Глава 1. Личная жизнь. Вера Ильина: Русская американка из штата ковбоев

РАЗДЕВАЛКА У ДАРЬИ

В «Раздевалке» побывала олимпийская чемпионка по прыжкам в воду с трамплина Вера Ильина. Вера завоевала золотую медаль на сиднейской Олимпиаде в синхронных прыжках в паре с Юлией Пахалиной. Она также знаменита тем, что первой из российских прыгуний уехала в США. В 1996 году поступила в университет в Остине — столице штата Техас. Получила диплом специалиста по международному бизнесу. Сейчас Ильина живет и тренируется в Хьюстоне у своей американской наставницы Джейн Фигийреду.

Вера собирается выступить на Олимпиаде 2004 года в Афинах. А на следующей неделе она примет участие в чемпионате Европы по водным видам спорта в Берлине.

СТАРШАЯ СЕСТРА

— Вера, ты сбежала в Америку из-за несчастной любви?

— Все мои неудавшиеся романы закончились задолго до моего отъезда. Просто я хотела получить хорошее образование.

— У тебя ведь были серьезные отношения с Валерием Стаценко, бывшим прыгуном, а ныне тренером российской сборной.

— Мы встречались два года и чуть было не поженились. Но так получилось, что разбежались. Позже у меня были временные увлечения. Валера спустя три года женился на девушке из синхронного плавания. У них уже сын первый класс окончил. Мы остались друзьями. Когда я приезжаю домой, Валера с женой заходит ко мне в гости.

Думаю, мы полюбили друг друга не вовремя. Стаценко — из Киева, тогда у него не было возможности перебраться в Москву. А я не спешила замуж. Да и некуда мне было привести жениха. Только в прошлом году я купила по госрасценкам однокомнатную квартиру в Марьино. Раньше жила в «трешке» на Удальцова с родителями, двумя братьями и сестрой. Отец работал в государственных структурах, мама – вязальщицей-надомницей.

Я старшая из нашего выводка, мне двадцать восемь. Алексей, ему двадцать шесть, выступал на трамплине за сборную России по прыжкам в воду, недавно вернулся с Тайваня, где выступал в шоу. Сергею двадцать один год, он пришел из армии, служил в столице, в Академии пограничника, выучился на повара. Четырнадцатилетняя Алина — школьница.

Мы не купались в золоте, но и не умирали с голоду, и я никаких отрицательных эмоций по поводу наличия стольких родственников не испытываю. Тяжеловато, конечно, приходилось. Но Лешины и мои привилегии от прыжков в воду здорово помогали. Нам выдавали талоны на продукты, и мама ездила отовариваться в продовольственные магазины.

— Сейчас у тебя есть любимый?

— Нет пока. Никто меня не заинтересовал. Студенты, когда я получала образование, были моложе меня, поскольку я отучилась три года в Москве в Финансовом институте. Вообще-то времени на мужчин у меня не остается. Вот закончу прыгать после Олимпиады в Афинах, тогда и займусь личной жизнью.

ГРЕЧНЕВАЯ КАША

— Вера, как все-таки ты очутилась в Штатах?

— Мне предложил поехать учиться в Остин тренер из Техасского университета Мэтт Скоген. Сперва я остановилась в Хьюстоне у своей подруги Джейн Фигийреду, с которой познакомилась на соревнованиях, куда она приезжала как наставница сборной Великобритании. Жила у нее бесплатно три месяца. Посещала курсы английского языка, которые оплачивала сама — занятия стоили 400 долларов.

Джейн тренирует прыгунов в Хьюстонском университете. В принципе она могла бы пригласить меня на учебу к себе. Но в студенческом спорте существует правило, что тренер не имеет права помогать кому-то из спортсменов, потому что все должны быть на равных. Этот закон затронул и прыжки в воду, хотя был введен в первую очередь для таких профессиональных видов спорта, как американский футбол и баскетбол, где крутятся большие деньги. И если тебе предоставляют какие-то услуги безвозмездно, скажем, дармовое жилье, это означает неравенство.

Я уехала в Остин. Поступила в университет. Прыгала за студенческую команду, осенью приходилось участвовать в соревнованиях каждые выходные. Меня поселили в общежитии. Первый семестр я делила комнату с девочкой-пловчихой, а потом мне выделили отдельный номер. Американские общаги отличаются от наших чистотой и тишиной. Конечно, студенты, как любые молодые люди, не дураки выпить и покуролесить. Но делают это, как правило, в барах. Однако случалось, что музыка в коридоре так гремела, что барабанные перепонки чуть не лопались. Но я привыкла не обращать на это внимания и не принимала участия в тусовках. Все время проводила за книжками. Там просто нет других вариантов: либо ты вошел в ритм, либо уезжаешь.

— Какие поблажки тебе делали как спортсменке?

— Никаких. Я и не надеялась на это. Университет ведь полностью оплачивал мне учебу, общежитие и питание, к тому же мне ежемесячно выдавали стипендию в 200 баксов. Это 18—20 тысяч долларов в год. Обучение в США дорогое, особенно для тех, кто приезжает из-за рубежа или перебирается из одного штата в другой. Если же ты учишься в родном штате, то ежегодно платишь порядка 6—8 тысяч. Родители специально делают сбережения с тем, чтобы оплатить своему отпрыску высшее образование. Нормальные студенты за четыре года университет заканчивают.

Когда выдавались свободные дни, я отправлялась к Джейн в Хьюстон — это всего два с половиной часа на машине. Водить я научилась в Штатах, на права сдала легко, за 20 долларов.

— Вот ты мчишься к подружке по раскаленным солнцем дорогам Техаса, а навстречу тебе то и дело попадаются ковбои на мустангах?

— Это вы размечтались! Истинные ковбои затерялись в глубинке: они цивилизации сторонятся. Уж не знаю, чем они занимаются. Может, и впрямь гоняют на лошадях. Поди разыщи этих молодцев. Техас ведь самый большой штат в Америке, с несметным количеством пустынных земель, лесов, полей. Осваивают их потихоньку. В основном качают нефть и разводят коров на мясо.

Климат для меня идеальный — жаркий и влажный. Летом столбик термометра поднимается до 50-градусной отметки, а зимой прохладно, плюс десять. Но я скучаю по зиме. Специально на недельку вырываюсь домой на снег посмотреть, по такому случаю приобрела себе пальтишко и курточку.

Хьюстон — большой международный центр. Тут просто смешение наций. Поскольку рядом граница с Мексикой, по улицам шляются толпы мексиканцев, а испанский язык здесь как родной. Много японцев, предпочитающих работать в солидных фирмах, китайцев, англичан. А вот русских что-то мало. Что мне нравится, так это обилие недорогих ресторанчиков с разнообразной кухней. Я люблю индийскую — баранину и курицу под соусом, а Джейн обожает шашлык и пельмени в моем исполнении. Я даже пельменницей обзавелась.

— Джейн не против, что ты живешь у нее?

— Одной ей было бы неуютно. Она была замужем, недавно развелась и никак не может отойти от этого брака — экземпляр ей попался еще тот. У Джейн старый двухэтажный дом в центре города, наверху три комнаты и внизу три. Она выделила мне одну спальню. Мы живем на равных, у обеих одинаковые обязанности. Но у каждой имеются свои пристрастия.

Джейн с удовольствием копается в саду, возится с цветочками. А на мне тяжелая мужская работа: что-нибудь построить, починить — пожалуйста, молоток в руки — и вперед. А тут мы вдвоем выложили ламинированный паркет во всех комнатах.

В доме полным-полно сувениров из России: матрешек, ложек, тарелок. Я привозила их Джейн в подарок. А на одной из улиц мы наткнулись на русский супермаркет, куда я теперь частенько езжу за гречкой. В американских магазинах ее не найдешь, а я без гречневой каши страдаю, для меня она вкуснее любых деликатесов.

Джейн купила дом в рассрочку и выплачивает кредит. Надо вкалывать до седьмого пота, чтобы содержать такую махину. Пока я работала, помогала ей расплачиваться по счетам.

ФИРМАЧИ И ЖУЛИКИ

— Я устроилась по знакомству в крупную нефтяную компанию, — продолжает Ильина. — Занималась финансовыми отчетами. Обрабатывала на компьютере данные по товарообороту.

Мне протежировал декан бухгалтерского факультета, который ходил плавать к нам в бассейн и знал меня лично. У меня было разрешение на работу. А вид на жительство появился только через шесть месяцев. Правда, достаточно прожить в США пять лет, чтобы его получить. Но годы учебы в университете или колледже в зачет не идут. Мне вручили вид на жительство благодаря прыжкам в воду, как человеку с экстраординарными способностями. В Америке мало узких специалистов с подобными заслугами. Требуются тренеры. Но даже не важно, будешь ты тренировать или нет. Главное, что у тебя золотая олимпийская медаль и высокие награды местного масштаба.

Во время учебы я выступала за Техасский университет на чемпионате Штатов, который выиграла четыре раза подряд. Для американцев это большое достижение. Университеты разделены на конфедерации. В каждой конфедерации по шесть—восемь «универов». И моя конфедерация назвала меня лучшей спортсменкой года. Естественно, американцам хотелось, чтобы победила своя, «аборигенка». Но мое преимущество было настолько безоговорочным, что они руки вверх подняли, мол, сдаемся. Потом все штаты выбирали по восемь сильнейших прыгунов среди мужчин и женщин, и я стала одной из них.

Я работала на полставки, по шесть часов в день, за 26 тысяч долларов в год.

— У нас профессора с министрами столько не зарабатывают!

— Если бы я трудилась по восемь-девять часов, как остальные, то получала бы от 35 тысяч и выше. Вскоре компания разорилась. Начальники оказались ворюгами и жуликами. Организовали фирму на стороне, через которую проходили наши денежки. Их начали проверять другие компании. И выяснилось, что те скрывали свои доходы, обнаружились потери. Пока что никого не посадили. Сейчас ведется государственное расследование, верхушку допрашивают. Я прямого отношения к деньгам не имела, поэтому меня не вызывали.

— Тебе выплатили причитающуюся сумму?

— По закону, если компания обанкротится, тебе выплачивают сумму, эквивалентную трехмесячной зарплате. Потом я полгода имела пособие по безработице — 1200 долларов в месяц. Потом платить перестают. Надо подождать шесть месяцев, прежде чем тебе опять выпишут пособие. То есть любой может выжить (в Техасе, к примеру, аренда маленькой двухкомнатной квартиры обходится в 400 долларов). Я поняла, что невозможно и работать, и тренироваться. Тяжело это. Но, видимо, мне придется подыскать второстепенную подработку, чтобы не сидеть на шее у Джейн.

После Олимпиады я думаю пойти в аспирантуру. Ничего, еще пару лет поучусь. Зато разница в зарплате рядового специалиста и специалиста со степенью неимоверная.

— В Россию возвращаться не собираешься?

— Полагаю, что начинать карьеру бизнес-вумен лучше в Америке. Но если фирма, в которой я буду служить, откроет филиал, скажем, в Москве, то я не против приехать и поработать здесь. Ну и если любовь у меня тут случится, то брошу все и вернусь.

— Ты стала настоящей американкой. Вот у тебя на зубах бреккеты — пластинки с камешками. Такие же я видела у многократной чемпионки мира по плаванию украинки Яны Клочковой, также тренирующейся в США. Это модно?

— Бреккеты исправляют прикус, зубы попадают друг на друга и не стираются. Я всегда мечтала иметь прямые зубы, потому что у меня прикус очень глубокий. Дантисты предупреждали: «К сорока годам у тебя своих нижних зубов не останется. Они внутрь уйдут». Бреккеты приклеены к зубам намертво, но не навсегда, а на три года. К Олимпиаде сниму их. За границей такие пластинки носят в первую очередь дети и подростки, но и в пятьдесят лет можно кривизну зубов выправить. Была бы медицинская страховка, поскольку это удовольствие не из дешевых. Бреккеты мне абсолютно не мешают. Разве что целоваться неудобно. Но я не знаю, не пробовала.

НАША СПРАВКА

Вера Ильина. Выступает на трамплинах 1 м и 3 м. Родилась 20 февраля 1974 года в Москве. Рост — 160 см, вес — 50 кг. Окончила Техасский университет (Остин, штат Техас). Первый тренер — Н.Клейменова. Тренеры: В.Рулев, Дж.Фигийреду. В сборной команде страны с 1988 года. Олимпийская чемпионка 2000 года в синхронных прыжках с трамплина

3 м. Многократная чемпионка Европы. Живет в Хьюстоне, штат Техас. Хобби: учеба, музыка.

МНЕНИЕ

ДЖЕЙН ФИГИЙРЕДУ, тренер

Вера очень сильная трамплинистка. Я верю в ее успех на Олимпиаде в Афинах. Она много тренируется. Разучила сложнейший прыжок в три с половиной оборота согнувшись. Надеюсь, он станет ее козырем на соревнованиях. И еще она замечательная подруга. Мы вместе готовим обеды, ходим по магазинам и часами болтаем за чашечкой кофе. Вере можно доверить любую тайну.