100 лет на двоих
На минувшей неделе человек, которого весь мир признает как величайшего футболиста всех времен и народов, отметил свое 60-летие. Этот юбилей Пеле не сопровождался событиями такого грандиозного масштаба, как предыдущий. "Полтинник", как известно, Король футбола отпраздновал на переполненном миланском "Сан-Сиро", сыграв 45 минут за сборную Бразилии против сборной звезд, составленной им самим. Теперь никакого матча-бенефиса организовано не было, что вызвало некоторое удивление — ведь Эдсон Арантес ду Насименто, по многочисленным сведениям, до сих пор пребывает в великолепной форме.
— Да, это так, — соглашается Пеле. — Когда я ушел из большого футбола, мой вес составлял 78 килограммов. А сейчас он колеблется между 80 и 81. У меня были планы провести новый юбилейный матч. Идея состояла в том, чтобы начать тренировки за два-три месяца до даты и сыграть около 25 минут. Мне это было по силам. Но играть имело смысл только в том случае, если бы я чувствовал себя полностью готовым физически. Но я до сих пор ощущаю последствия операции на колене, которую перенес два года назад.
"Я БИЛ ТЕХ, КТО ЗВАЛ МЕНЯ ПЕЛЕ"
— Много десятилетий ваши биографы пытаются узнать, что означает прозвище, под которым вы вошли в историю. И все тщетно. Вы не можете пролить свет на эту загадку?
— Я не знаю, что означает слово "Пеле". Помню только, что меня так стали называть, когда мне было семь лет. Я родился в местечке под названием Трес Корасоэс ("три сердца"). В семь лет я вместе с родителями перебрался в Бауру. Это маленький городок, но он больше, чем Трес Корасоэс, и люди там отличались большой фантазией. На нас смотрели как на "деревенщину" и дразнили. Меня же пацаны стали называть "Пеле". Возможно, это стало происходить после того, как я что-то делал не так, не знаю, но прозвище это с самого начала мне ужасно не нравилось. До того не нравилось, что я пускался драться, когда слышал его. Я говорил ребятам: "Мое имя — Эдсон. Эдсон, а не Пеле!" Куда там… Когда я стал ходить в школу, кличка уже намертво прилипла ко мне. Меня стали так называть девчонки. Их я тоже бил… Однажды меня за это отстранили (чуть не сказал — дисквалифицировали) от школы на пару дней. Моему отцу пришлось идти разбираться с директором. Они спросили меня, почему я дерусь. Я ответил: из-за того, что меня называют Пеле, а я не знаю, что это имя означает. Короче, я яростно сопротивлялся ему, но так и не смог ничего поделать.
— В Бразилии вы выступали на профессиональном уровне только за "Сантос". Как вы в нем оказались?
— В 14 лет "Сантос" прибыл в Бауру, и мой отец, сам в прошлом футболист, разговаривал с его президентом. В результате клуб купил четырех парней из местной юношеской команды, в том числе меня. В 15 лет я уже подписал контракт с "Сантосом". В 16 играл за сборную, в 17 стал чемпионом мира… Недавно я просматривал фильм о финале чемпионата мира в Швеции, видел себя плачущего после игры, и кажется, что это было вчера.
"НА МУНДИАЛЕ МЕНЯ ПОРАЗИЛИ ГОЛЫЕ ЖЕНЩИНЫ"
— Что вам больше всего запомнилось с вашего первого мундиаля?
— Хорошо помню встречу с королевой Швеции. Это было потрясающе — пожать руку самой королеве. Были, конечно, и другие воспоминания… Народ в Швеции в то время не привык видеть черных парней. Поэтому каждый раз, когда мы выбирались за пределы тренировочного лагеря, вокруг нас собиралась толпа зевак. Мне было всего 17, и я никогда прежде не видел столько красивых женщин вокруг. Я не верил своим глазам. У меня они, глаза, просто разбегались в разные стороны! Я думал про себя: "Как вообще можно готовиться к играм чемпионата мира в такой обстановке?" Возле нашего тренировочного поля находилось озеро, рядом с которым возлежали на солнце девушки с обнаженными бюстами. Поверьте, для меня было нелегким испытанием видеть такое! Мы накручивали круги вокруг этой идиллической картины и глазели на нее.
— Сильно ли изменился футбол с того времени, когда играли вы?
— Что касается непосредственно игры, то она, в принципе, осталась той же, что и раньше. Если у вас есть хорошие игроки, вы играете в классный футбол. Большие изменения произошли в том, что происходит за пределами поля. Игра сильно коммерциализировалась, и это оказывает на футболистов сильное давление. Возьмите хотя бы рекламу на майках. Вся команда носит на груди название фирмы, поэтому ее поражение становится как бы и поражением фирмы. Она ведь не хочет ассоциировать себя с командой, которая терпит фиаско. Все более важным фактором становится телевидение. В Соединенных Штатах, к примеру, если вы не обеспечены поддержкой телевидения, вам надо забыть о своем спорте. А ФИФА! Это наиболее мощная в мире организация, контролирующая спортивный бизнес. Для футбола в целом эта перемена благотворна. Большие компании и их деньги привносят жизнь в игру. Но одновременно это сильно усложняет жизнь самих футболистов. Они уже не играют сердцем — один год за один клуб, другой год — за другой… Раньше у тебя оставался один клуб в сердце. Сейчас понятия другие, все решают деньги. В Бразилии стали платить за то, чтобы игрок праздновал гол рядом с определенным рекламным щитом из числа тех, что в изобилии окружают поле. И что получается? Игрок забивает гол — и ищет глазами нужный щит, после чего стремглав бежит именно туда. Выглядит это нелепо и жалко.
О том, как много сейчас значат деньги, могу судить на примере собственного сына Эдсона, которого в мире футбола зовут Эдиньо. Он был резервным вратарем в "Сантосе". Основным же голкипером там считался Сержио, который привлекался также в сборную Бразилии. Когда сборная в очередной раз вызвала Сержио, мой сын был сильно разочарован. Дело в том, что в "Сантосе" был еще один резервный вратарь Нилтон, и в качестве замены выбывшему выбрали именно его, а не моего сына. Видя, как он негодует, я говорю ему: "Ну какая тебе, Эдсон, в конце концов разница — ты ведь и так запасной?" "Если бы я сыграл за "основу", я получил бы за это бонусы", — отвечает он. В молодые годы он уже думал не об игре, а о деньгах.
"Я БЫЛ НЕ ТОЛЬКО ФОРВАРДОМ, НО И ВРАТАРЕМ"
— Есть такая интересная особенность: многие великие бомбардиры любили при случае сами стать в ворота…
— Да, это относится и ко мне. В то время, когда я играл, замен делать еще не разрешалось. Поэтому в командах выбирался резервный вратарь из числа полевых игроков — на случай травмы голкипера. Так вот, и в "Сантосе", и в сборной Бразилии таким резервным вратарем считался я. Трижды в составе "Сантоса" мне приходилось вставать в "раму" в официальных матчах. Я помню, что и Йохан Круифф, когда тренировался в нью-йоркском "Космосе", любил побывать в роли вратаря. Нередко мы заключали с ним на тренировках пари. Били каждый по пять пенальти друг другу. Я обычно выигрывал.
— Вы решили в свое время закончить карьеру в США. А были ли у вас другие предложения относительно того, где провести последние годы?
— Были и много. Меня приглашали и в Италию, и в Испанию, и в Мексику. Приглашали много лет. Но я думал так: какой смысл срываться из "Сантоса", где я прекрасно себя чувствовал, за чуть большие деньги? У сегодняшних игроков уже другой менталитет: они, не задумываясь, идут туда, где им будут платить больше. Это можно оправдать. Футбольная карьера скоротечна, она длится лет 15. Мы футболисты — не доктора и не музыканты, которые могут зарабатывать своей профессией до 70-ти.
"ЗА 20 ЛЕТ В ФУТБОЛЕ Я НЕ ПЕРЕНЕС НИ ОДНОЙ ОПЕРАЦИИ"
— Много ли операций было сделано вам за годы выступлений?
— Ни одной, как это не покажется странным. У меня было всего три серьезные травмы. Я порвал связки, играя против Португалии на "Гудисон Парке" на чемпионате мира в Англии. Потом была еще одна травма, а потом я сломал нос. Но во всех этих случаях я избегал операций. Много раз я отказывался от инъекций, потому что анестезия оказывает опасное побочное действие. Если ее ввести, вы не будете чувствовать травмы, но кто знает, к каким разрушениям в организме это может привести! Мой отказ от заморозки иногда приводил к конфликтам, потому что мое непременное участие записывалось в контракты, когда "Сантос" и сборная проводили коммерческие матчи. Но я никогда не выходил на поле, если не чувствовал себя достаточно готовым, чтобы бегать.
— Одно из главных футбольных событий последнего месяца — закрытие "Уэмбли". Связывают ли вас с этим стадионом какие-либо воспоминания?
— Никаких! Я провел больше тысячи матчей, но ни разу не играл на "Уэмбли". Никто этому, кстати, не верит. Однажды я рассказал об этом Бобби Чарльтону — он тоже не поверил. Но это правда. Я играл в разных городах Англии, но на "Уэмбли" — ни разу. Был случай, когда сборная Бразилии проводила там матч с Англией в 1963 году. Но в тот момент я был либо травмирован, либо занят в "Сантосе" — не помню — и поехать не смог. И это то, о чем я действительно сожалею. Для нас, бразильцев, "Уэмбли" — тоже нечто особое. Между прочим, когда в 1990 году обсуждался вопрос, где проводить матч, приуроченный к моему
50-летию, поначалу выбор был сделан в пользу "Уэмбли". Я уж думал было: ну вот, восполню, наконец, досадный пробел в своей спортивной биографии. Не тут-то было. Выяснилось, что график стадиона был перегружен другими матчами и мероприятиями, и от "Уэмбли" пришлось отказаться. Торжества перенесли в Милан на "Сан-Сиро".
"ПРЕЗИДЕНТ БРАЗИЛИИ ЗВАЛ МЕНЯ СЫГРАТЬ НА МУНДИАЛЕ-86"
— Расскажите, как получилось, что вы не поехали на свой пятый чемпионат мира в 1974 году?
— Я в то время заканчивал свою карьеру в "Сантосе" и находился в отличной форме: выиграл с клубом первенство Сан-Паулу и стал лучшим бомбардиром. Но проблема находилась в политической плоскости: в Бразилии свирепствовала военная хунта. Она принуждала людей делать то, что им не хотелось. Я не мог принять этого. Я знал, что если мы хорошо выступим на чемпионате мира, всеобщее внимание будет сфокусировано на этом, и люди забудут о негативных вещах, происходящих в стране. Мой отказ — это была форма протеста.
— Но если бы не отказ, вы могли бы стать единственным на тот момент полевым игроком в мире, имеющим в своем активе пять мундиалей.
— Мне пришлось пожертвовать этим рекордом. Позже, в 1986 году, случай едва не предоставил мне возможность все-таки наверстать упущенное. Президент Бразилии вызвал меня к себе и спросил: не смогу ли я сыграть в Мексике? Я ответил: если меня предупредят за несколько месяцев, и если тренер согласится, я готов сыграть. Но потом эта идея была погребена под ворохом повседневной суеты. Ко мне так по этому поводу больше и не обратились.
"НАДО ЗАПРЕТИТЬ "СТЕНКУ" ПРИ ПРОБИТИИ ШТРАФНЫХ"
— Как вы считаете, нужно ли поменять что-нибудь в футбольных правилах?
— Правила — это не догма, с развитием футбола они должны меняться на благо игры. Как-то ФИФА обратилась ко мне за советом на эту тему. Я подкинул несколько идей. Что-то было взято на вооружение, что-то отвергнуто — по крайней мере, пока. К примеру, один из самых нелицеприятных аспектов футбола — вечные дискуссии по поводу "стенки" при выполнении штрафных: судья пытается установить ее в 9 метрах, игроки — сократить расстояние до бьющего. Я думаю, было бы лучше запретить ее вообще. Ведь что получается: вы прорываетесь к воротам, перед вами — два соперника. Одного вы обыгрываете, а другой сбивает вас с ног. И вот игра останавливается, и вы вместо одного игрока получаете перед собой целую команду!
Еще один аспект игры, с которым я не согласен, касается вбрасываний. Команда, которая выполняет вбрасывание, имеет на поле на одного игрока меньше — получается так.
Не мешало бы ФИФА подумать о двух дополнительных помощниках главного арбитра, которые располагались бы за воротами. Ведь именно при определении взятия ворот и назначении пенальти возникает большинство разногласий.
"БРАЗИЛИЮ НЕЛЬЗЯ ПОДПУСКАТЬ К ПРОВЕДЕНИЮ ЧЕМПИОНАТА МИРА"
— При определении страны-организатора чемпионата мира 2006 года вы выступали резко против кандидатуры вашей родной страны…
— Я уверен, что Бразилии было бы не под силу принять этот турнир. Года три-четыре назад наша экономика была в порядке, но с тех пор ситуация изменилась не в лучшую сторону. Чиновникам следовало бы быть более честными с людьми.
— Какова судьба так называемого "Закона Пеле", который вы разработали, будучи министром спорта Бразилии?
— Этот закон был ратифицирован парламентом и только-только вступил в силу. Он нацелен на то, чтобы дать клубам возможность стать более корпоративными, как это уже произошло с ведущими европейскими клубами. Различные международные бизнес-группы давно ведут переговоры о покупке таких клубов, как "Васку да Гама" и "Фламенго". С одной стороны, это хорошо. Возможно, это поможет нам сохранить наших молодых игроков и предоставит им возможность играть на родине как можно дольше. Но сейчас Бразилия подобна супермаркету для европейских клубов.
"БОЛЬШЕ ВСЕГО НА ЕВРО-2000 МНЕ ПОНРАВИЛСЯ ТОТТИ"
— Вы побывали в качестве почетного гостя на Евро-2000. Каковы ваши впечатления об этом турнире ?
— Он ознаменовал собой возрождение зрелищного и наступательного футбола. Такие звезды, как Зидан, Рауль, Фигу, Тотти, вернули цену той роли игроков-созидателей, которая в последние годы стала казаться девальвированной. Европейский футбол — а через него и мировой — должен заново открыть вкус наступательного стиля.
Пара Франция — Италия была наиболее справедливой для финала. Обе эти команды полностью заслужили право стать участниками заключительного спектакля. Не умаляя достоинств французов, которые спаслись в самый последний момент, а потом вырвали победу, я хотел бы отметить, что итальянцы использовали свой козырь — солидную командную игру и солидарность футболистов. "Адзурри" захватили психологический контроль над игрой, заставив нервничать французов. В первом тайме они выключили из игры Зидана. А когда этот игрок блокирован, Франция становится уязвимой.
Чемпионат подтвердил также высочайший уровень итальянского национального чемпионата, который отличают утонченное тактическое искусство, атлетическая сила, технические качества исполнителей и фантастическая конкурентная борьба. В серии А ни один исход матча нельзя предсказать заранее, и это воспитывает в игроках высокий соревновательный дух.
Возьмите сборную Франции. Почти все ее лидеры прошли школу кальчо — Зидан, Дезайи, Блан, Тюрам, Дешам, Джоркаефф, Анри, Дюгарри, и я наверняка еще кого-то забыл перечислить. Именно этот фактор и объясняет, почему "Трехцветные" на базе высокой техники своей футбольной школы показывают в последние годы стабильные результаты и тот дух победителей, который был у них в эпоху Платини, но потом на время был утерян.
— Кто из игроков стал для вас наибольшим откровением?
— Франческо Тотти. Вещь, которая меня больше всего в нем поразила, — это то, как он сочетает технику, непременный атрибут латинской школы, с хладнокровием, ясностью мысли и уверенностью в себе. Решающий пенальти, выполненный им в послематчевой серии с Голландией после труднейших 120 минут — это образец хладнокровия. Тотти гениально просто одурачил Ван дер Сара. Он должен стать одной из ярчайших звезд будущего мундиаля.
