Три фронта доктора Белаковского
6 сентября исполняется 80 лет замечательному спортивному врачу Олегу Марковичу Белаковскому, долгие годы честно отслужившему на футбольном и хоккейном фронтах. Но был еще и третий фронт — Великая Отечественная война, которую он начал в 1941 году курсантом Ленинградской военно-медицинской академии, а закончил офицером десантных войск в Венгрии.
В 50-е годы советские спортсмены успешно дебютировали на официальном уровне в международных соревнованиях — в Олимпийских играх, в чемпионатах мира и Европы. И одним из тех, кто на протяжении 35 лет помогал им завоевывать медали, был спортивный врач Олег Маркович Белаковский.
ПО СТОПАМ ОТЦА
— Олег Маркович, в одном справочнике написано, что у вас другое имя — Самуил. Так как же вас все-таки называть?
— В документах официальное имя действительно Самуил. Но в детстве меня все звали Аликом, а когда пришло время к имени добавить отчество, то я стал Олегом.
— Почему вы выбрали профессию врача?
— Пошел по стопам отца — Марка Самуиловича. Отец у меня был сельским врачом, скромным, тихим, бедным человеком. Так что и выбор профессии медика был не случаен. Это стало продолжением нашей врачебной династии. К сожалению, отец умер от рака, когда мне было всего 17 лет, но через год я с отличием окончил школу и без экзаменов был принят в Ленинградскую военно-медицинскую академию. К тому времени мы переехали в Сестрорецк, что расположен на берегу Финского залива, неподалеку от Ленинграда. В этом городе судьба свела меня с будущей футбольной и хоккейной звездой Всеволодом Бобровым. С ним мы не просто учились в одной школе. Благодаря дружбе наших отцов мы постоянно общались и за пределами школы, встречались дома, играли в футбол и хоккей с мячом. Талант Боброва раскрылся еще в юношеском возрасте, поэтому сверстники, в том числе и я, тянулись к своему лидеру.
СУДЬБОНОСНАЯ ВСТРЕЧА С БОБРОВЫМ
— Говорят, что именно Бобров помог вам стать спортивным врачом?
— Да, так было на самом деле. Но это случилось только через 10 лет после последней встречи в Ленинграде в начале войны. В то время я вместе с курсантами академии и патрульную службу нес в Ленинграде, и дежурил в госпитале. Но с приближением фронта нас эвакуировали в Самарканд, где в 1943 году я закончил академию, получил офицерскую форму и был направлен служить в десантные войска. Воевать пришлось в составах Карельского, 2-го и 3-го Украинских фронтов. В конце 1945 года из репортажей Вадима Синявского, рассказывавшего о легендарной поездке московских динамовцев в Англию, узнал, что мой школьный друг Сева Бобров жив, здоров, отлично играет в футбол. Через шесть лет после войны, когда я служил на Дальнем Востоке, меня направили в Москву на 6-месячные курсы повышения. Я без труда нашел Всеволода Михайловича, игравшего и в футбольной, и хоккейной командах ВВС. Узнав о том, как сложилась моя жизнь после нашей последней встречи, Бобров поинтересовался, не хочу ли я перевестись на службу врачом в ВВС? Желание, конечно, было, но как его осуществить? Мой друг оперативно решил этот очень сложный для меня вопрос — организовал встречу с Василием Иосифовичем Сталиным, который не только очень любил спорт, но и хотел, чтобы команды ВВС побеждали во всех видах спорта. Не знаю, чем я понравился молодому Сталину, но по его распоряжению я в течение одного дня был переведен с Дальнего Востока в Москву и в апреле 1951 года назначен врачом футбольной и хоккейной команд ВВС. На этом и закончилась моя чисто военная служба и началась спортивная жизнь. Так благодаря школьному другу изменилась моя судьба. После этого я всю жизнь старался доказать, что в большой спорт попал не случайно, как говорится, не по блату, не потому, что дружил с Бобровым, а потому, что достоин места, которое занимал.
— Великих тренеров и игроков на вашем веку действительно было много, так что вам есть о ком вспомнить…
— Это были разные люди. Всех игроков я уже и не назову. Тренеров было, конечно, поменьше, и их можно разделить на две категории. С такими, как Борис Андреевич Аркадьев, Аркадий Иванович Чернышев, Гавриил Дмитриевич Качалин, Борис Павлович Кулагин, не говоря уже о Всеволоде Михайловиче Боброве, работалось легко. Но были тренеры с тяжелым характером, и общение с ними требовало в первую очередь большой выдержки. Это Анатолий Владимирович Тарасов, Константин Иванович Бесков. И все же, несмотря на разные характеры, на разные подходы к работе, всех их объединяло стремление к тому, чтобы их команда была лучшей. Вот я назвал Бескова и Тарасова, у которых характер не сахар. Тем не менее именно они пригласили меня в свои сборные. Видимо, сделали это не потому, что я дружил с Бобровым, кстати, их серьезным конкурентом, а потому, что моя квалификация отвечала их высоким требованиям. С Константином Ивановичем я поработал в 64-м году, когда сборная СССР заняла второе место в чемпионате Европы по футболу, но тренера все равно сняли с работы. А в 70-м году, когда национальная команда, возглавляемая Гавриилом Дмитриевичем Качалиным, готовилась к чемпионату мира в Мексике, Анатолий Владимирович Тарасов сумел перевести меня в хоккейную сборную, с которой, между прочим, за семь сезонов я завоевал пять золотых медалей за победы в чемпионатах мира и имел прямое отношение к победам советских хоккеистов в Олимпийских играх в Саппоро и Инсбруке. В моей жизни кроме Олимпиады в Мельбурне была и Олимпиада в Москве, где я руководил медицинской подготовкой армейских спортсменов и за свою работу был удостоен ордена Дружбы народов.
НЕЛЕГКИЙ ХЛЕБ СПОРТСМЕНОВ
— Большой спорт вы узнали, как говорится, изнутри. Многие считают занятия спортом приятным удовольствием. Вы согласны с этим?
— Нет, конечно. За долгие годы работы спортивным врачом я неоднократно убеждался в том, что спорт — это тяжелый труд. Более того, подготовку спортсменов, их выступления, особенно в крупных международных соревнованиях, можно сравнить со службой наших солдат во время Великой Отечественной войны, а я, поверьте, за два года, проведенных на фронте, видел и героизм советских бойцов, и смерть. Сейчас у нас другая жизнь. Многое за 30-40 лет изменилось, в том числе, увы, и психология игроков — бесплатно некоторые так называемые легионеры и лишнего шага не сделают. Лично я порой это не понимаю. Тем не менее и современные спортсмены, и те, кто выступал много лет назад, несли и несут высочайшие физические и нервные нагрузки, во время соревнований попадают в стрессовые ситуации, рискуя получить травмы. Поэтому мой главный принцип: фигурой номер один является не тренер, не руководитель, а игрок, и как врач я все делал для скорейшего выздоровления травмированного футболиста или хоккеиста, возвращения его в строй.
— А какая у вас специальность?
— Я спортивный врач, и мне, как когда-то моему отцу — земскому врачу, приходилось быть универсалом. Замечу, что далеко не каждый, даже хорошо подготовленный, клинический врач может работать в спорте. Помимо медицинских знаний надо еще и хорошо разбираться в спорте, но главное, любить спортсменов, уметь выполнять любую грязную работу. В противном случае лучше идти работать в клинику, писать научные труды, делать лабораторные опыты. У современных спортивных врачей иные, лучшие, чем были у нас, возможности, однако проблемы остались прежними.
— Как вам сейчас живется?
— В моем возрасте принято подводить итоги, поэтому прежде всего скажу, что я счастливый человек. Во-первых, потому, что родился в СССР, во-вторых, защищал Родину, а позже честно отработал в спорте, дослужился до звания полковника медицинской службы и после выхода 14 лет назад в отставку остался в диспансере ЦСКА консультантом. У меня сын и дочь, есть внучка, правда, в этом году меня постигло большое горе — умерла любимая жена Нина Георгиевна, с которой я прожил более 50 лет. С утратой самого близкого мне человека примириться трудно, тем не менее стараюсь не менять привычный образ жизни.
