Красно-белых шокировали на четверть полные трибуны

"СПАРТАК" - "ФЕЙЕНООРД" - 2:2

В среду утром спартаковцы сели на сбор перед матчем первенства страны с "Соколом". Так что наше общение происходило в тот момент, когда игроки пытались забыть встречу с "Фейеноордом", дабы сосредоточиться на подготовке к пятничной игре. И все же, по грустным голосам ребят чувствовалось, что рана от потери двух очков в стартовой встрече Лиги чемпионов по-прежнему кровоточит.

— Я разочарован, — говорит автор гола и результативной передачи Владимир Бесчастных. — Тяжело осознавать, что, имея столько прекрасных возможностей (Бест 8 раз бил по воротам соперника), я отличился лишь раз. И вдвойне тяжело оттого, что такая расточительность обернулась для команды потерей двух очков, которые мы конечно же не имели права отдавать этим голландцам.

— "Спартак" нанес почти тридцать ударов, из которых лишь два оказались результативными. В чем причина отвратительной реализации?

— Мы должны были забивать, как минимум, мячей пять. А корень всех бед скрывается в нашем волнении. У нас, у русских, вообще не все в порядке с характером. Как же, первая игра Лиги чемпионов, вот все и занервничали. Европейцы же куда более хладнокровные.

— Что Олег Романцев сделал в перерыве, чтобы снять с ребят лишнее напряжение?

— Олег Иванович устроил нам легкую встряску. А потом начал успокаивать: раскрепоститесь, играйте так, как умеете. Это нам помогло. К тому же после того, как голландцы забили второй гол, мы окончательно сбросили с себя психологический груз. Терять-то было уже нечего.

— У вас в тот момент какие мысли возникли? Верили ли в то, что можно отыграться?

— Я вообще ничего не чувствовал и ни о чем не думал. Завелся на полную катушку и стал так же, как и остальные, делать все возможное, чтобы уйти от поражения. После того как мы сравняли счет, появилось ощущение: мы победим. Но, видно, не судьба.

— Кстати, когда вы забили, голландский вратарь начал жестикулировать арбитру, намекая на положение вне игры. Сердечко в тот момент не екнуло: гол-то могли не засчитать?

— Я первым делом посмотрел на судью: тот указал на центр. И тогда я побежал к кромке поля выплеснуть положительные эмоции.

— Зная вашу эмоциональность, нетрудно предположить, что во время матча вы находились на грани инфаркта? - вопрос вратарю "Спартака" Максиму Левицкому, который из-за травмы пропустил этот матч.

— Еще бы, ведь на поле была родная команда, — вздыхает травмированный Максим Левицкий. — Я, кстати, в очередной раз убедился, что играть проще, чем смотреть со стороны.

— И какие впечатления остались от матча, увиденного со стороны?

— Наверное, как и у всех, двойственные. Безусловно, три недели простоя не прошли для команды бесследно. В первом тайме творилось что-то невообразимое. Ну а во втором ребята собрались: я знал, что они проявят характер.

— Как оцениваете действия своего дублера Максима Кабанова?

— Перед матчем все говорили: молодой, неопытный. Я же был спокоен, знал, что тезка не подведет. Мне понравилось, как сыграл Максим. Чего только стоит эпизод, когда он нейтрализовал выход сразу же двух голландцев. А вот когда во втором тайме защитники неудачно сыграли на подборе, после чего счет стал 0:2, я испытал шок.

— Вы человек здравомыслящий. Наверняка уже нашли ответ на вопрос: что же произошло со спартаковской обороной в первом тайме? — вопрос защитнику "Спартака" Дмитрию Парфенову.

— Увидев лишь на четверть заполненный стадион, мы сильно огорчились, — рассуждает Дмитрий Парфенов. — Болельщики всегда были нашим 12-м игроком, а тут такой неприятный сюрприз. Да и первый пропущенный мяч явно не добавил нам энтузиазма.

— Когда в начале второго тайма вновь пропустили, то…

— Руки опускать никто не собирался. Было секундное замешательство, а потом пришло осознание того, что уступать мы не имеем морального права. Молодцы, все прибавили. Мы должны были не просто сравнивать счет, но и вырывать победу. Столько не забили!

— Почему?

— Мы никак не могли перестроиться с российского первенства на Лигу чемпионов. Все казалось, что мы выступаем на внутренней арене. Там мы обычно своего добиваемся. На международной же расслабленности никто не прощает.

— Что теперь?

— Все начинается сначала.