ДМИТРИЙ ХЛЕСТОВ ЗАГОВОРИЛ

Дмитрий Хлестов — самый титулованный футболист России. Он шестикратный чемпион, трехкратный обладатель Кубка страны, игрок национальной

сборной, вот уже на протяжении семи лет входит в список 33 лучших футболистов страны. На прошлой неделе его заслуги признало и государство: Хлестов

награжден орденом Дружбы. Ввиду своей скромности и отказа от общения с прессой он всегда находился в тени наиболее раскрученных коллег. Болельщикам

и почитателям таланта Хлестова до сих пор было не известно, что этот мужественный футбольный боец собой представляет: как живет, чем дышит. Первое

после длительного перерыва интервью он решил дать корреспонденту «Советского спорта».

СО МНОЙ НЕВОЗМОЖНО

ПОССОРИТЬСЯ.

НИКОГДА!

Хлестов интервью не дает — не любит он это дело. И многие журналисты представляют его необычайно замкнутым молчуном. На

самом деле Дмитрий — человек веселый и общительный, просто не желающий быть на виду. «Мне чужда слава. Я тихо пришел, тихо уйду. Я в такой семье

вырос, что мне ничего этого не надо. В футбол играю только потому, что он мне нравится, а слава, признание, деньги и все прочее не имеют

значения».

Он вообще очень не стандартный. Многие его суждения о жизни вызывают, как минимум, легкое недоумение, а поступки частенько поражают

своей внешней нелогичностью. В подтверждение этого нашу беседу пришлось начать пускай и с незначительного, но давно мучившего многих вопроса.

—

Почему, отдав великолепный голевой пас Панову в матче сборных Франции и России, вы судорожно схватились за голову, как будто совершили страшный

грех?

— Я хотел дать низом, а получилось «парашютом», вот и схватился за голову: как же можно было так ошибиться?!

Ответ на этот вопрос в

очередной раз помог убедиться, что Дмитрий человек не по-современному честный, искренний, далекий от какого-либо лукавства.

Может быть, по этому с

ним не бывает конфликтов, нет и врагов.

— Со мной невозможно поссориться, — говорит Хлестов. — Я просто не отвечаю на нападки. Даже если

кто-то настойчиво «наезжает», все равно не отвечаю, потому что понимаю, что человек хочет поссориться, зачем же я ему буду доставлять такое

удовольствие и потыкать его прихотям. Я лучше промолчу. Почти так же веду себя на поле.

— Однако если вас кто-то обыгрывает, то в следующем

эпизоде вы встречаете этого игрока «с распростертыми объятиями».

—

Конечно, я его запомню и максимально подготовлюсь к следующей дуэли.

—

В команде вас называют железным человеком.

— Да ничего особенного во мне нет. Просто я не люблю валяться, корчиться от боли. Как-то это не

очень по-мужски.

— Не раз приходилось слышать историю, как с травмой ключицы вы смогли доиграть матч почти до конца и, только придя в раздевалку,

потеряли сознание. Это действительно так?

—

Нет, сознание не терял. Упал неудачно, встаю, чувствую рука болтается. Думаю, ничего страшного,

побежал, тут же боль резко схватила. Подошел к Сергеечу (доктору «Спартака» Юрию Василькову. — Прим. ред.). Он посмотрел, говорит: шок, все

нормально. Играю дальше, а рука весит сама по себе, как в миниатюре Михаила Евдокимова, когда ему веслом в ключицу засадили. Прижал руку к животу,

чтобы не болталась впустую, но чувствую, что не помогает, уже совсем худо. Потерпел еще чуть-чуть: все, не могу больше, пришлось замену просить. Меня

сразу же на «скорой» отвезли — оказалось, что связки порвал.

СТЕСНЯЮСЬ БОЛИ

— Нередко накануне игры у вас сильно болят ноги, но выходите

на поле и играете как ни в чем не бывало. За счет морально-волевых?

— У меня и сейчас мышцы болят, но в этом нет ничего страшного, если у тебя

ничего не болит, значит, тебя уже нет в живых. А с болью бороться не трудно, настроился, размялся, разогрел мышцы, и все нормально. В столкновениях

же я стараюсь боль не замечать, с детства ее родимую игнорирую.

Большую часть своей жизни я провел в деревне: то на гвоздь наступишь, то молотком

себе по пальцу долбанешь… Если бы на все это обращал внимание, наверное, стал бы бояться активной жизни, я же этого не хотел. Так что мое тяжелое

трудовое детство пошло мне на пользу. Часто вспоминаю с удовольствием, как копал, рубил, пилил, косил — люблю труд.

— Как же вы в футбол

попали?

— Точно уж и не вспомню, но, судя по фотографиям, играл уже в детском саду. Тогда, разумеется, просто пинал мячик. Защитником же стал в

первом классе. Отец отвел меня в «Москвич». Нас всех построили, и тренер за шкирку стал вытаскивать ребят из строя. «Ты будешь вратарем, — сказал он

моему соседу, — а ты — правым защитником», — указал он на меня. Что ж, защитником так защитником. Вот с тех пор и обороняюсь. Хотя в «Москвиче» я

продержался не больше двух недель — потом бросил. Родители не стали больше таскать меня по секциям: чем хочешь, тем и занимайся. И я играл за школу.

Однажды матч нашей команды увидел тренер «Смены» и позвал меня и еще одного паренька. Ну мы и пошли. А между тем футбол меня особо и не увлекал, я

даже его по телевизору не смотрел. Я никогда не задумывался над тем, чтобы стать футболистом. Я вообще никогда и ни в чем не строил далеко идущих

планов, жил сегодняшним днем. Да и пристрастий у меня как таковых не было. Помню, в школе собиремся играть, начнем делиться. Одна команда тех, кто

болеет за «Динамо» (Киев), другая — тех, кто за «Спартак», третьи за ЦСКА, но поскольку таковых было меньше всех, а я ни за кого не болел, то играл

за армейцев. Тем и ограничивалось мое увлечение футболом. Хотя и этого хватало для того, чтобы забросить школу. Как-то тренер мне сказал: ты выбери

что-то одно: или футбол, или учебу, если будешь размениваться и на то, и на другое, нигде ничего не добьешься. Я его послушал и на учебу

размениваться не стал. Жизнь показала, что был прав. Те ребята, которые в нашей спортшколе были хорошистами, в спорте ничего не достигли. Я, конечно,

не на одном футболе сосредоточился, пробовал себя и в других видах. Прыгал, бегал за школу, за ПТУ. Там я столкнулся с легкоатлетами и пришел от них

в шок. Это совсем другой мир, другая психология. Я более или менее прилично бегал короткие дистанции, а меня всегда ставили на длинные с

профессиональными бегунами. Я тактики-то не знал. Как начну с самого начала в полную силу, так и бегу до финиша. Они мне тоже удивлялись. Как бы то

ни было, в тройке был постоянно.

По-настоящему же задумываться о футболе я стал только в дубле «Спартака». До этого я, правда, пробовал свои силы в

дубле «Динамо». Меня туда привел первый тренер, тренировка была в манеже, все в кроссовках, а я в бутсах, другой обуви у меня не было. На меня

посмотрели: приходи через год.

— Вы сказали, что практически не интересовались футболом, такое впечатление, что и сейчас не

интересуетесь.

— В принципе, да. Я не смотрю матчи зарубежных чемпионатов, Лиги чемпионов. Да и о том, кто играет, скажем, в «Крыльях

Советов» или «Уралане», тоже не знаю. А откуда? Я и газет-то не читаю, только картинки в них смотрю. Как-то приучил себя к этому, а то начитаешься и

испортишь себе настроение накануне игры. Зачем мне это нужно?

— Кажется, испортить вам настроение просто нереально?

—

Чтобы это утверждение не подвергалось сомнению, я газет и не читаю. А то обратишь внимание на какую-то фразу и будешь только об этом думать.

— Многие спартаковцы удивляются вашей системе настроя. Вы обычно раньше всех одеваетесь перед игрой и чуть ли не час неподвижно сидите в

раздевалке.

— У каждого свои методы. Я же обычно настраиваюсь на игру два дня, когда ложусь спать: и в тихий час, и ночью. Пять-десять

минут вспоминаю что-то о команде-сопернике, затем примерно столько же анализирую то, как мне надо играть. И только потом засыпаю.

—

Настраиваетесь ли персонально на каких-то форвардов, существуют с кем-нибудь принципиальные отношения?

— Об этом не думаю, для меня они все

одинаковые.

Я МЯГКИЙ И ДОБРЫЙ

— Один из приближенных к «Спартаку» людей, когда в команде началась чехарда с пенальтистами, сказал, что

надо доверить это право Хлестову, у него ни один нерв не дрогнет.

— Не надо мне такого доверия. У меня тоже внутри бурлят эмоции, просто

внешне это незаметно. Наверное, я у отца перенял все держать в себе.

— Страсть к охоте тоже от отца переняли?

— У меня не может быть

страсти к охоте. Я очень добрый, и я не смогу убить живое существо, будь то волк или лиса, да и временем для этого я не располагаю. Давно посмотрел

фильм «Белый Бим, черное ухо», аж слезы на глаза навернулись. Так что мне просто нравится стрелять по мишеням, это у меня неплохо получается.

—

В общем, в жизни вы мягкий человек?

— Пожалуй, да. Я всегда доверяю людям, даже если они не дают для этого поводов. Жизнь потом иногда меня за

это наказывает. Но я уже не могу себя изменить и раз за разом наступаю на одни и те же грабли. К счастью, порядочных людей все же гораздо больше, а

потому жалеть о своей доброте мне приходится редко. Как бы то ни было, стараюсь помогать людям. По крайней мере, близким, друзьям. Кстати, друзья у

меня настоящие. Они, правда, не из футбольной среды, они из моего детства. Мы тысячу лет знаем друг друга и свято чтим законы мужской дружбы.

— Под Новый год в баню не ходите?

— Нет, это не моя стихия. К тому же, судя по фильму, это чревато разного рода последствиями.

—

Предпочитаете морские водные процедуры? Ездите с семьей в жаркие курортные страны?

— Редко, 1999 год стал, пожалуй, исключением из правил. Я к

отдыху спокойно отношусь. Я в деревне или на даче у себя время великолепно провожу.

Особенно обожаю погонять по заснеженным полям на снегоходе.

Незабываемые впечатления.

— Вы вообще тяготеете к активному экстремальному отдыху. Много еще в этой области осталось нереализованных

мечтаний?

— Жажду своего любопытства я утолил сполна. Я даже самолет водил, на месте пилотов спартаковского чартера когда-то побывала вся

наша команда. Быть летчиком вообще-то очень тяжело. Помню, когда меня первый раз за штурвал посадили, то сказали: следи, что бы такой-то прибор

показывал ноль. А штурвал вибрирует, руки не слушаются, у меня то -5, то +5. Я не считаю себя слабым человеком, но руки у меня заболели быстро.

Поразило то, что капитан корабля справлялся со штурвалом с такой легкостью, как будто держался за автомобильный руль, будто и не было той жуткой

вибрации и такого чрезмерного давления.

— В тот момент какую-то дополнительную ответственность ощущали? Ведь на борту самолета была вся ваша

команда и судьба многих людей находилась в ваших руках?

— Нет, поскольку все было продумано досконально, меня страховали сразу несколько

опытных пилотов, и риска не было никакого. У нас даже Робсон летал.

Когда этот бразильский парень брался за штурвал, все знали, что самолет ведет

истинный Чкалов: Луис все порывался мертвую петлю изобразить.

— Если хорошенько подумать, неужели вы действительно все попробовали и ничего

неизведанного не осталось?

— Разве что с парашютом прыгнуть, но обязательно с десантным. Чтобы знать, что он у тебя уже открыт, а не дергать

панически за кольцо.

— Значит, вопреки сложившемуся стереотипу напугать вас все-таки можно?

— Не то что напугать, но обеспокоить при

желании вполне возможно. У меня даже пару раз перед выездными международными матчами коленки треслись.

Казалось, что они ходуном ходят, хотя

внешне никакой дрожи не было видно. Как только ступал на зеленое поле, так сразу же волнение уходило и усиливался настрой на игру. Вообще состояние

это крайне необычное. Потом сам себе удивляешься: неужели меня вывели из состояния спокойствия?

— А жена когда-нибудь из этого состояния

выводила?

— Мы живем без конфликтов, мы с Юлей вообще ни разу не ругались.

— За сколько лет?

— Я не помню, когда у нас

была свадьба. Да и какое это имеет значение, главное, чтобы в семье было все хорошо. Вообще же о приближении какой-либо даты мне обычно напоминает

мать. Что касается свадьбы, помню только то, что я уже играл в основе «Спартака».

— Жена знает, какой вы футболист?

— Юля на игры

практически не ходит и моей профессией интересуется постольку поскольку. Иногда смотрит по телевизору, и то если случайно наткнется на

телетрансляцию. Иногда летом бывает на наших матчах в Лужниках. Вот и все. Я не люблю, когда она или кто-то из близких приходит — лишняя суета. Дома

мы о футболе тоже не говорим, хотя основной наш досуг именно общение. Растим дочку Ульяну. Вначале мы ее Юлей назвали, но на нас все родственники

набросились: нельзя, чтобы дочь носила имя матери, ну мы одну букву и поменяли: из Юли сделали Улю. Дочке уже шестой год.

— О наследнике не

задумываетесь?

—

Надо вначале дочь вырастить. Когда она сформируется как личность, тогда уже можно и о другом ребенке подумать. Я вообще не

понимаю некоторые семьи: нарожают детей, а дать подобающего воспитания не могут. Вот и получаются киллеры да попрошайки. В чем смысл-то? Самое

главное в жизни — вырастить пускай и одного, но нормального человека. Можно, конечно, иметь и троих, и четверых детей, но если это тебе позволяют

время и финансовые возможности. Если ты не уверен в своем будущем, то не стоит рисковать.

ГОТОВ УЕХАТЬ

КУДА УГОДНО

— Вопрос о вашем

будущем. В межсезонье ходило много разговоров о том, что вами интересуется шотландский «Рейнджерс», поговаривали даже, что вы подписали

предварительный контракт, который вступает в силу с первого июля...

— Начнем с того, что я ничего не подписывал, да и вообще никаких

переговоров относительно моего отъезда за рубеж не вел. Я себе голову такими вещами не забивал. Вот если бы Олег Иванович сказал, что есть такой-то

вариант, тогда бы я об этом призадумался. Когда-то руководство клуба интересовалось моей позицией в этом вопросе, и я сказал, что поеду в любой клуб.

Дело не в том, что мне здесь надоело или я подзаработать захотел.

Нет. Интересно повариться в другом чемпионате, почувствовать иной стиль игры,

открыть дорогу новым эмоциям. Здесь же мне уже все настолько знакомо, что я работаю как будто на автомате.

— Удается при этом расти как

футболисту или внутренне этого не ощущаете?

— У меня все зависит от физических сил. Если они есть, то играю здорово, от матча к матчу

прибавляю, если их нет, то хоть из кожи вон лезь, сильного впечатления не произведу.

— Как бы то ни было, в плане самоотдачи у вас к себе

наверняка никогда не было претензий. Много у нас в России футболистов, которые в каждой игре выкладываются как минимум на сто процентов?

—

Сейчас в нашем чемпионате немало настоящих бойцов, ни за что не желающих уступать даже в малозначительном эпизоде. Например, мой друг Евсеев.

Вадик еще молодой, вот и пашет за двоих без устали.

Я тоже так начинал, хотя ситуация была другая. Мы играли: сзади Суслопаров или Базулев, слева

Поздняков, справа Морозов. Все возрастные, опытные. Вот я между ними и носился как угорелый, бороздил просторы спартаковской половины поля. Желания,

да и сил было хоть отбавляй.

— Сейчас играте в основном за счет опыта?

— Не знаю, наверное. Хотя мне кажется, что я и раньше так играл.

Подкаты сзади я не делал никогда, да и вообще не понимаю, как это можно. Когда молодой был, я всегда выскакивал из-за спины соперника и играл на

перехвате. Да и сейчас это мой излюбленный прием.

— Может, в игровом плане вы изменились не сильно, но внутренне, отыграв чуть ли не десять лет

в «Спартаке», став одним из ведущих и авторитетнейших защитников России, вы не могли не измениться…

— Каким был, таким и остался. Я точно такой

же, как десять лет назад.

— У вас звездняка вообще быть никогда не могло?

— Мне это чуждо, я даже не представляю, как его можно получить.

Банальностей не люблю, но повторю то, что говорят многие: я просто выполняю свою работу и стараюсь делать ее как можно лучше. Это действительно так.

Конечно, при этом пытаюсь на ней не зацикливаться. Я всегда чувствовал себя в «Спартаке» уютно, мы с ребятами любим и пошутить, и посмеяться. Так что

у нас в команде все в меру.

— «Спартак» ломает психологию игроков, поднимает ее на высокий уровень. Для вас существуют серьезные соперники. Вы

когда-нибудь опасались, что кто-то возьмет да и лишит красно-белых чемпионства?

— Как бы соперники сильны ни были, судьба золотых медалей

России зависит от нас. Пока мы их никому не собираемся отдавать.

— Из игроков у вас их больше всех. Где их храните? Есть какой-то домашний музей

славы?

— Зачем он мне? Дело ведь не в трофеях, а в самом факте их завоевания. Поэтому местонахождение своих медалей точно не знаю. Какие-то,

наверное, у родителей, какие-то, по всей вероятности, у меня дома, в шкафу.

— У вас ведь есть еще и индивидуальные призы, вроде прибора ночного

видения, который МВД подарило вам в 1992 году. Какова его участь?

— Этот подарок хранится у отца. Поначалу мне, конечно, было интересно.

Смотрел в него не раз, но ведь постоянно гулять с ним по ночам не будешь.

СТАНОВЛЮСЬ

ШЛАГБАУМОМ

— Когда какой-то игрок рассказывает о том,

как он с 30 метров целился, скажем, в дальний верхний угол, вы скептически улыбаетесь.

— Не стану говорить за всех, но лично у меня все это

происходит автоматически: обычно просто бьешь по воротам. Для меня главное, чтобы мяч удобно лег на ногу, так, как мне надо. Тогда я смогу задать ему

нужную траекторию, хочется, чтобы он по кривой полетел. Я это на тренировках частенько отрабатываю. Хотя забиваю я не часто. Помню только, как

«Торпедо» огорчил где-то года четыре назад, да «Шинник» рикошетом.

— Разве не помните мастерский гол в ворота «Алании», когда проиграли

1:2?

— Я тогда вообще-то пас отдавал. Под меня все стелились, я и накинул мяч на дальнюю штангу, а он в ворота свалился. В целом получилось

неплохо.

— В схожей ситуации вы забили и «Реалу». «Спартак» проигрывал 0:2, а вы под занавес сократили разницу.

— Я рук никогда не

опускаю. Всегда надо играть до конца. Впрочем, когда проигрываешь 1:5, думаешь только о том, чтобы быстрей все это закончилось.

Благо дело, играя

в «Спартаке», подобные черные моменты я переживал крайне редко.

— Хорошего было гораздо больше. Какой матч вы считаете лучшим в своей

карьере?

— Таких немало. Обычно я их записываю на видео. Правда, вот ни одного пока не видел. Все жду, когда время пройдет и детали тех баталий

сотрутся из памяти. Постоянно же я смотрю наши победные игры с «Ливерпулем». Особенно во время бессонных ночей. После игры, какой бы удачной она ни

была, уснуть раньше 5—6 часов утра не удается. Вот я, как зомби, и гоняю всю ночь кассету — наизусть изучаю.

— Судя по всему, вам нравится

играть против англичан?

— Какой-то любви к британцам у меня нет. Просто они прямолинейные, и играть с ними довольно-таки легко. Если сломался,

поддался, не выдержал их давления, тогда пиши пропало. Но если ты себя чувствуешь уверенно, то все будет нормально. Ни разу не было такого, чтобы

британский форвард меня озадачил. Им словно рельсы кладут, и они по ним бегают. Тебе только остается выбрать место для возведения шлагбаума.

—

Вы поиграли против многих звезд первой величины, в том числе против лучшего на тот момент футболиста мира Роналдо. Кто-то произвел на вас сильное

впечатление?

— Нет. Роналдо? Против него мне играть не понравилось. В том плане, что он фартовый, стоит 90 минут, ждет своего шанса, а я-то

рядом с ним стоять не могу. Мне в футбол играть надо.

— Значит, выполнять функции персональщика вам не очень-то нравится?

— Конечно. Это

сбивает с ритма игры. Допустим, мяч у партнера, под него нужно открыться, а ты этого сделать не можешь — должен держать своего подопечного. Оставишь

его, пойдешь вперед, и потом ищи-свищи ветра в поле. Вдруг контратака, а твой объект без присмотра!

Больше всего люблю играть переднего защитника.

Здесь и простор, и в то же время ты постоянно в гуще событий. И в отборе задействован, и в организации атаки. При этом особо не переживаешь, потому

что знаешь, что сзади тебя есть игрок, который подстрахует.

Вообще-то я играл в защите практически на всех позициях и везде находил свои плюсы.

Когда действуешь слева, то, продвинувшись вперед и сместившись в центр, можешь переложить мяч под правую ногу и сразу же пробить. Когда действуешь

справа, то при получении мяча из центральной зоны можешь в одно касание правой отдать хорошую передачу. Единственное, мне с трудом дается переход с

одного места на другое. Нужны один-два матча, чтобы привыкнуть к новым декорациям.

НЕПОМНЮ, СКЕМЖИЛ

– Вы вообще достаточно консервативный

человек. Накануне матчей всегда играете на компьютере, в поездках — в нарды.

— Евсеев ушел, и нарды для меня закончились. Остался компьютер. В

него я играю, когда мы садимся на сборы. Часа по два-три в день. За это время «наедаюсь» им под завязку.

– Многие спасаются чтением

книг.

— Классе в четвертом прочитал «Робинзона Крузо», года через четыре какой-то фантастический рассказ о том, что было до нашей эры. Прочитал

взахлеб, получил огромное удовольствие. Не знаю почему, но на этом мои литературные успехи ограничились. Больше книг я в руки не брал. Может быть,

это связано с тем, что я стараюсь не отвлекаться на посторонние вещи. Лучше быть профессионалом в одной области, чем разбираться по чуть-чуть во

всех.

— Как же вы малаховский институт физкультуры закончили?

— Как и все спортсмены заканчивают. Книги здесь не нужны — помогли

практические знания.

– И наверняка умение находить с преподавателями общий язык. Футболисты ведь очень общительные люди.

–

Действительно, в общении провожу много времени. Сейчас в основном веду дискуссии с моим соседом по номеру Юрой Ковтуном. С кем жил до него?

Уже не

помню. Я ведь дольше всех в «Спартаке». За эти годы столько соседей сменилось, что и не сосчитаешь. Память сохранила только Димку Радченко — первого

моего соседа. Ох, давно это было.

— Что, жизнь быстро летит?

— Если не тормозить, то, наверное, да. Время-то одно, и ощущаю я его во все

этапы своей жизни одинаково. Прошел год и прошел, что ж теперь поделаешь. Хотя в декабре постоянно ловишь себя на мысли: вроде совсем недавно к

сезону готовился, и вот он остался позади. ..

СПРАВКА

— У меня самый что ни на есть заурядный пульс. Особенность в том, что в любое

время суток, независимо от того, чем я занимался, он у меня неизменен.

— По справочникам у вас рост 175, вес 70.

— У меня уже давно 176,

76. Вообще-то мой идеальный вес килограммов 75, но я, как и многие, предпочитаю, чтобы он был чуть больше. За разминку теряешь килограмм, за первый

тайм еще больше, на второй выходишь — кожа да кости, нехватка веса приводит к упадку сил. Поэтому в идеале нужно иметь лишние килограммы.

Дмитрий ХЛЕСТОВ

Защитник «Спартака» (Москва)

Родился 21 января 1971 года

Воспитанник СДЮШОР «Смена» (Москва)

В московском «Спартаке»

с 1989 года

Чемпион России 1992, 1993, 1994, 1997, 1998 и 1999 годов

Обладатель Кубков СССР 1992 и России 1994, 1998 годов

В высшей лиге

чемпионатов СССР — 18 игр

В чемпионатах России сыграл 174 матча, забил 5 мячей

В чемпионате России 2000 г. сыграл 9 матчей.

В сборной России

сыграл 41 матч