Владимир Татарчук: Когда узнал диагноз – руки опустились
Плеймейкер золотого ЦСКА-1991, олимпийский чемпион Сеула-88 идет на поправку. «ССФ» уже писал о страшном недуге 48‑летнего Татарчука – онкология. Три операции за три месяца, полгода восстановления… Хочется верить – самое трудное позади.
РАК
– Проблемы со здоровьем начались в прошлом году, – вспоминает Татарчук. – Ни с того ни с сего вдруг стали неметь ноги. И сидеть тяжело – болит. Сходил в поликлинику, проконсультировался, поставили диагноз – геморрой. Пропил курс таблеток – не прошло. Ни сидеть нормально не могу, ни ходить. Поехал в Боткинскую, там уже специалисты посмотрели – рак анального канала. И еще опухоль на лимфатическом узлу в паху – там тоже вырезали…
***
Когда узнал диагноз – руки опустились. Откуда, как?! Ничего не предвещало. Вроде бегал, тренировался, за ветеранов играл…
Спасибо супруге – привела в чувство, поддержала. Мы с Натальей 27 лет вместе – познакомились еще в львовском спортинтернате, она легкой атлетикой занималась. Жена для меня – опора и поддержка, мой ангел-хранитель. Она сейчас работает – занимается с детьми. Без нее я, как без рук и без ног.
***
Три операции – февраль, март, апрель. Первая операция, химия, лучевая терапия, еще операция…
Сейчас состояние более-менее. Хотелось бы, конечно, лучшего, но и жаловаться не стоит. Немного оклемался. Вес стал набирать, а то всего 54 килограмма было.
Лежать устал, а сидеть еще тяжело. Зато на улицу выхожу – минут 10–15 у дома прогуляюсь, пока силы есть.
Прогнозы? Не хочу ничего загадывать. Надо контрольные анализы сдать, чтобы врачи все посмотрели, проверили – затянулось ли, зажило. Планов особо не построишь, но и зацикливаться не стоит. Жив – и слава богу.
***
Я не привык жаловаться и просить. Зачем? У каждого свои проблемы. О том, что армейские болельщики выложили на сайте номер моего расчетного счета, узнал, когда уже стали переводы приходить. Спасибо огромное тем, кто откликнулся, – мне эти деньги очень помогли и с операциями, и с восстановлением. Хотя, конечно, перед людьми неудобно…
ЦСКА-1991
– Ребята – партнеры по чемпионскому ЦСКА – не забывают. Колотовкин рядом живет – заходит, Колесников, с кем-то созваниваемся…
ЦСКА-1991 – это прежде всего коллектив и потрясающая атмосфера. Практически после каждого матча у нас в Строгино семьями собирались – здесь и Малюков жил, и Колотовкин, и Галямин. Шашлык, общение… Только Корнеев особняком держался.
Мы были настоящей Командой и после гибели Еремина на его могиле поклялись другу друг и Мишкиным родителям выиграть чемпионат. Первый матч после этого был с «Шахтером». Просили федерацию перенести игру, получили отказ. Каких сил нам стоило в тот день выйти на поле, никто не знает. Все были в шоковом состоянии, проиграли – 3:4. Но потом собрались. И когда взяли золото, поехали к Мишке…
***
Золотой ЦСКА-1991 создал Юрий Андреевич Морозов. Костяк он собирал, он нас подготовил физически и тактически. Садырин после жесткого Морозова дал чуть больше свободы – и покатило. Но я считаю, что та команда вообще могла без тренера играть. Настолько понимали друг друга! Заранее знали, кто куда побежит, кому под какую ногу пас отдавать… Позициями менялись – Брошин уходил в середину, я налево, Колесников направо. Такую карусель устраивали! Если бы нам в том составе еще поиграть, считаю, могли большего добиться. Уж «Спартак» бы точно столько медалей не взял.
***
Ближе всех я общался с Валеркой Брошиным. Его смерть стала большим ударом. Сгорел за считанные месяцы. Кажется, язык прикусил – и с этого все началось. Полгода внимания не обращал, а когда к врачам обратился – оказалось, рак в четвертой, запущенной стадии…
ОЛИМПИАДА, ЧЕХИЯ, ТРЕНЕР
– Олимпийские воспоминания – это прежде всего финал и мое удаление. Первая желтая была ни за что. Бразилец на фланге принимал мячик, я до него даже не добежал. Не дотрагивался, никакого контакта не было, а он взял и упал. Судья эпизод со спины видел – решил по-своему.
Вторая карточка – бежал за Ромарио. Он выходил на одного защитника, надо было фолить – бразилец выбегал на скорости и простор был большой, мог и влево свободно уходить, и вправо. С его-то техникой. Мне пришлось его за руку схватить.
В раздевалке, конечно, бушевал. Вели 2:1, но времени оставалось прилично (около десяти минут. – Прим. ред.). Телевизора не было, ничего не знал, стоял – курил в душе. Когда наши прибежали, от сердца отлегло.
Потом на теплоходе хорошо погуляли – делали что хотели. Свобода – весь теплоход наш! Артисты с нами были, Винокур…
Олимпийская медаль дома, на Украине, деду отвозил показать и все никак забрать не могу.
***
После 1991 года карьера получилась скомканной. В Чехию поехал, хотя в принципе не планировал из ЦСКА уходить. Но в клубе нехорошие разговоры начались – мол, игроки для чемпионства ничего не сделали. Поведение тренерского штаба и руководство сильно изменилось. Решили, что будут нас распродавать. И ребята стали разъезжаться.
Мне Вова Масалитин позвонил. Дома отдыхаю: «Малый, тебя в Праге ждут!» – «Да не-е-е, вставать, бриться, такси вызывать…» – «Малый, это город Прага, а не ресторан «Прага»! Тобой «Славия» интересуется». (Смеется.)
Подумал – почему бы и нет? В итоге 2,5 года там отыграл.
После Чехии было предложение от «Спартака», но я из чувства клубного патриотизма отказался – вернулся в ЦСКА. Но скоро к нам из «Спартака» пришел Тарханов – мы с ним не сошлись характерами, и меня продали в Саудовскую Аравию.
Когда через семь месяцев вернулся, оказалось – никому не нужен. Полгода никто ничего не предлагал. Может, не знали, что я в Москве, или считали, что арабом стал? (Смеется.)
В итоге Ирхин пригласил в Тюмень. С Колотовкиным жили в одной комнате. Играть там, конечно… Зимой – морозы, а летом от мошки спасенья нет – в рот забивается, отплевываться не успеваешь. Кусачая – ужас!
Отыграл сезон в Тюмени – Садырин предложил вернуться в ЦСКА. Но тут уже я отказался. Когда полгода без работы сидел и никому не был нужен, что-то не звонили, а только заиграл – сразу вспомнили! Обидно было.
***
С тренерством да, не получилось. Наверное, сам к этой работе оказался не готов. Надо было ВШТ заканчивать, а я этот момент профукал, все на потом откладывал. Сейчас же без диплома никуда не берут. А чтобы выучиться – нужны деньги. А где их взять?
Лет пять или шесть назад месяц отработал в школе ЦСКА – помощником главного тренера в одном из возрастов. После сборов возвращаемся: «Ты больше не нужен». Без объяснений – что случилось, почему? Видимо, ко мне такое отношение… Клуб и сейчас ничем не помогает.
После того случая я решил, что тренировать – не мое. Какой-то надлом произошел. Подумал – да ну его! Сосредоточился на ветеранских матчах. За «Столицу» играл, за ЦСКА, иногда даже спартаковцы приглашали…
ГУБА
– Считаю, болезнь меня не изменила, характер все тот же. Бескомпромиссный, неуступчивый. Всегда стараюсь говорить правду в глаза. Разве что чуть спокойнее стал.
В молодости был свободолюбивым и себе на уме. Захотел что-то сделать – делал, нет – гори все синим пламенем! В ЦСКА из-за этого два раза на губе сидел.
Первый раз, когда вовремя из отпуска не явился. Должен был 7 января, а приехал 23‑го. Просто не было желания в Москву возвращаться. Когда из ЦСКА звонили, так и отвечал: «Не хочу!».
Приехал – сразу отправили на губу. Выписали по максимуму – пять суток. Зимой – то еще удовольствие. Подъем в шесть утра, работа – крышу почистить, снег убрать… Когда посуду мыли – это называлось «пойти на дискотеку».
А второй раз попал на сборах в Сочи – скажем так, слегка режим нарушил. Морозов меня увидел. Как рецидивисту дали четверо суток в одиночной камере. Ничего – отсидел.
Бурная молодость, есть что вспомнить…
***
Если воспринимать происходящее сейчас как испытание, то мне уже доводилось бывать между жизнью и смертью.
В 1984 году вместе с львовскими СКА «Карпаты» ехал в Москву на поезде: они на турнир во Вьетнам, я – в ЦСКА. Прихватило живот. Болит и болит – не проходит. Сутки ехали – легче не стало. В Москву заселились в гостиницу, врач «Карпат» меня на базу ЦСКА не отпустил: «Куда ты поедешь? С нами переночуй». Утром – та же картина, без улучшений. И по маленькому сходить не могу – хочу, а не получается. Пошел к врачу, он мне дал какие-то таблетки, я выпил – сразу вырвало. Меня на «скорой» в больницу. На каталку положили – я отрубился. Очнулся в реанимации. Оказалось – перитонит, аппендицит лопнул. Еще бы чуть-чуть – и летальный исход. Считай, одной ногой там побывал.
Другая история – ребята пошутили. У юношеской сборной было занятие в бассейне, а я плавать не умею. Плескался у бортика, подошли Мананников и Горилый: «Малый, ты чего?» – «Плавать не умею». – «Да ладно!». Взяли за руки и бросили на глубину. Я ко дну пошел. Когда синеть начал – до них наконец дошло, вытащили. У меня живот вздулся – нахлебался воды. Пришел в себя, кричу: «Вы что, придурки?! Говорил же вам – плавать не умею!» – «Мы думали – шутишь…».
***
До диагноза и сейчас – я один и тот же человек. Каких-то глобальных выводов не делаю. К религии отношение не изменилось. Ценить семью? Так я всегда ее ценил. Сына, дочь… Жену как любил, так и люблю. Даже больше! (Смеется.)
Меня уже не переделаешь – какой есть, таким и останусь. Просто, видимо, судьба…
***
Чего сейчас хочется? На рыбалку съездить. И в футбол поиграть. Я раньше и за ветеранов бегал, и во дворе с ребятами. Выйдешь, в удовольствие подвигаешься – потом пивка выпьешь, поболтаешь… Очень мне футбола не хватает.
Все, кто хочет помочь Владимиру Татарчуку, могут перечислять деньги на его карту Сбербанка 4276838353110192.
ЦСКА – обладатель Кубка СССР-1991. Верхний ряд (слева направо – игроки): Валерий Брошин, Валерий Масалитин, Дмитрий Быстров, главный тренер Павел Садырин, Олег Малюков, Виктор Янушевский, Олег Сергеев, Сергей Фокин. Нижний ряд: Игорь Корнеев, Сергей Дмитриев, Михаил Еремин, Дмитрий Кузнецов, Сергей Колотовкин, Михаил Колесников, Владимир Татарчук.