Ишмуратова: «Личностей масштаба Тихонова в российском биатлоне нет»
Двукратная олимпийская чемпионка по биатлону Светлана Ишмуратова этот сезон завершила стартами на Гран-при IBU в Ханты-Мансийске. В интервью «Коммерсанту» Светлана рассказала, как она готовилась к Олимпийским играм, с какими трудностями столкнулась и чем планирует заниматься дальше. Ниже мы приводим самые интересные выдержки из этого интервью.
– Какой момент минувшего олимпийского сезона чаще всего вспоминаете?
– Период реабилитации после гриппа, который в январе положил чуть не всю команду. Всего за 20 дней до Олимпиады я была словно мертвая и не испытывала ничего, кроме панического страха не успеть подготовиться к первой 15-километровой индивидуальной гонке.
– Неужто вы, давно привыкшая носить титул вечно второй, рассчитывали в Турине на чудо?
– Действительно, выступая за сборную с 1996 года, свою первую личную победу я одержала только спустя девять лет – на третьем этапе Кубка мира 2005 года. Но мой внутренний голос подсказывал, что мы обязательно выиграем в Турине эстафету. А вот индивидуальная победа и впрямь представлялась нереальной. Впрочем, не зря, наверное, мой личный тренер Виталий Фатьянов, который возглавлял женскую сборную в период с 1995 по 1998 год и по планам которого я работала, начиная с августа прошлого года, с самого начала нашего с ним сотрудничества настраивал меня на олимпийскую медаль. Он даже с губернатором Новосибирской области Виктором Толоконским поспорил, что я ее обязательно завоюю. Если не золотую, так уж серебряную точно. А тот, между прочим, не верил. А сейчас Виталий Николаевич меня уверяет, что если бы не победа в самой первой олимпийской гонке и обрушившаяся на меня затем популярность со всеми отвлекающими моментами, я могла бы выиграть и спринт, и гонку преследования.
– На Олимпиаде вы производили впечатление мягкого и ранимого человека. Что-то в вас поменялось с тех пор?
– Ничего. Я всегда старалась избегать общения с журналистами, а сейчас, когда это неизбежно, выработала набор шаблонных фраз. Я не хочу, чтобы кто-то беспардонно лез в мой внутренний мир. Ведь я осталась такой же ранимой, хотя и пытаюсь это скрыть. Немного поувереннее я стала лишь благодаря поддержке нескольких людей, главным образом из числа руководителей Новосибирска, за который выступаю вот уже второй год.
– Почему за полгода до Олимпиады вы решили тренироваться индивидуально?
– Мы с главным тренером сборной Валерием Польховским привыкли общаться, скажем так, на расстоянии вытянутой руки. Я в спорте уже 24 года, окончила институт, магистратуру и теоретически могу обосновать то, что мне нужно. Ведь никто лучше не знает свой организм, чем сам спортсмен. В августе, вернувшись из Болгарии с горного сбора, я никак не могла сбить температуру 37,2. Просила отпустить меня на Алтай в Белокуриху – была там уже дважды и знала, как благотворно на меня влияет тамошний климат. Но наткнулась на обычную в таких случаях фразу главного: «Я сказал «нет» и все». Побежала жаловаться Фатьянову. Сказала: «Или вы меня будете готовить к Олимпиаде, или брошу биатлон совсем». Он убедил Польховского, я в Белокуриху поехала, быстро пришла в себя и присоединилась в Австрии к команде.
– А вот Сергею Чепикову в аналогичных случаях всегда идут навстречу...
– В мужской команде другие отношения между спортсменами и тренерами. Если бы я не ушла на индивидуальную подготовку, то не стала бы двукратной олимпийской чемпионкой. Повторилась бы ситуация, как в Солт-Лейк-Сити, когда я вроде бы была готова, но ничего полезного не сумела сотворить. Общекомандный тренировочный процесс, где на первый план выходят громадные объемы, мне не подходит. Мне нужно было работать над скоростными качествами и стрельбой. Когда Фатьянов писал план, я могла задавать вопросы и рассчитывать на аргументированный ответ, а не на «я сказал» и «так надо». Не умею работать, не понимая, чего от меня хотят. А ведь и раньше чуяла, что вроде бы на что-то хорошее способна, а выплеснуться не могла. У спортсмена высокого класса однажды на первый план выступают вроде бы незначительные, но такие на самом деле важные вопросы психологии. Маленький нюанс может человека либо убить, либо помочь ему невероятным образом раскрыться.
– Закончился сезон. Что дальше?
– Фатьянов стал для меня как отец родной. И, недавно потеряв родного сына, не устает повторять, что желает мне семейного счастья и детей побольше. Однако если я решу все-таки остаться в спорте, то снова уйду на самоподготовку. Впрочем, посмотрю, какие произойдут перемены в тренерских кадрах. А они обязательно произойдут, как это бывает обычно после каждой Олимпиады.
– Не исключено, что на грядущей осенью отчетно-выборной конференции Союза биатлонистов России сменится и его руководство, в том числе и президент Александр Тихонов. Как вы относитесь к тенденции, что к руководству спортивными федерациями приходят люди, далекие от спорта, зато близкие к политике и деньгам?
– Как ни крути, а личностей масштаба Тихонова в российском биатлоне нет. Что же касается тенденции, то если, допустим, Фатьянов вливает в федерацию миллион и говорит при этом, что дает эти деньги с условием, что Ишмуратова будет главным тренером, это категорически неправильно. Но если руководителем станет, к примеру, политик, то вторым человеком в федерации должен непременно быть до мозга костей профессионал, которому он должен безгранично доверять. Что же касается Александра Тихонова, то я бы хотела только одного – чтобы он быстрее вернулся домой, в Россию.
