Чемпионка мира Елена Соболева: Четырехлетний срок подобен смерти…
ЛЕГКАЯ АТЛЕТИКА
РАЗГОВОР О ГЛАВНОМ
В начале апреля спортивный арбитражный суд в Лозанне приступит к рассмотрению дела семи российских легкоатлеток, лишенных путевок на пекинскую Олимпиаду. Напомним, спортсменок обвинили тогда в подмене допинг-проб.
С одной из девушек, чемпионкой мира Еленой Соболевой, встретился наш корреспондент.
В легкоатлетическом манеже ЦСКА меня встретила милая, улыбчивая девушка. Совсем не похожая на чемпионку, потерявшую мечту…
– По вам, Елена, не скажешь, что сильно расстроены…
– Мне это все знакомые говорят. Знали бы, что бывает по вечерам, когда не знаю, куда себя деть… Я не привыкла демонстрировать эмоции на людях. От моих рыданий в камеру ничего не изменится. Когда нам два года дисквалификации объявили, ребенок – мы так Дашку Пищальникову зовем – плакала так, что мы не знали, как ее успокоить. А я – реалистка. И сразу поняла: ситуация безвыходная.
КАК У НИХ БРАЛИ ПРОБЫ
– Вы можете откровенно рассказать: при каких обстоятельствах сдавали те злосчастные пробы?
– Первую у меня взяли 26 апреля 2007 года в Жуковском. Контроль ничем не отличался от остальных... Пришли офицеры – мужчина и женщина, они всегда приходят вдвоем, показали удостоверение и сказали, что мне надо сдать анализ на допинг.
Они были русские, аккредитованные в IDTM (шведская компания, берущая пробы по всей России в различных видах спорта. – Прим. ред.). У них был спецбланк – туда записали все мои данные. Имя, фамилию, телефон, паспортные данные, какие дистанции бегаю. Потом они ждали, пока я буду готова сдать контроль. Все время офицеры находились со мной. Когда я сказала, что готова, женщина пошла со мной в туалет, зашла в кабинку, и под ее контролем я заполнила баночку. Потом я выбрала контейнеры – на выбор предлагается несколько одинаковых белых пластиковых емкостей. И мы разлили жидкость в две бутылочки – пробы «А» и «Б». Потом закрыли их до щелчка.
После этого офицеры записали номер пробы в бумагу, мы все расписались. Там есть место, где обе стороны могут оставить комментарий. Они могли бы написать, например, «человек замешкался». Но в моей бумаге комментариев допинг-офицеров нет. То есть все прошло по правилам.
– Куда офицеры убрали пробирки?
– Я не смотрела, если честно. В сумку, наверное. Потом они переправили пробу в аккредитованную ИААФ лабораторию. Неизвестно, в какую именно, – для спортсменов эта информация закрыта.
– Теперь переходим ко второй пробе…
– Ее брали на чемпионате мира в Осаке 2 сентября. В тот день был финал, и процедура проходила в рамках послесоревновательного контроля. Она ничем не отличалась от той, что я уже описала. Разница лишь в том, что я сама должна была в течение часа явиться для сдачи пробы. Комментариев в тот раз офицеры тоже не оставили.
– А в результате первая и вторая пробы не совпали. Как их теоретически можно подменить?
– Открыть баночки и перелить жидкость. Но для этого надо договариваться с офицерами. Еще возможна неразбериха в лаборатории. Да и мало ли что могло случиться с пробами, пока их перевозили...
КАК ИХ СУДИЛИ
– Как вы можете доказать свою невиновность?
– Я не знаю. У меня есть бумаги, которые подтверждают: допинг-офицеры принимали пробы и нарушений не было. По нашей информации, пробы пришли в лабораторию ДНК в ноябре–декабре 2007 года. Где они бегали-прыгали восемь месяцев после этого и что за это время с ними произошло – не знаю. И вряд ли мне кто-то об этом расскажет. Когда нас только обвинили, я долго разговаривала с Валентином Васильевичем Балахничевым, президентом Всероссийской федерации легкой атлетики (ВФЛА). И уже тогда понимала, что ситуация безвыходная: доказать невиновность невозможно…
– Президиум родной федерации два года вам прописал…
– Это было для нашей семерки непонятно. Мы из-за этого ругались не раз. Девчонки мне говорят: «Зачем ты его защищаешь?». А я им: «А вы бы на месте Балахничева что сделали? Вы думаете, мне не обидно? Да я лучше вас всех была готова!». У тех, кто нас судит, нет ни единого факта. Но в спорте существует презумпция виновности: спортсмены должны доказывать, что не виноваты, а не наоборот.
– Если Лозаннский суд примет сторону ИААФ (Международной федерации легкой атлетики. – Прим. ред.) и даст вам четыре года дисквалификации…
– Это подобно смерти. За такой срок я из чемпионки России среди молодежи выросла в рекордсменку мира… Наверное, я бы даже смогла переждать – вышла бы замуж, родила и вернулась. Но на что жить?
КАК ОНИ ЖИВУТ
– Из всей семерки именно вы больше всего пострадали в финансовом плане. Призовые уже вернули?
– С меня пока не сняли титулов, не требуют денег. Видимо, ждут окончательного решения. Средств, естественно, уже нет. Я, наверное, единственная спортсменка в Москве, которой не дали квартиру.
Сначала говорили, что регалий маловато. После серебра чемпионата мира в Осаке сказали: документы где-то ходят, подожди немного. После победы на первенстве мира в Валенсии с мировым рекордом убедили: все будет после Олимпиады…
В результате я плюнула и на все деньги, что были, купила квартиру в Подмосковье. В строящемся доме.
Продавать квартиру не буду. Я деньги не украла, а заработала честным трудом. Буду выкручиваться. Я тут посчитала: если попросить у 40 тысяч человек по 100 рублей, то верну ИААФ всю сумму… Они ведь требуют возврата 100 процентов призовых. А мы получаем на руки лишь 50 – остальные уходят на налоги, тренеру, менеджеру. И, конечно, никого не волнует, что тогда доллар стоил 23 рубля, а сейчас – 36…
– С подругами по несчастью общаетесь?
– Не часто. Все ждут решения. Все прикидывают: а что если в апреле уже сможем выступать? Или хотя бы в июне 2010 года? Или все четыре года отсидеть придется?
Знаете, я ненавижу, когда мне говорят: «Ты должна». Я никому ничего не должна, кроме своих родителей и своих будущих детей. Так хотелось отдохнуть от всех этих «долгов»… Но теперь поняла, что без спорта меня просто нет. Многие не верят, что у меня будет мотивация вернуться после такого… Но я слишком сильно хочу побывать на олимпийском пьедестале.
Мы не оставляем надежду об отмене дисквалификации.
– Думаете, такое возможно?
– Теоретически – да. В этом деле нет фактов, а значит, и мы, и они можем придумывать что угодно. Но беда в том, что ИААФ – слишком могущественная организация.
КАК ГОТОВЯТСЯ К ПРИГОВОРУ
– Когда в Лозанну отправляетесь?
– Слушание в начале апреля. Максимум через четыре месяца после него суд вынесет окончательное решение. Но мы пока не знаем, поедем ли. Глупо ехать без адвоката.
– У вас его нет?
– Нет. Наша федерация работает с иностранным специалистом. Он будет защищать решение о двухлетней дисквалифиции. А нам, наверное, нужен адвокат, который будет отстаивать нашу невиновность. Мы тут обращались к одному специалисту… Он только за то, чтобы прочитать дело и сказать, согласен ли его взять, назвал трехзначную сумму в долларах…
– Как он оценил ваши шансы?
– Сказал, что взялся бы за дело. Предупредил, что шансов на отмену дисквалификации слишком мало, что скорее всего он бы добивался утверждения двухлетней дисквалификации… Но мы с ним связывались еще до того, как ИААФ потребовала убрать нас на четыре года.
– Зачем, как вы думаете, это нужно ИААФ?
– Когда решали отстранить нас от Игр, понимали, какой будет резонанс: мы всемером претендовали как минимум на пять медалей... И теперь они просто не могут отступить. Надо добить.
– Боитесь суда?
– Очень.
ДОСЛОВНО
Президент ИААФ Ламин Диак:
– Неприемлемо, чтобы спортсменки, совершившие такое серьезное и намеренное нарушение антидопинговых правил ИААФ, реально не могли выступать только девять–десять месяцев и получили право стартовать уже летом 2009 года. Я считаю, обстоятельства дела позволяют нам требовать увеличения срока дисквалификации с минимальных двух лет до четырех.
ХРОНОЛОГИЯ СОБЫТИЙ
30 июля 2008 г.
Международная ассоциация легкоатлетических федераций (ИААФ) официальным письмом объявляет о временном отстранении от участия в соревнованиях Елены Соболевой (800, 1500 м), Светланы Черкасовой, Юлии Чиженко, Татьяны Томашевой (все – 1500 м), Ольги Егоровой (1500, 3000, 5000 м), Дарьи Пищальниковой (диск), Гульфии Ханафеевой (молот). Причина – несовпадение ДНК в двух пробах, взятых с разницей в три месяца.
20 октября 2008 г.
Президиум ВФЛА дисквалифицировал каждую из спортсменок на два года. Срок для Дарьи Пищальниковой начался с 10 апреля, для Елены Соболевой и Светланы Черкасовой – с 26 апреля, для Юлии Фоменко – с 27 апреля, для Гульфии Ханафеевой – с 9 мая, для Татьяны Томашовой – с 23 мая 2007 года.
27 ноября 2008 г.
ИААФ подает апелляции в спортивный арбитражный суд в Лозанне (CAS), требуя оспорить срок и момент начала дисквалификации. Вместо двух лет с момента совершения нарушения – апреля–мая 2007 года – ИААФ требует дисквалифицировать спортсменок на четыре года с момента отстранения от соревнований – с июля 2008 года.
В ТЕМУ
НАС ТЕСТИРУЮТ ЧАЩЕ ВСЕХ
В 2008-м наши спортсмены сдали больше всех внесоревновательных допинг-тестов в мире по линии Международной ассоциации легкоатлетических федераций.
Всего в рамках программы внесоревновательного контроля за 2008 год были протестированы 697 спортсменов, которые сдали 1823 пробы. При этом 106 спортсменов проходили контроль четыре или пять раз, 46 атлетов – шесть или семь раз, 17 – восемь и более раз. Один или несколько атлетов сдавали внесоревновательный контроль 14 раз! На счету российских легкоатлетов 181 сданная проба. Известно, что от одного до трех раз контроль проходили Елена Исинбаева, Андрей Сильнов, Иван Ухов, Татьяна Лысенко. Более четырех раз пробы сдавали Гульнара Галкина, Юрий Борзаковский, Сергей Кирдяпкин.
