НОВОБРАНЕЦ "БЕШИКТАША" ТАК И НЕ ОСОЗНАЛ ПЕРЕМЕН, КАПИТАН "СПАРТАКА" ОСЕНЬЮ ОЖИДАЕТ СВОЕГО ВОСКРЕШЕНИЯ

Андрей Тихонов и Дмитрий Хлестов — ярчайшие представители своего поколения. Оба долгие годы приносили «Спартаку» золотые медали, устанавливая всевозможные рекорды, и при этом успешно защищали честь страны в составе сборной России.
К 2000 году они добились на родине всего, чего только можно, и перед каждым из них встал вопрос: «Не пора ли сменить обстановку и попробовать себя в другом чемпионате, освежить эмоции?» Один дал себе положительный ответ, решив, что уезжать нужно обязательно. И из ряда заманчивых предложений выбрал «Бешикташ».
Другой заупрямился судьбе. Жизнь толкала его «за кордон», но Андрей настойчиво не хотел ничего менять. Играть в «Спартаке», приносить людям радость и чувствовать себя здесь «своим парнем» для него было куда ценнее пресыщенной зарубежной жизни.
Сегодня Тихонов и Хлестов уже находятся по разные стороны баррикад. Кто же из них выбрал верный путь, а кто допустил промашку? Время все расставит по своим местам. Ну а пока футбольный бог их активно испытывает на прочность, посылая все новые и новые испытания.
ДМИТРИЙ ХЛЕСТОВ:
МЕЖДУ ДВУХ ЖИЗНЕЙ

Защитник сборной России после одиннадцати лет спартаковской жизни перебрался в Турцию и о своем решении ни капли не жалеет. Дмитрий достаточно быстро приспособился к новой стране и уже успел стать в «Бешикташе» своим.

НИКОГО НЕ ТРОГАЮ
Когда я ехал на встречу с Димой, знал, что на подавляющее большинство вопросов он ответит: «Нормально». И дело не в том, что разговору предстояло состояться в восемь часов утра, а в это время люди обычно немногословны, а в том, что Хлестов — такой человек. Ему всегда все нормально. Он так себя приучил к жизни. Он умеет контролировать свои эмоции и настойчиво держит их внутри. Однако я знал, что эта сдержанность будет компенсирована искренностью и оригинальностью ответов. Хлестов вообще человек необычный, его нельзя подогнать под стандарты.
— Вижу, что у вас все хорошо. Но по темпераменту Турция вроде бы не ваша страна. Там люди очень импульсивные. Неужели никаких сложностей на первых порах не возникало?
— Не знаю, как там весь народ, но в команде ребята нормальные, встретили меня по-доброму. Да и вообще с переходом в «Бешикташ» и с переездом в другую страну я не ощутил никаких перемен в своей жизни. Когда летел в Стамбул, думал, что у меня могут возникнуть какие-то бытовые сложности. Но все прошло настолько гармонично, что я даже не заметил смены обстановки. Я там живу так же, как и здесь: тихо, никого не трогаю. Я перевез в Турцию жену с дочкой. Поэтому большинство времени, как и прежде, провожу в кругу семьи. Да и вообще уклад жизни у меня мало изменился. Даже питаюсь обычно так же, как в Москве. В магазине покупаем продукты, дома готовим.
— Живете в частном доме или квартире?
— В квартире. Жена ее выбирала, мне-то все равно. Лишь бы им с Улей все было по душе.
— Однако не исключено, что вам все-таки придется остаться в Турции одному?
— Сейчас решаем вопрос с Улиной учебой. Там есть неплохие заведения, отвезу их — если им понравится, то останутся в Турции, нет — вернутся в Москву. Решающее слово за дочкой. А вообще в новой стране и жена, и дочка чувствуют себя великолепно.
— Досуг как проводите?
— Когда приехал, поначалу делать было нечего, я ходил в большие магазины, там у них Интернет есть. Зелезешь в сайты российских газет и черпаешь информацию. Сам себе удивлялся: все читал да читал. Но что-то приелось. Вот уже месяц как ничего не читаю. В наше время газеты только портят настроение.
Сейчас свободное время провожу в основном в бассейне. Я-то сам не плаваю, смотрю, как жена с дочкой «нарезают». В Турции ведь климат не тот, что в Москве. Там очень жарко, жарче, чем в Сочи, и без воды никак не обойтись.
— Открываете в себе новые ощущения, не виданные ранее эмоции?
— Не знаю, вряд ли.
— В общем, вам перемена в жизни далась легко. За все время вашего пребывания в Турции не было ни одной бессонной ночи, сомнений в правильности выбора?
— Поначалу страшновато как-то было. Но как только прошел первый день на новом месте, так сразу же тревога исчезла. Понял, что будет все нормально. И вообще у меня и предпосылок к тому, чтобы усомниться в правильности выбора турецкого варианта, не было. Впрочем, я, наверное, везде бы освоился.
— С «прежней жизнью» контакт поддерживаете?
— Конечно, не может же все оборваться в один миг. И я на родину звоню, и мне звонят. Нахожусь в курсе основных событий, в том числе и спартаковских.

РЕБЯТА, Я НИКУДА
НЕ УЕЗЖАЛ
— Когда «Бешикташу» «Локомотив» попался, обрадовались, что получили возможность лишний раз приехать в Россию?
— Я очень спокойно к этому отнесся, почти равнодушно.
— Значит, пока чувства ностальгии нет?
— Я еще до конца не осознал, что теперь живу в Турции. Когда недавно в составе сборной в «Лужниках» играл против Израиля, то сказал ребятам, что у меня такое чувство, будто я никуда не уезжал. В общем, никакой ностальгии пока нет. Вот пройдет годочек, тогда наверняка что-то такое и появится.
— Кстати, в тех же «Лужниках» перед игрой с «Локо» вам удалось-таки вживую пообщаться с вашим давним другом Вадимом Евсеевым.
— Я был на замене, поэтому мог немножко отвлечься от матча.
— Да и Вадим тоже был в запасе.
— Это уже проблемы «Локомотива», меня они абсолютно не интересуют. А с Вадиком неплохо поговорили. Мы с ним сохранили те отношения, которые у нас в «Спартаке» сложились. Регулярно созваниваемся.
— В той поездке в Москву партнеры по «Бешикташу» обращались к вам с расспросами?
— Было дело. Когда летели на ответный матч с «Локомотивом», я ребятам сказал: «Вы не переживайте, турецких болельщиков будет больше, чем локомотивских». И впрямь на стадионе турки так кричали, что заглушали россиян. Моих партнеров это сильно поразило.
— «Бешикташ» прошел в групповой турнир Лиги чемпионов. Хотели ли, чтобы жребий свел вас в одной группе со «Спартаком»?
— Такой сложный вопрос, я даже не знаю, что ответить.

УЧУ Я,
УЧАТ МЕНЯ
— В Турции успели прочувствовать свою популярность?
— Там так просто на улицу не выйдешь — сразу же станешь объектом пристального внимания. Поэтому мне и по городу гулять не хочется. Дышу воздухом на «своей территории». Там есть все: парки, магазины, бассейн. (Чета Хлестовых живет в доме, расположенном в специально отведенном секторе: в этом «городке» преимущественно обитают обеспеченные турки и иностранцы.) Никуда не надо выходить. Кстати, мой одноклубник словак Мира Кархан тоже там живет.
В «Бешикташе» я с Мирой, пожалуй, больше других общаюсь. Русскому его учу. Когда медленно ему говоришь, он все понимает, а вот самому ему сказать что-либо трудно. Он слов пять кинет, но мне и этого достаточно, чтобы понять суть.
— А остальных партнеров насколько хорошо понимаете? И вообще в плане общения чувствуете ли вы себя полноценным членом турецкой команды?
— Никаких проблем не испытываю. Помимо Миры много общаюсь с Паскалем Нума, да, в принципе, и со всеми остальными. «Бешикташ» ведь команда дружная. Нет такого, чтобы по два, три человека собирались. Всегда все вместе. Когда в команду приезжаем, все друг друга приветствуют, такой вот хороший единый коллектив сложился. Есть и шутники свои, и «базарщики», которые особо активно общий разговор поддерживают. Если я где-то чего-то не понимаю, то стараюсь на это внимания не обращать. Но в общих чертах я разговор чувствую. Здесь самое главное — не бояться общаться, а для этого поначалу нужно выучить фраз десять приветственных, и нормально, уже не пропадешь. Тут все просто: он тебе «Гюан Гун», и ты ему «Гюан Гун» (Доброе утро). То есть любое приветствие точь-в-точь носит ответный характер. «Гуле, гуле» — «Гуле, гуле» (До свидания). Впрочем, «До свидания» они не говорят. Когда уходишь, говоришь: «Якшанла», и тебе в ответ «Якшанла» (Добрый вечер). Иногда в беседе, когда мне не хватает знаний турецкого языка, я непроизвольно пускаю в ход английские слова, подключаю жесты.
— В принципе, вы уже «можете закосить» под турка?
— Могу не могу, но приветственные слова знать обязан. Сейчас, на первых порах, меня сопровождает переводчик. В чисто футбольных делах я и сам разберусь, а вот в бытовом плане мне пока без него не обойтись. Пытаюсь как можно быстрей познать новый для себя язык. Кассеты всевозможные есть, но как-то все нет времени, чтобы активно заняться изучением.
— А куда это время девается?
— Жизнь какая-то «перелетная». Сборы, игры, туда — сюда. Еще не было такого, чтобы я хотя бы пару недель в Турции безвылазно пробыл. Тогда бы образ жизни чуть-чуть устоялся, привычки какие-то появились. А так...
— Вы говорите, что было много перелетов. Что-то в них есть необычное?
— Постоянно с командой летают журналисты, болельщики. Когда на матч с «Локомотивом» летели в Москву, так они там в задних рядах как начали хлопать, я аж удивился. Может, у них традиция такая: почти всю дорогу сидят и хлопают.

Я НЕ ПЕРВОБЫТНЫЙ ЧЕЛОВЕК
— Перейдем непосредственно к футболу. Чем в этом плане «Бешикташ» для вас примечателен?
— Что мне там особенно нравится, так это конкуренция. Я ведь, по сути, и не знал, что это такое. Сколько лет бессменно играл в основе. Нужно же было когда-то эту самую конкуренцию почувствовать. С ней и работается как-то иначе. Вот сейчас, если посмотреть на состав «Бешикташа», то в нем мест нет. Даже если я буду в порядке, то все равно некуда приткнуться. Скала видит меня фланговым защитником. А слева великолепный футболист играет, справа — ничуть не хуже. Придется ждать своего счастья. Не дай Бог получит кто-то травму или дисквалификацию, и мне представится шанс, главное, его не упустить.
— Что-то не верится, что вы будете сидеть в запасе.
— Ну почему не верится? Любой тренер выигрышный состав менять не станет. Так что будем работать.
— Но изначально Скала рассчитывал на вас как на основного защитника.
— Да, но эти травмы... Приехал туда в порядке, физически себя здорово чувствовал, а потом «порвался».
— Виной тому непривычный тренировочный процесс?
— Тренировочки там действительно не подарок. Не скажу, что они тяжелей, просто построены совсем иначе. У нас были короткие и интенсивные. А там длинные, с большим количеством пауз. Чуть позанимаемся, потом упражнения на растяжку. И так по многу раз. Может, из-за этих пауз мои мышцы и не выдержали.
— А Скала вас чем-то может удивить, дать вам в футбольном плане что-то новое, или на поле для вас тайн не осталось?
— Не знаю. Для игрока главное понять, что от него хочет тренер. Я, в принципе, и раньше понимал, но не до конца. Плюс травма сказалась. Потерялся немножко, теперь набираю. А со Скалой был у нас разговор. И я потом осознал его видение футбола. Он хочет, чтобы я играл ближе к своему оппоненту, постоянно его прессинговал. Выражаясь языком Скалы, «мой игрок должен находиться у меня перед глазами». В общем, получается практически «персоналка». Однако при этом итальянец не любит, когда защитник бездумно выбивает мяч, поэтому требует от меня еще и паса. Такой итальянский подход приводит к рационализму: пустой беготни и «шашек наголо» в «Бешикташе» нет.
— В России какая бы участь ждала вашу нынешнюю команду?
— Ну, если так легко «Локомотив» дернули, то, значит, боролись бы со «Спартаком» за «золото».
— У «Спартака» и «Бешикташа» есть что-то общее?
— Море болельщиков. «Бешикташ» популярен в Турции так же, как в России «Спартак».
— Вы больше трети своей жизни носили красно-белую футболку. У вашего нового клуба форма бело-черная. Не бывает такого, что когда играете с командами, облаченными в спартаковские цвета, испытываете неудобство: кому отдать пас?
— Я ж не первобытный человек, да и тот небось ко всему привыкнуть мог.
— И напоследок не могу не спросить. Вы никогда не общались с прессой, не работали над созданием своего имиджа. Не пожалели ли об этом, когда уезжали? Ведь ваш отъезд прошел достаточно тихо, не было как таковых болельщицких проводов.
— А чего жалеть-то? Люди уезжают, приезжают. Это естественно, и нет смысла заострять на этом особое внимание. К тому же я не навсегда уехал. Ведь в Турции жить не собираюсь. Контракт у меня подписан по схеме «два плюс один». Истечет этот срок и...
АНДРЕЙ ТИХОНОВ:
ПАДАТЬ ОХ КАК БОЛЬНО
В последнее время стало модным критиковать Андрея Тихонова. В большинстве случаев эта критика справедлива — спартаковский капитан очень далек от своей лучшей игры. Андрей сам это прекрасно сознает. Что же он чувствует, как воспринимает происходящие с ним метаморфозы? И когда вернется на свой прежний уровень?
Алексей ЗИНИН

САМ СЕБЕ
ВРЕДИТЕЛЬ
Чуть больше года назад мы также сидели с Андреем в Тарасовке и говорили о жизни. Только разговор тот в отличие от этого был пропитан духом веселости, да и повод был несколько иной: по оценкам нашей газеты, Тихонов с большим отрывом от преследователей стал лучшим игроком месяца и останавливаться на достигнутом не собирался. Сегодня капитан «Спартака» вспоминает те времена с чувством ностальгии. Нынешний сезон складывается для него крайне неудачно. На поле мало что получается, а голы, которые в 1999-м он забивал с необычайной легкостью, вообще пропали. Кстати, этот факт очень болезненно воспринимается не только самим футболистом, но и многими болельщиками. Когда недавно я во время отпуска оказался в российской глубинке, ко мне, зная мою профессию, с «деликатным» вопросом пришли местные старцы. А вопрос они задали совершенно шокирующий: «Что происходит с Тихоновым?» «Наверняка и сам Андрей не сможет вам ответить», — сказал я тогда. А сам призадумался: сможет или нет?
— Народ привык к тому, что Тихонов много забивает и постоянно играет хорошо, — сказал Андрей. — Но я думаю, что человек не может постоянно играть хорошо, хотя бы потому, что он — человек. Бывают спады, возникает какая-то психологическая неуравновешенность. Вообще с людьми случается так, что порой один какой-то серьезный случай переворачивает всю их жизнь. У меня конкретного такого случая не было, но что-то внутри перевернулось. Появилась какая-то неуверенность. По своим собственным ощущениям год вроде бы начал неплохо, а потом столкнулся с тем, что перестал забивать. А когда должен, но не забиваешь, идет какой-то эмоциональный нахлест. Начинаешь себя накручивать. Я такой человек, постоянно думаю: что же такое? Почему не получается так, как раньше? Нагнетаю себя. Это только вредит, но отключиться от этого, не думать я не могу… Психология такая…
— Особенно тяжело в вашем положении то, что за предыдущие годы вы очень высоко поднялись, а когда при этом человек еще и по-настоящему честолюбив...
— То падать слишком больно. Потому и все эти мысли.
— Человек, когда оказывается в сложной ситуации, особенно быстро становится мудрым.
— Безусловно, доля истины в этом есть. Да и потом, мне уже двадцать девять лет — скоро тридцать. Пожил, кое-что повидал, да и в футболе я далеко не первый год. Так что силы духа не теряю.
— Кстати, о футбольных годах. 2000-й — однозначно самый трудный в вашей карьере?
— Может быть. Здесь стоит учитывать еще и то, что сейчас вообще нет проходных игр, со всеми командами катастрофически тяжело. Я играю не диспетчера, не форварда, всего лишь левого хава, а против меня в каждом матче действуют строго персонально. Отсюда и мало игровых действий с моей стороны. Куда бы я ни побежал — в центр, на противоположный фланг, за мной следуют по пятам. Карпин, когда рассказывал про матч «Сельты» с «Зенитом», отметил, что против него играл питерец настолько плотно, что у Валеры сложилось впечатление: пойди он в туалет, и тот парень направился бы следом. У меня тоже такое впечатление иногда возникает.
— В прошлом году многие ваши оппоненты вас побаивались. Сейчас уже нет? Чувствуете перемену в отношении к себе со стороны соперников?
— Раньше хоть и побаивались, но персонально против меня никто не играл. Видно, мои прошлогодние девятнадцать голов и породили эту персональную опеку. И она продолжается, несмотря на то, что я уже давно не забиваю. Значит, наверное, все-таки соперники продолжают относиться ко мне с опаской.

ВСЕ ДЕЛО В ГОЛОВЕ,
А НЕ В ПОТОЛКЕ
— Существует теория израсходованного потенциала. Она гласит, что у каждого человека свой потолок. Никто не знает, насколько он высок. В какой-то момент человек его достигает, а удержаться на нем под силу лишь гениям, остальные начинают падать вниз. Не боитесь, что с вами приключилось нечто подобное, что вы себя исчерпали?
— Нет, почему? Всегда есть возможность для роста. Все зависит от того, что у тебя в голове. Правильно говорит Романцев: «Если человек не настроился, то какой бы он великий ни был, у него ничего не получится: и ноги не будут бежать, и мяч не станет слушаться. А вот когда у человека внутри все в порядке, он настроился, собрался, то ему без разницы, какой у него потенциал и где его потолок. Он будет носиться все девяносто минут. Вот Наталушко в 39 лет был в полном порядке, забивал. И потенциал тут совершенно ни при чем. И я не считаю, что мой потенциал исчерпан. Бывают спады и падения. Вот я оглядываюсь назад и нахожу закономерности в своей жизни. У меня был очень сильный сезон в 1996 году, затем удачный в 1999-м. Так что в 2002-м, а потом в 2005-м будут не менее впечатляющие взлеты. Я так думаю, что я еще хлопну дверью. Вообще-то дверью хлопают, когда уходят, а я уходить не собираюсь. Так что уместнее сказать, что я еще воскресну. Собираюсь играть до тех пор, пока здоровье при мне.
— Вас болельщики всегда боготворили, на руках носили. В последнее время ваша популярность стала ослабевать?
— Конечно, но все равно болельщики относятся ко мне с особой теплотой, и я благодарен им за это. Они знают и чувствуют, что у меня чего-то не получается, но я ни разу не слышал упреков, наоборот, все поддерживают, наверное, старые заслуги сказываются. Вообще у «Спартака» самые хорошие болельщики, поэтому в наших отношениях с ними по-прежнему все нормально.
— Часто вспоминаете тот момент, когда вы в третьем туре не забили на последней минуте пенальти Нигматуллину, а потом с большой задержкой вышли из подтрибунного помещения, где вас дожидалась огромная толпа фанатов, которая, завидев вас, начала скандировать: «Тихонов! Тихонов!»?
— Такое не забывается. А вспомните, когда Филимонов пропустил тот злополучный гол от Украины, так на следующий матч болельщики пришли с транспарантами «Саша, мы в тебя верим!» и бурно приветствовали его аплодисментами. Может быть, обиды у кого-то в душе и есть, но наши поклонники к неудачам относятся с пониманием.

МНЕ НЕ НУЖНА
ОПОРА
— В команде к вам отношение изменилось? Раньше вы всегда поддерживали других. А вам самому сейчас есть на кого опереться?
— Мне это не надо. У нас настоящий коллектив. У нас никто не ходит и не плачется, что кому-то плохо, и наоборот, никто не хвастается, что кому-то уж больно хорошо. У нас нет такого, чтобы кто-то кого-то душил или подкалывал: «Как же ты не забиваешь?» У нас все нормально, все готовы друг друга поддержать. И в такой атмосфере нет смысла искать сочувствующих тебе. Все все понимают и без лишних слов.
— Раньше у вас всегда глаза улыбались и выражение лица было какое-то светло-торжественное. В нынешнем году этого про вас не скажешь. Иногда бываете и вовсе угрюмым.
— Нет особого стимула радоваться. Когда на поле все получается, и по жизни легко. Когда же на работе что-то не ладится, это сказывается и на повседневном настроении.
— Значит, проблемы на поле переносятся в семью, или вы их все-таки оставляете за порогом дома?
— Жена прекрасно чувствует ситуацию и нередко повторяет: «Человек не может постоянно жить в белой полосе, случаются и черные». Нет никакого нагнетания, все родственники поддерживают и верят, что все еще будет.
— Это естественно. А не бывает такого, что приходите домой отрешенным, сидите, в себе копаетесь, как бы не обращая внимания на семью?
— Бывает, задумаешься. Жена спрашивает: «Чего такой грустный?» «Да ничего, все нормально». Она понимает, больше не пристает с расспросами. А что касается отрешенности, то у нас ведь маленький ребенок. Он не дает в себя уйти надолго. Быстро выводит из оцепенения.
— Как он, за папой много бегает?
— Бегает. Мише два года и месяц. Время-то быстро летит. Сын уже вовсю на «своем» языке чего-то болтает. Нормальный пацан растет.
— К кому сын больше тяготеет?
— Конечно, к маме. Меня он любит, но видит редко — у меня сборы, игры. А с женой он все время. Да и вообще природой так заложено, что мальчики обычно больше любят маму, а девочки папу. Посмотрим, может, у него со временем характер чуть-чуть изменится.
— Лично вы улавливаете в ребенке какие-то свои характерные черточки?
— Пока нет. Дети есть дети. Хотя я особо не присматривался. Тут надо у моих родителей спрашивать, каким я был в детстве. Тогда и можно будет проводить аналогии.
— Но навряд ли вы были спокойным ребенком? Да и Миша небось и минуты на месте высидеть не может?
— Мне кажется, что дети многие такие. Как начинают бегать, так уже не остановишь. Миша тоже очень подвижный. Он уже почувствовал силу в ногах и носится как угорелый.
— А тягу к футболу в нем улавливаете?
— Не знаю. Я иногда бросаю ему мячик, он его пинает. Но я не заостряю на этом внимание. Если я футболист, то это еще не означает, что мой сын должен не расставаться с мячом.

НА МЕНЯ ДАВИТ
КАПИТАНСКАЯ ПОВЯЗКА
— А самому-то вам этот мяч не надоел? Бывает такое, что на тренировку не хочется идти?
— Такого нет. Наоборот, всегда огромное желание идти работать, чтобы совершенствоваться, улучшать свою игру. К тому же футбол — это наш хлеб. Вот когда желание тренироваться пропадет, надо будет заканчивать.
— На тренировках тот психологический барьер, о котором вы говорили в начале беседы, присутствует?
— Нет, на занятиях все нормально. На тренировках себя расслабленнее чувствуешь, и уверенность всегда при тебе. В игре же все по-другому.
— На все матчи вы выходите с капитанской повязкой. В нынешней ситуации она не является для вас обузой?
— Она давит на меня. Капитан должен доказывать, что он достоин этого звания. Капитан должен быть одним из ведущих на поле, примером остальным. Но когда это не получается, то чувствуешь себя неуютно, немножко не то делаешь.
— И тем не менее ведь были матчи, после которых вы остались довольны собой…
— Наверное, в Волгограде. Я и гол забил, и пенальти сделал, и голевую передачу отдал. В общем, игра давалась. Больше ничего вспомнить не могу. В основном средние матчи проводил.
— Сегодня от слова «пенальти» вас в жар не бросает?
— Подходить к одиннадцатиметровой отметке больше не хочется, даже и не думаю об этом. Пускай кто угодно бьет. У меня-то уверенность ушла. В прежние годы я ведь тоже пенальти не забивал, но это меня не выбивало из колеи. В следующий раз все равно вновь бил и исправлялся.
— От прессы не устали?
— Я же не общался с ней несколько месяцев. Когда не играю, а во всех газетах мое интервью, — это не дело. Да и перед людьми не совсем удобно. Поэтому решил для себя, что пока не забью три мяча, интервью давать не буду. Так и не забил. Может, теперь, когда снял с себя обет молчания, моя игра вновь изменится к лучшему?
— В этот период читали то, что о вас писали газеты?
— Не всегда, но читал — интересно было. Узнавал о себе что-то новое.
— Не раздражали постоянные разговоры о вашем уходе? То вы якобы в «Бешикташ» уезжаете, то еще куда-то...
— Никакого раздражения нет. Всегда писали и будут писать. У журналистов своя работа. Я вас понимаю: если информация где-то появляется, то нужно ее доводить до болельщиков. Я никогда не обижался на подобные сообщения прессы. На самом же деле стоящих предложений из серьезных клубов я пока не рассматривал. Но если что-то подобное будет, то хорошенько подумаю. Мне ведь уже не двадцать лет, чтобы разбрасываться такими вещами.
— Если придется уехать, как думаете, в любой стране сможете прижиться?
— Не знаю. Не касался я этого. Один раз только уезжал от семьи — на два года в армию. Вроде прижился нормально, время быстро прошло. Но это было в нашей стране. В долгую же заграничную жизнь я ни разу не окунался. Поэтому здесь трудно загадывать, как что пойдет...

P.S.

Десятки раз приходилось быть свидетелем, как на человеке ставят крест, дескать, все, он себя загнал, спекся. Многие уже и Тихонова списали со счетов. Однако Андрей не из той породы людей, которые сдаются без боя. Да и сам он ни на тысячную долю процента не сомневается, что еще вернется на свой прежний уровень. Что ж, наступающая осень — очень подходящее для этого время года.