Анатолий Байдачный: Я тщеславный бунтарь!
Он берет команды, влачащие жалкое существование, и делает из них боеспособные коллективы, не считающиеся с фаворитами. Зачастую руководители клубов и игроки не выдерживают его высочайших требований, и Байдачному приходится уходить, чтобы затем начать все заново. Он не боится говорить правду, вернее, не может ее не говорить. Нередко Анатолий Николаевич перегибает палку. Корит себя за это, но понимает, что иного пути у него нет. Он интересен и очень амбициозен. Уверен, когда-нибудь Байдачному покорятся настоящие высоты. Людей с таким характером слава никогда не обходит стороной.
ОТ ОБЩЕНИЯ С ТОЛСТЫХ ОСТАЛСЯ ЖУТКИЙ ОСАДОК
— Один очень авторитетный в футбольных кругах человек на вопрос, когда прекратится гегемония "Спартака", ответил: "Когда Байдачный возглавит московскую команду".
— А чего я должен возглавлять столичный клуб?! Думаю, придет то время, а оно уже близко, когда мы вернемся к Советскому Союзу. В том плане, что у нас чемпионы появятся на периферии. Помните "Динамо" (Минск), "Зенит", "Днепр"? Если экономика страны вдруг не рухнет, то российский футбол перестанет быть чисто московским. Мы поднимемся как раз за счет провинции.
— Но что-то в провинции вам не везет.
— То, что случилось с "Жемчужиной", произошло со всей страной. С "Черноморцем" другая история — нежелание быть наверху.
— Создается впечатление, что вы изначально знали участь своих команд. Может, не следует откликаться на сомнительные предложения, а стоит дождаться варианта, в котором вы будете уверены?
— Вы правы, в обоих случаях я предвидел, чем это закончится. Но если бы не сунулся в это пекло, то потом бы себя не простил. Найти "свою команду" — мечта каждого тренера, но удается это единицам. Лобановский и киевское "Динамо", Романцев и "Спартак", в какой-то степени Садырин и ЦСКА. Обидно за московское "Динамо" — клуб не чета другим столичным. Не унижаю "Спартак", но поверьте: "Динамо" всегда было командой более высокого класса. Именно оно прокладывало дорогу отечественным представителям на международной арене. А сегодня? Это посредственный клуб. Обидно до слез! Здесь нужны люди, способные возвратить динамовскую славу.
— Извините за бестактный вопрос, почему вы не в "Динамо"?
— Спросите об этом Толстых.
— Но вы встречались с Николаем Александровичем?
— Было дело. Но наше с ним общение оставило горький осадок и жуткое разочарование, принесло мне только вред!
— Теперь вы в "Ростсельмаше". Как всегда, работаете с открытым забралом…
— Да вы и сами видите. Ношусь как угорелый, ни секунды простоя. Приходится решать уйму дел. Когда видишь, что у руководства глаза горят, и сам зажигаешься. И наоборот, когда сознаешь, что у людей, от которых многое зависит, взгляд потух, то и сам скисаешь, потому что знаешь: стимулов уже нет. Ну если им не надо, то мне-то зачем?
— Рядом с вами возможно существование игроков с негорящими глазами?
— Исключено! Они сразу должны закончить с футболом! Надо работать только с теми, кто по-настоящему хочет играть. В "Черноморце" ведь беда произошла. Футболисты, которые в прошлом году многого добились: Призетко, Снытко, Свистунов, потеряли желание играть.
— Какие-то подводные течения?
— Просто люди из второй и первой лиг оказались на гребне славы и посчитали, что теперь — великие. Но это же смешно! В футболе надо каждый день выжимать из себя все соки. Перестав работать, игроки вернулись к своему изначальному уровню первой лиги. Это естественно.
МНЕ ОМЕРЗИТЕЛЬНО ТО, ЧТО ПРИХОДИТСЯ КРИЧАТЬ
— Вы как раз тем и славитесь, что берете футболистов из "ниоткуда" и делаете их известными на все постсоветское пространство. Вы их морально подготавливаете к таким перепадам?
— Когда пришел в "Ростсельмаш", все стонали: "Куда, у клуба всего два очка!" Я сказал: "Это ерунда! Мы выберемся из этой ситуации. А вот потом наступит самое страшное — момент истины! Готов ли игрок психологически к дальнейшей борьбе — борьбе за серьезные места?" Для футболистов, регулярно бьющихся за выживание, это большая проблема. Вот по окончании первого круга у нас настал как раз такой период. Мы проводили собрания, индивидуальные беседы, выставляли игроков на трансфер — все это была битва с самоуспокоением.
— На мой взгляд, вы заметно отличаетесь от своих коллег по тренерскому цеху. Как сами считаете, с кем-то вы похожи?
— Я сам по себе! Однако вполне возможно, что мне передалась манера тех тренеров, под чьим руководством я выступал. Мне ведь в жизни крупно повезло! У меня были великие наставники: Бесков, Качалин, Горанский, Трофимов, Малофеев. Довелось мне поработать и с Лобановским. У каждого из этих людей можно было перенять много интересного, в том числе и черты характера. А самое главное, отношение к делу. Все они беззаветно любили футбол. И потому были требовательными. Очень! Вот в этом я на них похож.
— Тяжело быть требовательным? Ведь это особое искусство.
— Тяжело, потому что прежде всего надо быть требовательным к самому себе. Нельзя ждать от игрока того, чего сам не выполняешь. Если ты всегда отдаешься игре, коллективу, тренировочному процессу, то все будет нормально. Игрок это видит, заражается твоей идеей и работает так, как нужно. Но это в идеале. Иногда все же приходится перегибать палку — у нас народ такой. Если бы вы знали, насколько мне омерзительно то, что приходится на кого-то кричать, заставлять. Мы ведь интеллигентные люди, а не дикари какие-нибудь. Но советский человек так устроен. Ему нужен обязательно кнут и пряник. Кнут унизителен и для тренера, и для самого игрока. Увы, без него нельзя.
— На вас в свое время голос повышали?
— Конечно.
— Как вы на это реагировали? Судя по всему, не отмалчивались.
— Я кипел! У меня тяжелый, ершистый характер. Я всегда и на все имел свое мнение и не стеснялся его высказывать. Поэтому были конфликты и всевозможные неприятные моменты. Но меня спасало то, что ко мне никогда не было претензий по отношению к делу.
— Ярцев как-то сказал: "Мне нужны люди с характером. Пускай характер вздорный, пускай тяжелый, но по мне, это гораздо лучше, чем серая дисциплинированность". Уверен, вы с Георгием Александровичем в этом солидарны.
— А как без характера можно в футбол играть?! Я этого не понимаю. Приведу пример. Два талантливых футболиста с абсолютно одинаковыми данными вместе пришли в команду. В первой же игре наступила такая минута, когда ни тот, ни другой не могут бежать. Силы кончились! И вот один опустил руки, а другой собрал всю волю в кулак, сделал рывок и забил гол. Через некоторое время он стал звездой, а тот, что остановился, теперь играет во второй лиге. Вот что такое характер, вот что такое сила личности! Только личности добиваются больших побед.
— Ваша больная мозоль — Коваленко. Он парень с характером. Да, видно, не с тем, какой нужен.
— Костя вообще отдельная песня. У него характер футбольный. Он злой на поле. Диагноз у парня совершенно другой. Он — личность избалованная. С 16 лет ему уделялось много внимания. Его испортили навсегда. Вот почему я с ним так долго возился? Да потому, что он талантище! Когда он в восьми играх забил 9 мячей, я подумал: вроде его заинтересовал, теперь у человека дела пойдут в гору. Но я ошибся. Когда Костя выходит на тренировку, тренеру не хочется работать.
— Пижонит?
— У него вид, будто он идет на каторгу. Парню не нравится ни одно упражнение, которое мы делаем. Такой он сложный! Природа дала ему талант, но поскупилась на все остальное.
— Коваленко — единственный игрок такого калибра, которого вам не удалось перебороть и направить в нужное русло?
— К сожалению, нет. Мне, например, очень больно было в том году. Я не видел лучше центрального полузащитника в России, чем Снытко. Не видел, и все тут! Но человек оказался не той породы. В итоге работать с ним стало даже омерзительней, чем с Костей!
10 ЛЕТ, ПРОСЫПАЯСЬ, ХВАТАЛСЯ ЗА ГОЛОВУ
— Когда вы были игроком, уже знали, как ваша жизнь сложится, что-то черпали себе на будущее?
— Поверьте, играя в высшей лиге, выступая в сборной, в еврокубках, игрок не думает о тренерской работе. По крайней мере, я совершенно об этом не помышлял. Да, вперед заглядывал. По окончании карьеры хотел стать спортивным журналистом. Уверен, у меня бы получилось. Так что никаких конспектов занятий я не вел, не записал ни одного упражнения. Но у меня очень хорошая память. И сегодня я могу "от и до" вспомнить, скажем, тренировки, проводимые Бесковым.
— Из-за травмы вы закончили играть, находясь в полном расцвете сил. Это стало для вас большой неожиданностью. И вот та недосказанность, до конца не использованный потенциал и заставили вас стать тренером. Согласны?
— Вы правы. Недоиграл, не пожил в полной мере большим спортом. И так рано ушел, что обидно. Наверное, судьба! Это она так распорядилась. Реализуй я всего себя на поле, сейчас бы был журналистом.
— Долго происходил процесс поворота от журналистики к тренерской деятельности?
— Этого поворота не было вовсе. А другой у меня проходил, наверное, лет десять. Никак не мог принять то, что я больше не могу играть. Мне сны снились, что у меня колено здоровое, что я тренируюсь вместе со всеми. Просыпался и хватался за голову! Наверное, это была болезнь.
— Как вылечились?
— Спасла работа. Хотелось уже в качестве тренера чего-то добиться, доказать. Был еще особый подтекст. Я сломался, и минское "Динамо" стало чемпионом. Ужасно обидно. Представьте, был лидером, всего себя отдал этой команде, а до золота из-за этой треклятой травмы не дошел. Может быть, та обида и помогла мне впервые в истории вывести белорусский клуб ("Днепр", Могилев) в первую лигу. В один год с победой минского "Динамо" в вышке. Для меня эта моя внутренняя победа стала неплохой компенсацией.
— Вы тщеславный человек!
— Конечно! Как можно быть не тщеславным, тем более в спорте?! Лично я не представляю! Мне запомнились слова Федора Черенкова. Вот у него совершенно другие взгляды на жизнь. Он — человек не то что не тщеславный, а очень реалистичный по взглядам на жизнь, на себя самого. Он честно говорит, что не может быть тренером. Это позиция. Тот же, кто ступил на тренерскую стезю и заявляет: я, дескать, не тщеславный, мягко говоря, лукавит. Если нет, значит, он выбрал эту дорогу по ошибке и никогда ничего не добьется!
— Но у нас очень многие дают понять, что им нечего доказывать.
— Глупость! Если ты уже всем все доказал, то иди на пенсию, выращивай капусту. Каждый день надо доказывать своей жене, своим детям, своим друзьям, своим игрокам, что ты что-то собой представляешь, что ты живешь, что ты сильнее. Ну как без этого?! Футболист же вынужден доказывать, а что же тренер? Все взаимосвязано.
— Вон Анатолий Бышовец в 1988 году Олимпиаду выиграл и всем все доказал. С тех пор прошло 13 лет без больших достижений. Но считается, что это не показатель. Показатель — золото Сеула.
— Поверьте мне, Бышовец не считает, что он всем все доказал. Он очень тщеславный человек. Очень! Он не может быть спокоен без новых побед. А воспоминание о Сеуле — это своеобразный прием самоуспокоения в минуты неудач: ведь могу, ведь выиграл же я Олимпиаду!
МНЕ КАЖЕТСЯ, Я СОВЕРШАЮ ПРЕСТУПЛЕНИЕ
— Чувствуется, вы уверены в том, что достигнете больших высот. После тяжких поражений эта уверенность хоть как-то вам помогает или вы, как и все ваши коллеги, слишком болезненно переживаете неудачи?
— Терзаю себя жутко! Но я живу по таким принципам и футболистов своих тоже к этому призываю: поражения, а главное, победы нужно забыть к следующему утру. У нас же как: выиграл раз и полгода празднуешь, терпя поражение за поражением. Национальная черта! Вот мне весьма неприятен такой факт. Обыграли мы в 1999 году сборную Франции. Молодцы! Но прошло-то уже два с лишним года, французы стали чемпионами Европы, а мы все себя нахваливаем. Профессионал тем и отличается от любителя: он выиграл и забыл, стремится к новым достижениям. Вот почему наши футболисты не становятся на Западе звездами? Потому что мы их так воспитали. Парень сыграл хорошо, и ходит в королях. Но это его работа — играть хорошо. Он должен делать это постоянно! Наши психологически к этому не готовы. Они способны лишь сверкать, но не гореть.
— В общем, нельзя задерживаться в прошлом. Интересно, эта ваша философия не мешает вам часто вспоминать какой-то матч? Была ли в вашей жизни своя сборная Франции?
— Все было. Больше всего я вспоминаю матч финала Кубка обладателей кубков, который мы, динамовцы, проиграли (2:3) шотландскому "Глазго Рейнджерс". Нам был дан великолепный шанс, а главное, мы были сильнее. И сами "отдали" эту встречу. И меня не волнует, что судья раньше времени дал финальный свисток, что третий гол в наши ворота был забит спорный. Мы обязаны были побеждать! Не знаю, почему не получилось. Может быть, Константин Иванович не смог проявить себя с лучшей стороны. До сих пор страдаю из-за того поражения.
— Вы сказали про неиспользованный шанс. Часто судьба давала вам эти шансы или приходилось самому вгрызаться в жизнь зубами?
— Для того чтобы попасть наверх, надо проделать каторжный труд. Отдать свое здоровье, время, всего себя любимому делу. Что касается везения, то улыбнуться тебе оно может только в какой-то момент. Не бывает, чтобы фортуна сопровождала тебя на длительном этапе. Это же смешно слышать: ему повезло — он выиграл чемпионат. Это как же должно повезти?!
— Вы весь в футболе? Или иногда и где-то еще?
— Мне все время говорят: остановись, отдышись. Вокруг так много прекрасного. Жена часто спрашивает: о чем думаешь? Как сыграть с этим да как обыграть того, как лучше провести тренировку, кому доверить место в составе. И так постоянно! Ужас. Это заболевание. Ты десять минут без работы, а тебе кажется, что ты перед кем-то в этом виноват и тебе обязательно нужно чем-то заниматься. В общем, нужно лечиться.
— Но вы не собираетесь лечиться…
— На Западе к этому крайне серьезно относятся, психологи и психиатры пытаются вернуть людей к нормальной жизни. Но я не знаю, что такое нормальная жизнь. Хотя моя трудомания где-то и мешает. Если я провожу одну тренировку в день, то мне кажется, что я совершаю преступление. С таким подходом можно загнать не только себя, но и игроков.
ОБЯЗАН БЫТЬ СИЛЬНЫМ!
— Зато от вас исходит какая-то особая энергия. Я, например, за полчаса общения с вами это прекрасно прочувствовал.
— Меня распирает изнутри. Я сгораю как свечка! Исходящее от меня тепло плодотворно влияет и на игроков.
— Они вас боятся? И вообще, должны ли футболисты опасаться своего наставника?
— Конечно. Панибратство игроков с тренером если и возможно, то где-нибудь в Италии. В нашей стране нельзя позволять своим подчиненным быть с тобой на одной ноге. Иначе они посчитают тебя слабым человеком.
— Ваши выводы о слабости и силе сделаны на основе собственного жизненного опыта?
— Я с первых минут везде вел себя так. Это всегда приносило результат. Если я осознавал, что над чем-то теряю контроль, то обязательно стремился изменить ситуацию. И изменял. Я не должен быть слабым! В противном случае, считай, делу конец. Футболист все время должен чувствовать в тренере силу и уверенность… Игроку необходимо видеть, что его наставник знает, где выход, а не плутает в потемках. Тогда парень начинает себя реализовывать. На некоторых, правда, мои воля и требовательность влияют негативно. Люди боятся ошибиться. Вот Антон Рогочий. Хороший парень, талантливый. Верю в него, ставлю из матча в матч. Но он все равно боится играть, действует зажато. И все мои внушения о том, что футбол лишь игра, что на поле нужно выходить раскрепощенным, результатов не дают. Чего с ним делать?
— Я прекрасно понимаю Антона. Глядя на вас, не скажешь, что футбол — это игра.
— Да почему? Самая настоящая игра! И я отношусь к футболу как к игре. Только вот если ты выбрал этот род деятельности, которому посвятил свою жизнь, то, будь любезен, отдавайся ему до конца, без остатка. Но это вовсе не значит, что в мире ничего больше не существует. Есть ведь литература, искусство.
— О литературе и искусстве вы сказали не для красного словца?
— Я люблю и то, и другое. Правда, сейчас времени уделяю им мало. Вот когда тренируешь более благополучные команды, тогда успеваешь всюду. Тем не менее своего правила читать книги по одному часу в день я по-прежнему придерживаюсь. Не зря же великий французский философ Дидро сказал: когда человек перестает читать, он перестает мыслить!
— Давно дружите с "законом чтения"?
— Всю жизнь!
— Искусство же, например, театр, наверное, интересно еще и потому, что оно близко вам с профессиональной точки зрения.
— Имеете в виду сходство между тренером и режиссером? Мы действительно близки друг другу. Мы постановщики действа, и методы наши похожи. Но у нас есть огромная разница. Режиссеру на порядок проще. Он работает со своими актерами. Рано или поздно они сыграют так, как он хочет. В футболе помимо твоей труппы на сцену выходит труппа соперника, которая ни в чем не собирается тебе уступать. В театре известно все до мелочей. У нас же в футболе сплошная непредсказуемость.
— Вы ни разу не обыгрывали "Спартак". На мой взгляд, причина в том, что, обладая гораздо худшим подбором актеров, вы не хотели это признавать. Ваша гордость не позволяла подстраиваться под красно-белых, вы пытались играть с ними как с равными.
— "Спартак" для меня тяжелая тема. Лишь раз я сыграл с ним вничью. Вот уж поистине злой рок. Все время что-то складывается против меня. Взять хотя бы прошлогодние 1:4. Так получилось, что к тому матчу "Черноморец" подошел в наихудшем состоянии: и по составу, и по "физике". Но ничего, теперь с "Ростсельмашем" попытаюсь сломать неприятную традицию. Рано или поздно это произойдет.
ЭКСТРЕМАЛЬНЫЕ УСЛОВИЯ И ЕСТЬ МОЯ ЖИЗНЬ!
— По ходу нашей беседы вы несколько раз оговаривались, называя "Ростсельмаш" "Черноморцем". Никак не отвыкнете?
— Ты работаешь с командой, выполняешь свой профессиональный долг по максимуму, независимо от того, какая у тебя команда — "Черноморец" или "Ростсельмаш". Тебя пригласили — сделай все, что в твоих силах. Эту незамысловатую философию постиг, работая за рубежом. Там тренер через год-два меняет команду. За границей, кроме Фергюссона, и нет наставников, работающих на одном месте десятилетиями. Допустим, ушел тренер из "Интера" — так никто же не скажет, что он плохой специалист. Капелло вернулся в "Милан" — не получилось. Пошел в "Рому" и сделал ее чемпионом. Что тут зазорного? У нас почему-то считают, что, если тренер ушел в отставку, пускай и по своей инициативе, он потерпел фиаско. Это приводит к тому, что некоторые коллеги боятся работать, боятся рисковать. А без риска какой рост? Но даже при таком раскладе не надо принижать наши возможности. Я повидал многих тренеров — англичан, немцев, бразильцев и могу вас заверить: мы ничуть не хуже! Это как минимум. Я вот выиграл со сборной Сирии чемпионат Азии, да и не только. В общем, одерживал победу за победой, а один немецкий специалист, сам на тот момент не работающий, поливает и поливает меня последними словами. Как-то увидел его в компании с представителем сирийской федерации, с которым я был в неплохих отношениях. Вот я представителю и говорю: "Как же так? Я тут выигрываю, а немец ваш меня с грязью смешивает. Если он такой великий, возьмите его и поставьте на мое место". А мне отвечают: "Да вы что? Немецкий тренер никогда у нас ничего не выиграет. Привезти сборную Сирии к победе может только русский. Немцу ведь нужны условия: форма, мячи, финансирование, поля, игроки. Русский же может работать на кривом поле, без мячей, без формы, и все равно он выиграет!
— Восток дал вам что-то еще кроме уверенности в силе русских?
— Как говорил товарищ Сухов, "Восток — дело тонкое". От себя я бы добавил, что очень тонкое. Там ты можешь быть кем угодно: Трапаттони, Капелло, Липпи, но если проиграешь два-три матча, пускай и товарищеских, то тебя сожрут заживо. На Востоке работаешь как на жаровне. Под постоянным гнетом. Там расслабляться нельзя. Местные жители ничего не хотят понимать: неважно, сборная Бразилии перед тобой или Узбекистана, дай результат, и все! Восточные люди по-футбольному плохо образованы, но у них гипертрофированные амбиции. Сирия — страна военизированная, тоталитарная. Любое поражение для нее — трагедия. Победа — величайший праздник. Там нет середины: или все плачут, или все смеются. Работать в таких условиях очень тяжело.
В Кувейте своя специфика. Шейхи, богачи. Они смотрят за каждым твоим шагом. Стоит оступиться, как они начинают рассуждать: "Мы с ним ошиблись. Может, пригласим бразильца?" Все это закаляет характер, заставляет настраиваться на каждый матч как на последний. Так что пользу на Востоке я получил немалую.
— В общем, в экстремальных условиях чувствуете себя уютно?
— Да экстремальные условия и есть моя жизнь! Так что не жалуюсь.
— Но на несправедливые обвинения и на нездоровый ажиотаж вокруг своего имени вы все равно реагируете достаточно остро. Или я не прав?
— Моя первая реакция — бешенство. Потом проанализируешь, остынешь. Сам я по жизни никогда никого не оскорбляю, но говорю такие вещи, которые вызывают смех у окружающих. Кого-то это обижает. А человек во гневе не отдает отчета своим словам. Отсюда и несправедливые обвинения в мой адрес. Я, кстати, тоже допускал нередко ошибки. Приходишь на послематчевую пресс-конференцию, а все ждут, что ты сейчас сорвешься. Здесь надо взять волю в кулак. Теперь так и делаю. Вижу падкие до сенсаций глаза и себя сдерживаю, говорю совершенно не сенсационные вещи. А относительно того, что обо мне пишут, замечу: я уважаю любое самостоятельное мнение, презираю предвзятость и грязь.
— Интересно узнать, как вы стали таким, какой есть? В каких условиях выросли?
— Рос я на станции Москва-Сортировочная. Отец работал на железной дороге, и я чуть ли не с пеленок болел за "Локомотив". В ту пору там играли Соколов, Бубукин, Ворошилов. Я, мальчишка, восхищался ими до безумия. Боготворил я "Локомотив" и в хоккее. Помните легендарную тройку Цыплаков — Якушев — Снетков. Недавно Якушев умер. Как будто вырвали кусок детства. "Динамо" же — моя вторая любовь.
Так вот, жил я в бараке и получил там жесткое воспитание. Много времени проводил на улице, во дворе, среди местной шпаны. При этом здорово учился в школе с физико-математическим уклоном. Ну а больше всего мне повезло в том, что я влюбился в футбол. В общем, так и жил между улицей, школой и спортом. И везде был на первых ролях. Как теперь говорят, в авторитете.
— Значит, кулаки в ход пускать приходилось часто…
— Тогда в почете были войны: двор на двор, улица на улицу, район на район. Во многих переделках побывал, но на нож не попадал и серьезных неприятностей избежал. А дрался я отчаянно — уступать никому не хотел. Таким остался и по сей день.
БАЙДАЧНЫЙ АНАТОЛИЙ НИКОЛАЕВИЧ
Дата рождения: 1 октября 1952 г. Мастер спорта международного класса. Заслуженный тренер БССР. Воспитанник ФШ г. Обнинска. Играл нападающим в командах "Динамо" (Москва) — 1969-1974 гг.; "Динамо" (Минск) — 1975-1979 гг. В чемпионатах СССР (1970-1979 гг.) 110 матчей, 30 голов. Финалист Кубка кубков 1972 г. За сборную СССР (1972) провел 5 матчей. Серебряный призер чемпионата Европы 1972 года. Главный тренер команд "Днепр" (Могилев) — 1980-1985 гг.; "Заря" (Луганск) — 1988-1989 гг.; "Кристалл" (Херсон) — 1990-1991 гг.; "Анагенизи" (Кипр) — 1992-1993 гг.; олимпийской и молодежной сборной Сирии — 1993-1995 гг.; "Ярмук" (Кувейт) -1995-1996 гг.; "Тилигул" (Тирасполь, Молдавия) — 1996 г.; "Динамо" (Минск, Белоруссия) — 1997-1998 гг. Главный тренер "Жемчужины" (Сочи) — 1998-1999 гг., "Черноморца" (Новороссийск) — 2000-2001 гг. С апреля 2001 года тренирует "Ростсельмаш" (Ростов-на-Дону). Высшие тренерские достижения — чемпион Белоруссии 1997 г., победитель молодежного чемпионата Азии 1994 г.
