Жестокий к самому себе
Ушел Виктор Тихонов. В день, когда его ЦСКА встречается со СКА его внука. Когда ЦСКА впервые за четверть века – главный фаворит чемпионата страны. Виктор Васильевич будто отошел от заработавшего механизма в сторону – теперь без меня. Вы сможете.
У каждого Тихонов – свой. И в то же время – один и тот же. Человека, больше преданного отечественному хоккею, не было. И уже не будет. То, что испытал на стыке двух систем он, – уникально и неповторимо.
Его упрекали в авторитарности, бесчеловечности. Но беспредельно жесток он был прежде всего к себе. Ибо понимал: в спорте без ежедневной работы – над собой, над командой – ты обречен. Тебя тут же съедят прожорливые и завистливые конкуренты.
Собственно, так и произошло, когда осенью 1992 года из ЦСКА сбежали все, кто мог. А могли все – бирка «ученик Тихонова» гарантировала высочайшее качество. Тихонов в те голодные, бандитские времена тоже мог спокойно уехать за границу. Но у него и мысли такой никогда не возникало.
Он поступил иначе. Вытащил ЦСКА из омута за счет своего имени. Заключил договор с «Питтс-бург Пингвинз». У армейской команды появились новая эмблема и второе название – «Русские пингвины». А главное – пришли деньги и энхаэловские пиар-технологии. Можно сказать, Сталин русского хоккея спустя пару лет после падения империи первым в новой России стал на хоккее делать бизнес! То, ради чего создадут КХЛ 15 лет спустя.
Это было фантасмагорическое зрелище. Люди стали отдавать последние деньги, чтобы посмотреть на 18‑летних пацанов. «Детсад» Тихонова собирал аншлаг за аншлагом. ЦСКА был спасен. В отличие от одноклубников из многих других дисциплин – от волейбола до водного поло...
Не верьте тем, кто говорит, что Тихонов был жестоким человеком, деспотом. Лично я от него за четверть века знакомства не то что грубого – раздраженного слова не слышал. Вся его строгость была напускная. Чисто внешняя. Он поначалу оценивал человека. Наверное, потому что его слишком часто предавали. Но, если чувствовал родственную душу, открывал свою нараспашку.
А еще Тихонов был безотказным. В начале 2000‑х, по-моему, на 23 февраля редакция решила навестить в больнице под Балашихой воинов, раненных в Чечне. Мы обзвонили массу тренеров. Под благовидными предлогами уклонились все. Кроме Виктора Васильевича. И долго со сцены отвечал на многочисленные вопросы. Никому не отказал в автографе, добром слове. А затем еще прошел по палатам с тяжелоранеными.
Или вспомнить 2003 год. Мы 10 лет прозябали без золота. Я встретил Тихонова в гостинице Хельсинки во время финальной части ЧМ-2003, когда сборная в очередной раз несолоно хлебавши уже уехала домой.
– Виктор Васильевич, а почему бы вам не принять сборную? – в отчаянии от бесконечных неудач предложил я 72‑летнему тренеру.
– Знаете, – заговорщически подмигнул Тихонов, – вы не первый с этой просьбой. Болельщики тут буквально требуют, чтобы я вернулся в сборную.
И он вернулся! Хотя, наверное, понимал, что при той атмосфере в нашем хоккее, при массе отказников обречен на поражение. Он просто не мог поступить по-другому. Пусть ставил под удар свое имя. Но, если люди просят, отказать Тихонов не мог.
Чуда не случилось. Сборная снова потерпела фиаско. Тихонов после ЧМ-2004 завершил тренерскую карьеру. Но если бы он не попытался ухватиться пусть за призрачный, но шанс, укорял бы себя, уверен, до конца жизни.
Для него превыше всего были интересы дела. Ради отечественного хоккея он был готов на любые жертвы.
Прощайте, Виктор Васильевич. И спасибо вам за отеческое отношение, за те уроки хоккея, жизни, которые вы преподали мне.
