Я - Диего

Продолжение. 
Начало в № 5, 10, 15, 20, 25, 30, 35, 40, 43, 48, 53, 58, 63, 68, 73, 78, 83, 88, 93, 98, 103, 106, 111, 116, 121, 126, 131, 136
 

Футбольная карьера Марадоны подходила к концу, о чем говорил не только его почтенный возраст, но и сбившийся прицел. Впервые за 20 с лишним лет Диего не смог реализовать пять пенальти подряд, да и подорванное регулярным употреблением кокаина здоровье уже давало о себе знать.

 

ГЛАВА 12

ОТ НАС ВНОВЬ УШЛО ЧЕМПИОНСТВО

Я прекрасно понимал, что мое возвращение не пройдет тихо и мирно. На этот раз Бог оставил меня, и наши пути пересеклись с дьяволом. Нет, это даже хуже, чем с дьяволом. Это был Кастрильи. Вспоминая 16 июня 1996 года, матч в гостях против "Велес Сарсфилда", я прихожу к выводу, что именно те события повлияли на мое будущее в "Боке". Мы играли против нашего непосредственного соперника в борьбе за чемпионский титул, вели в счете, и первые полчаса той встречи я провел как никогда хорошо. Как всегда, настоящим героем смотрелся Каниджа, который открыл счет на 15-й минуте, и я то и дело загружал его мячами. Но пока я раздавал передачи, которым аплодировали даже болельщики "Велеса", нас ограбили, у нас украли победу. В наши ворота назначили штрафной удар и пенальти, которых и в помине не было! Не было!

Этот пенальти, назначенный за две минуты до перерыва, вывел меня из себя. Точнее, не пенальти, а Кастрильи, который его выдумал. Ради болельщиков "Боки" я рассказываю это без использования ненормативной лексики; а так я бы просто разбил ему морду. Я встал на его пути, убрал руки за спину и спросил его, почему он так поступил. Он был нем, как рыба. Я спросил его еще раз: "Все мы люди, объясни, пожалуйста, зачем ты это сделал?" И вновь мой вопрос остался без ответа. Тогда я не выдержал и закричал: "Ты что, сдох?!" И он мне ответил, он атаковал меня так, что едва не сразил наповал: после окончания матча меня выбрали для прохождения допинг-контроля. "А его, почему вы не возьмете на допинг-контроль его?!" — спрашивал я всех вокруг, но они только отводили глаза. Единственное, чего я хотел в тот момент, чтобы Кастрильи никогда больше не допустили к судейству. А чемпионство от нас уже ушло, ушло в который раз; если бы мы выиграли тот матч, уже никакая сила не смогла бы нас остановить. И тогда я бы мог уйти с высоко поднятой головой, уйти так, как я того заслуживал.

Следующим нашим соперником был "Росарио Сентраль", 29 июня на стадионе "Хиганте де Арройито". Мы победили, сыграли довольно неплохо, продолжали претендовать на победу в чемпионате, но я… я вновь не реализовал пенальти! В третий раз подряд! Невезение? Да, но это невезение было для меня сродни удару между ног.

Все это начало казаться мне каким-то издевательством, тем более что во встрече с "Ривером" произошло то же самое! Тот вечер, 14 июля, оставил в моей памяти двоякое впечатление: я попал с "точки" в штангу, но "курам" мы закатили аж четыре штуки! Один гол записал на свой счет Басуальдо, и три — Кани, который выглядел просто превосходно. Я чувствовал, что за "Велесом" нам не угнаться, но в то же время от матча к матчу наша игра улучшалась. "Носатик" Билардо наконец-то смог построить команду: Наварро Монтойя в воротах, Гамбоа — либеро, Фаббри и Макалистер — стопперы, Басуальдо и Кили Гонсалес — крайние полузащитники, Каррисо — в центре поля, Верон как свободный художник, Каниджа и Чами, белый и черный, — в атаке. Я? Я там, где это было нужно. Меня уважали все соперники без исключения. Уважали так, что я решился предложить себя в сборную Аргентины, но Пассарелла никак на это не отреагировал и ничего мне не ответил.

После "суперкласико" с "Ривером" мы отправились в Китай сыграть два товарищеских матча, часть вырученных средств от которых должна была пойти мне на зарплату. Я никогда не представлял себе, что в этой стране меня так знают. Я не мог ни шагу сделать спокойно!

ПЕРВЫЙ ТРЕВОЖНЫЙ ЗВОНОК

В те дни мне поступило впечатляющее предложение, самое денежное за всю карьеру. В мои 35 лет мне предлагали 20 миллионов долларов за два года, проведенных в Японии. 20 миллионов долларов! У меня было достаточно причин для того, чтобы обдумать его, поверьте. Например, мне не нравилась политика руководства "Боки", которое для того, чтобы укрепить свои команды, выступавшие в низших дивизионах, скупало молодых футболистов по всей Аргентине. Я как-то выразился по этому поводу: "Скоро дойдет до того, что и мой отец начнет водить сюда ребят". Тем не менее любовь к этому клубу была так велика, что все золото мира я бы не променял еще на одну победу в чемпионате и круг почета по стадиону "Ла Бомбонера". Эта победа бесценна.

Она не имела цены, но я сам ее подарил. Вновь нас лишил праздника "Расинг". 7 августа, в тот кошмарный вечер, нас растерзал "Пьохо" Лопес, а я не забил свой пятый пенальти. Мир рухнул. В раздевалке я заливался слезами, прекрасно понимая, что у меня уже нет никаких шансов исполнить мою последнюю мечту. Для нас чемпионат был закончен, и я хотел умереть. Неделю спустя, 11 августа, я вышел на поле для того, чтобы сыграть против "Эстудиантес", убежденный в том, что это будет мой последний матч в футболке "Боки". После встречи с "Расингом" Дальма и Джаннина проплакали все глаза, и я никогда не видел их такими расстроенными.

Правда, одиннадцать месяцев спустя я вновь надел футболку "Боки". Сколько воды утекло! Но я сам решил сделать это, и никакие власть имущие не могли повлиять на мое решение.

Если кто из них и сумел тогда положить меня на лопатки, так это судья Эрнан Бернаскони. Он упек за решетку моего друга Гильермо Копполу, отняв у меня покой и сон. Для меня это оказалось кошмарным ударом. Единственное, что меня в то время интересовало — чтобы восторжествовала справедливость. И эту справедливость мы ищем до сих пор. За тот год я прошел через все, пережил столько, что помню далеко не все из случившегося. Этот период словно стерт из моей памяти.

Сперва я отправился в Швейцарию, сразу после моего последнего матча. Эту поездку организовал мне Коппола. Дьявол посоветовал мне выбрать клинику, в которой мне пообещали избавиться от наркотической зависимости. Мне показалось серьезным то место и те врачи, что должны были меня наблюдать. Через два дня после приезда я устроил пресс-конференцию, на которой рассказал о себе все. По крайней мере, я чувствовал себя уверенно, потому что анализ на допинг, взятый у меня после матча с "Эстудиантес", дал отрицательный результат.

Мой 36-й день рождения был одним из самых грустных в моей жизни. Я находился в Буэнос-Айресе и тренировался вместе с "Бокой", думая о том, чтобы все поскорее закончилось. Я не знал, что мне делать, метался из стороны в сторону; сперва я говорил о том, что хочу играть в "Боке", затем объявлял об окончании карьеры, а заканчивалось все заявлением о готовности уехать из страны. Я противоречил самому себе, однако сейчас я знаю, почему это происходило: я не представлял себе жизни без футбола и не мыслил, что я буду делать в таком случае. До меня не доходили приглашения, сыпавшиеся отовсюду, изо всех уголков мира. Последнее в 1996 году поступило мне из Монтевидео, и исходило оно — ни много ни мало — от "Пеньяроля". Однако в то время против моей воли во мне проснулось желание выступать за "Боку".

Продолжение следует.

Печатается с сокращениями.