витамины. Поэтому мясо берем только свежее – если его переморозить, можно только живот набить, а пользы – ноль. Фрукты, овощи набираем, курицу с рыбой. В прежние времена для быстрого восстановления использовали черную икру. Но сейчас это средство не по карману. Когда вес нужно держать, но при этом не умирать в секторе, питаюсь креветками да красной рыбой. Иногда раскошеливаемся на краба – тоже вещь полезная для спортсменов.
– Кто в семье готовит?
– Все. Мама, папа, сестра, я немного. Научился, когда мы с папой по соревнованиям с плиткой ездили… Не потому, что из чужой тарелки есть боялись, просто денег даже на самое дешевое кафе не было. Это в начале-середине 90-х было. Нам с папой тогда говорили: «Хотите на соревнования? Поезжайте. Может, деньги потом как-нибудь вернем».
Представьте: мама и папа — преподаватели, живем в общежитии. И на какие шиши нам ехать? Собирали с миру по нитке – у родственников одалживали, у друзей. Выбирали самую дешевую гостиницу, шли на базар – и ужинали.
– Давно плитка стоит без дела?
– С чемпионата мира в 2001 году. Тогда только более-менее на ноги встали, как нас из ярославского общежития выселили. Пришли начальники, сказали, что через три месяца общага закрывается – на ее месте гостиницу сделают. Пришлось собирать вещички и ехать покорять Москву. Выручил папин друг – Немогаев Владимир Васильевич, бывший многоборец. Сказал: «Вот вам моя квартира. Живите. И денег не надо». Полтора года бесплатно жили в трешке. Потом только, когда пригрозили уехать в Белоруссию, нам помогли – отдали квартиру в Москве за 60 процентов от рыночной цены.
– Ваши друзья – из мира спорта?
– Два самых близких – многоборцы. Они вообще самые дружные. А наиболее сложные отношения – как раз в высоте. Потом идут барьеристы и прыгуны в длину.
– Поэтому в многоборье рветесь – надоело, что соперники друг на дружку волком смотрят?
– Не только. Хочу соскучиться по высоте. И заниматься планирую не для результата – для себя. Чтобы были высокие показатели, должны быть условия. Ты должен как сыр в масле кататься. Как чехи, немцы – там за каждым десятиборцем автобус ездит с набором специалистов. И массаж сделают, и накормят, и напоют, и спать уложат. А у нас все на авось. Не только в легкой атлетике. На Олимпиаде разговаривал с пловцом Дмитрием Коморниковым. Врача не найти, к массажисту в очередь надо за неделю вставать – он массирует членов делегации. У спортсменов ноги сводит, а позаботиться некому.
– Неужели верите, что и в многоборье будете добиваться результатов?
– Когда мы жили в Могилеве, наш дом отапливался котлом. Пока разгрузишь машину угля, а потом его потаскаешь целый день, мышцы ого-го как растут! Мой первый тренер так и говорил: «Если бы не деревня, не был бы чемпионом!». Так что база есть. Помню, перед отъездом из Белоруссии я даже занял третье место среди юношей младшего возраста в многоборье. Правда, с тех пор я сильно обленился. Энергии, что была в детстве, след простыл.
Один психолог проводил эксперимент – повторял за четырехлетним ребенком абсолютно все его действия. И на второй день «умер». С годами физическая активность убывает, а так обидно, ведь именно сейчас понимаешь, что с ней делать.
ЛИЧНОЕ ДЕЛО
Ярослав РЫБАКОВ
Родился 22 ноября 1980 года в Могилеве (Белоруссия).
Прыгун в высоту.
Рост – 1,98 см, вес – 84 кг.
Тренируется у своего отца – Владимира Рыбакова.
Личный рекорд в открытом манеже – 2,33, в закрытом – 2,38.
Бронзовый призер Олимпиады (Пекин-2008), чемпион мира (Берлин-2009), обладатель серебряной медали чемпионата мира (Эдмонтон-2001, Хельсинки-2005, Осака-2007), чемпион мира в помещении (Москва-2006), обладатель серебряной медали чемпионата мира в помещении (Бирмингем-2003, Будапешт-2004, Валенсия-2008).
