Егор Титов: В последнее время увлекся футболом
Два выездных тяжелейших матча — три гола. Высокие оценки и звание лучшего игрока месяца, которое скоро может перетечь в звание лучшего игрока года. Титов все это воспринимает крайне спокойно, как должное. Времена, когда он неделями гордился своими достижениями, безвозвратно ушли в прошлое. Сейчас это возмужавший и серьезный человек.
ЛЮБЛЮ РАЗМАХ!
Наш разговор происходил во время перелета из Санкт-Петербурга в Москву, после победного для "Спартака" матча с "Зенитом", и поэтому он невольно начался с питерских воспоминаний.
— После игры с "Зенитом" я провел аналогии с 1996 годом, — рассказывает Егор, — когда мы также в "предзолотом" матче обыграли питерцев со счетом 2:1. Мне тогда было 20 лет, и я забил победный гол. Сейчас это удалось Безродному. Артем находится почти в таком же возрасте, как я четыре года назад. Символично все это.
— О символизме начинают говорить, когда собираются передавать эстафету.
— Мне еще рано не то, что вести об этом речь, но и думать. Моя задача — хорошо играть в футбол, а там, если руководство клуба сочтет нужным отдать меня куда-то в хорошие руки, то, что ж, возражать не буду. Конечно, было бы лучше, если бы я остался в России и играл бы здесь.
— Не боитесь прозевать момент отъезда?
— Не боюсь и считаю эти разговоры неправильными. У нас как бывает: в какой-то период человек решает, что всего здесь уже добился и начинает менять отношение к тренировкам, к себе лично, к своему окружению. И все это, разумеется, сразу же негативно сказывается на его игре. А болельщики, специалисты мгновенно реагируют: пересидел. Да ничего он не пересидел, это околофутбольные люди выдумали и раздули. 28-29 лет — это "не пересидел", это вполне нормальный возраст. При должном отношении человек может еще играть лет семь-восемь. У нас какой-то ущербный менталитет. На Западе 30 лет — чуть-ли не рассвет карьеры, а у нас в этом возрасте навешивают ярлык "ветеран".
— Неслабый камешек в огород Цымбаларя и Тихонова.
— О них и идет речь. У Ильи был отличный момент, он мог в шикарный клуб уехать — в "Лацио". Но он не хотел в одиночестве покидать Россию, ждал своего друга Юру Никифорова. По своим способностям Цымбаларь вполне мог играть в римском суперклубе. Но...
— Чувствуется, вы с грустью смотрите на своих предшественников — капитанов "Спартака".
— Да нет. Что каждому дано судьбой, уже не изменишь. Не знаю, что со мной будет через полгода, через год, через десять лет. Было бы неплохо немножко туда заглянуть и обратно вернуться. Но это нереально, так что будем ждать, куда судьбинушка выведет. Конечно, не хотелось бы таких неприятных сюрпризов, какие были у ребят. Я полагаю, Андрей никогда не думал, что может оказаться в Израиле, тем более, будучи игроком Самары. Во как жизнь его забросила. Андрюше, наверное, в самом страшном сне, не в обиду "Крыльям" будет сказано, такое не могло присниться. Через пару месяцев, скорее всего, он вернется в Россию и будет готовиться к новому чемпионату, будучи представителем отечественной глубинки.
— А вы бы смогли после "Спартака", после Москвы жить и играть в глубинке?
— Нет. Я коренной москвич, я привязан к этому мегаполису. Я жить в маленьких городах не могу. Мы недавно были в Леверкузене: что это за город, там развернуться негде! А у нас такой размах! Я еду из дома на базу час -иногда час двадцать. В маленьких городишках я бы тратил на дорогу минут пять и чувствовал бы себя крайне неуютно.
— Что, и без наших пробок на дорогах не смогли бы?
— Когда в субботу или воскресенье еду на базу, а вокруг непривычно мало машин, думаю: елки-палки, куда же они все делись? Пустые дороги мне очень подозрительны. Но зато когда наступает понедельник и попадаешь в очередную пробку, понимаешь: вот это родное. Опять начинаешь нервничать... Москва — большой город.
НАШ БЕРМУДСКИЙ ТРЕУГОЛЬНИК КОНТРОЛИРУЕТ ВСЮ ЕВРОПУ
— Если вернуться к разговору о Тихонове. Вы по-прежнему дружны?
— Конечно, накануне матча с "Зенитом" Андрей звонил, передавал всем ребятам привет и пожелал нам удачи. Сказал, что обязательно будет нашу игру смотреть. Сегодня-завтра опять с ним "услышимся". Мы с Андреем с первого дня известных событий держали друг друга в курсе. А сейчас, когда он далеко, тем более постоянно мне звонит. И с женой его Надей я тоже недавно разговаривал. Уверен, что наша дружба выдержит и время, и расстояние. Вот уже более двух лет прошло, как Дима Аленичев уехал, а мы до сих пор друг за друга переживаем. У нас, кстати, сейчас интересный такой бермудский треугольник получился: Дима в Португалии, Андрей в Израиле, я в России. Можно сказать, всю Европу держим под контролем.
— А если вы уедете, кому из спартаковцев будете звонить, кто будет контролировать Европу из России?
— Да я всем тем ребятам буду звонить, с кем мы давно играем вместе. С Писаревым и Ананко мы носили красно-белые футболки еще лет пять-шесть назад. Но с нашей молниеносной текучкой кадров, и те, с кем выступаешь вместе около двух лет, уже могут быть зачислены в стан давних партнеров. Дима Парфенов, Витя Булатов — с каждым месяцем мы все ближе и ближе друг другу. С Сашей Филимоновым с 1996 года тоже вместе через многое прошли. А вот с последним поколением спартаковцев: Штолцерсом, Чуйссе, Маркао мы совершенно разные: по складу ума, характеру, восприятию и пока не можем общаться по-настоящему. В наших отношениях все нормально, но я не чувствую в этих людях родственные души. Если кто-то из них уйдет из "Спартака", то будем встречаться только на поле.
Нередко замечаю, что у меня рука сама тянется набрать номер Аленичева. Набрал, поговорили, поделились новостями. С Димкой пообщаешься, и на душе легче становится, потому что он свой по духу.
— Со своими нынешними спартаковскими друзьями отдыхаете вместе?
— Да, в последнее время мы увлеклись футболом. Имеется в виду футбол на большом экране в каких-нибудь специальных клубах в окружении народа.
— Что, дают спокойно посмотреть, не одолевают просьбами дать автограф?
— Бывает, но крайне редко. Просто там собирается футбольный известный люд, которому нет смысла брать у кого-то автографы. Вот посудите сами. В последний раз я смотрел футбол в компании президента "Крыльев" Германа Ткаченко, Игоря Шалимова, Коли Писарева, Димы Парфенова. Сидишь, смотришь, общаешься. Здорово.
— Эмоции как-то выражаете во время просмотра?
— Естественно, особенно когда сделаешь небольшую ставочку. Допустим, играют "Эспаньол" — "Алавес". Мне как рядовому болельщику до них никакого дела нет, а когда есть материальный стимул, когда начинаешь за кого-то болеть, тогда уже интересно, идет выплеск эмоций. Мне это нравится.
— За кого болели в упомянутый вами день?
— В тот раз я взял пятерной комплект: пять команд в одном. Я выбрал "Рому", "Ливерпуль", "Лацио" и "Арсенал". Они все выиграли. Оставалось "Интеру" одержать победу, а миланцы дома не смогли переиграть "Витесс" и довольствовались нулевой ничьей. Для меня это был шок! Я сильно переживал, по-своему, конечно. Очень хотелось сорвать банк.
— Большая ставка-то была?
— Чисто символическая. Я не игрок по большим ставкам. Для этого, во-первых, надо очень много зарабатывать, а во-вторых, деньги жалко. Думаешь: лучше я пойду потрачу их на что-нибудь полезное, на семью, например.
НЯНЬКА, КОТОРУЮ БЬЮТ ПО ЛИЦУ
— Раз затронули тему семьи... Ваша жена говорит, что девочка вам больше радуется, чем ей. Значит Анечка — папенькина дочка?
— Раньше дочка меня забывала. Я исчезал на три дня, на пять. Когда же приходил, она на меня уже настороженно смотрела. А потом постепенно на подсознательном уровне вспоминала. Смотрит, лицо знакомое: "А! Наверное, это папа!" и начинает улыбаться. Сейчас же ей девятый месяц, и Анютка реагирует уже гораздо быстрей. Ну а то, что дочка ко мне так сильно тянется, то это оттого, что, может быть, ей просто мама надоедает, все-таки целыми днями с ней сидит. Хотя бывает, протянет ко мне ручки, возьму ее, а она тут же обратно к маме просится.
— Дети очень быстро снимают напряжение. Бывает, после неудачных игр приходите домой...
— ...А ребенок уже спит, и ты не успеваешь с ним пообщаться. Общение происходит в семь утра. Когда она просыпается, намекает: возьмите меня к себе. Если не перенесем ее к себе в кровать, то орать будет — ну, просто ужас. Мы с женой предпочитаем не связываться с этим маленьким горластым созданием. Когда же дочку перенесешь к себе, то она будет ползать, заниматься какими-то своими делами. Единственное, что мне нужно, так это сквозь сон ее поддерживать, чтобы она не упала с края. Но у нашей дочки есть один недостаток, у нее очень тяжелая рука. Как даст кулаком по лицу, так сразу весь сон пропадает. Лежишь — ни в одном глазу, а время только семь утра.
— В общем, из вас получилась неплохая нянька.
— В принципе, да. По вечерам обычно я дочку спать укладываю. Вероника за день с ней устает, и я ей хоть частично даю отдохнуть. Мне в радость позаниматься с дочуркой, она у меня, кстати, здорово засыпает.
— Супруга довольна тем, какой из вас получился отец?
— Это лучше у нее спросить. Но папа, это не мама. Я не могу ребенку дать грудь. Какие-то сугубо отцовские действия выполняю нормально.
— Вы ожидали этого от себя?
— Ребенок-то мой, я это прекрасно понимаю, и я для него должен выполнять хотя бы какой-то минимум. Что для этого ребенка делать, мне все равно, я могу все что угодно.
— На кого дочка похожа?
— Все говорят, что вылитый я. Но мне совершенно без разницы, на кого она похожа, на меня или на Веронику.
ЛУЧШИМ ДОЛЖЕН БЫТЬ ТОЛЬКО СПАРТАКОВЕЦ
— Мы начали нашу беседу воспоминаниями о 1996 годе. По своим личностным ощущениям, сильно вы изменились с тех пор?
— Мудрее стал. Теперь, наверное, не будет тех ошибок, которые совершал в эти годы, ни на поле, ни в жизни. Раньше я жил одним днем и о будущем не задумывался: сегодня — здорово, а что будет на следующий день, посмотрим завтра. А сейчас понимаю, что нужно мыслить более глобально и думать не только о себе, но и об окружающих людях. Кстати, в своем окружении я стал тоже разборчивей. Очень многие хотят быть моими друзьями, но я-то знаю, кто мне друг. Хороших друзей мало, настоящих и вовсе один-два. И вот в этом-то я стал прекрасно разбираться. То, что окружало меня четыре года назад — бутафория. Сейчас рядом со мной люди, на которых я действительно могу положиться, которым я дорог как человек, а не как футболист "Спартака".
— За последние несколько месяцев вы стали гораздо серьезней?
— Со стороны видней. В душе-то я наверняка изменился. В последнее время в моей жизни произошло немало значимых событий: свадьба, рождение дочери. И когда-то в принципе я должен был стать серьезным человеком. Хотя в этом я еще не до конца уверен. Никто из близких мне людей, которые знают меня до мозга костей, знают лучше, чем я сам, не говорил: да, действительно, ты очень сильно изменился. Когдя я это услышу, тогда наверняка соглашусь с этим. А пока? Пока я чувствую себя неплохо.
— Когда почувствуете себя отлично?
— Надо оформить чемпионство на внутренней арене, выиграть два матча в новом этапе Лиги чемпионов и уйти на каникулы, находясь на первой строчке в группе. Если это произойдет, то нынешний сезон станет лучшим в моей карьере, и я буду отлично себя ощущать.
— С годами ваше отношение к личным титулам и регалиям изменилось?
— Раньше я радовался каждому голу. Я сидел и всю неделю собой восхищался: "Ах, какой я молодец, что гол забил". А с некоторых пор я стал понимать, что радоваться особо нечему, я обязан это делать. Просто обязан. Каждый игрок должен вложить в команду максимум энергии. В нынешнем сезоне я вкладываю его голами, передачи не идут. Другие ребята делают что-то иное. Один отбирает, другой выигрывает воздух, кто-то раздает передачи. Мы не дублируем друг друга, мы дополняем. Получается прекрасно слаженная машина. Для нас это, может, и незаметно, но в какой-то момент осознаешь: мы же действительно стали командой! Раньше что-то было не так, а сейчас каждый делает все возможное для роста имиджа коллектива. Мы сильны. И приятно, что нам отдают за это должное. Фогтс охарактеризовал нас, как комбинационную машину, Феллер назвал нашу игру футболом 21-го века. Оказывается, еще остались романтики. Я-то думал, что в Европе уже всюду господствует прагматизм. Ан, нет. И очень здорово, что романтизм в какой-то степени ассоциируется со "Спартаком".
— И все-таки. Если в нынешнем сезоне лучшим игроком признают кого-то другого, вас это заденет?
— Нисколько. Просто, если лучшим станет футболист не из нашей команды, то это будет несправедливо. "Спартак" в Лиге играет успешно, в России лучше всех, фактически завоевывает очередное золото, а потому выбор должен пасть на кого-то из наших представителей и ни на кого больше.
Олег РОМАНЦЕВ, главный тренер "Спартака" и сборной России:
— Титов никогда к тренировкам плохо не относился. Человек, который и так играл лучше всех, оставался после тренировки и индивидуально прыгал через барьеры. От моих глаз ничего не скроется. Даже запасные игроки, которым, казалось бы, есть что доказывать, после свистка сразу же уходят домой, а этот парень пашет. И то, что "Советский спорт" признал его лучшим, по-моему, заслуженно. Титов сейчас в очень хорошем состоянии. Что касается потенциала Егора, то надеюсь, что он его использует процентов на пять. А если серьезно, то я считаю, что он уже на пике своей творческой деятельности. Это устраивает и нас, и Европу. Но я хочу, чтобы Егор играл еще лучше, он, несомненно, может прибавить.
НАША СПРАВКА
Егор ТИТОВ Полузащитник "Спартака" (Москва). Родился 29 мая 1976 года.
В московском "Спартаке" с 1992 года; с 1995 года играет в основном составе. Чемпион России 1996, 1997, 1998 и 1999 годов. Обладатель Кубка России 1998 года. В чемпионатах России сыграл 155 матчей, забил 44 мяча. В чемпионате России 2000 г. сыграл 23 матча, забил 13 мячей. В сборной России сыграл 16 матчей, забил 3 мяча.
