Семин строит крышу, стрижет поле и смотрит только вперед!
ХОЖДЕНИЕ В НАРОД
По окончании занятия, окинув взглядом работающего над гибкостью Измайлова, Юрий Палыч незаметно улыбается: "Поаккуратней, Марат", и тут же подходит к Обиоре. Тот сияет своей белозубой улыбкой и на сочетании английского и ломаного русского рассказывает о своих делах. Семин смеется и на такой же смеси двух языков излагает планы на день. Затем, в очередной раз поправив свою бейсболку, подходит к нам.
— Судя по вашей задушевной беседе, вы выросли с Обиорой в одном дворе. Если серьезно, за всю вашу тренерскую карьеру вам попался хотя бы один "фрукт", с которым вы не смогли найти общего языка?
— С моей точки зрения, таких прецедентов не было. Но у каждого ведь свои взгляды на вещи. Не исключено, что кто-то из ребят посчитает иначе.
— Вы как-то по-отечески разговариваете со своими игроками. Глядя на ваше общение с Маратом Измайловым, создается впечатление, что это заботливый отец дает наставления сыну.
— Я бы не сказал, что отношусь к Марату как-то по особенному. Просто он еще юн, и ему нужно чаще подсказывать. Вообще любому молодому футболисту необходимо уделять больше внимания, нежели его возрастному коллеге. Опытный игрок прожил в спорте немалую жизнь, и, наверное, бесконечные замечания ему порядком надоели. Он уже имеет свои сформировавшиеся и закостенелые взгляды на все вещи.
— Как часто игроки обращаются к вам за советом?
— Редко. Теперь в основном самому приходится идти к ним. Когда ты видишь или знаешь, что у человека не все в порядке — на поле ли, в семье ли, сам проявляешь инициативу для разговора. Ребята же сегодня более скрытные. Каждый из них считает, что в состоянии без посторонней помощи выбраться из любой ситуации. Наверное, это тоже правильно.
— Значит, "Локомотив" времен Овчинникова и Косолапова внутренне был вам ближе нынешнего?
— Нет. Хотя отличия, конечно, есть. То поколение добывало имя "Локомотиву". Те ребята оказались первыми. До них ведь у клуба традиций не было. Он то вылетал в первую лигу, то возвращался в высшую, то болтался в подвале. Благодаря Овчинникову, Арифуллину пришли призы, уважение людей, а главное, появились традиции в самом настоящем понимании этого слова. Нынешняя плеяда попала совсем в другие условия: клуб обрел стабильность, силу, заслуг у команды стало больше, база теперь гораздо комфортабельней, существенно изменились финансовые возможности. Сегодняшним ребятам гораздо легче, но перед ними стоят другие задачи. Им нужно на том фундаменте, который заложили их предшественники, построить дом и крышу. Тот успех, который был прежде, уже никого из нас не устраивает.
— Самое главное, что вы не назвали в числе достижений "Локомотива", так это появившийся дух. Именно благодаря ему команда нередко и вытаскивает матчи, которые складываются не по ее сценарию. Да и отыграться, пропустив на 90-й минуте, без соответствующего внутреннего стержня нельзя.
— Согласен, у "Локомотива" есть свой дух, который передается от одних людей к другим. Если был парень с богатым внутренним миром и сильным характером — Овчинников, то и приходили ребята, похожие на него. А какой "духовой" был Смертин! А Чугайнов! Можно обладать феноменальным мастерством, но без внутреннего стержня команда больших высот покорить не сможет. Над этим надо работать постоянно, закалять свою психику.
Эти слова уже были сказаны, когда мы сели на лавочку в беседке. За те пятнадцать-двадцать минут, что мы там находились, Юрий Палыч дважды отвлекался на телефонные разговоры. Чувствовалось, что, даже закончив их, Семин мыслями был еще там — решал какие-то вопросы. И только секунд через тридцать он вновь полностью переключался на реальные события.
Зная, что футболисты распущены по домам и вернутся на базу только к 18.00, лично я надеялся, что удастся увидеть наставника локомотивцев за непривычным занятием — не все же шесть часов он будет проводить в размышлениях о футболе.
ПОРОХА В ПОРОХОВНИЦАХ С ИЗБЫТКОМ
— Извините, времени совсем нет. Пойдемте обедать, впереди еще уйма дел, — развел руками главный тренер железнодорожников.
— Каких?
— Для начала нужно проанализировать прошедшее занятие. А уже потом подумать о предстоящем. Для кого-то, возможно, придется его индивидуализировать. Необходимо посоветоваться с помощниками, как они видели минувшую тренировку, поговорить с врачами. В принципе занят постоянно.
— В общем, вы фанат футбола без всяких оговорок.
— Что значит фанат? Для меня это слово непонятно. Просто я люблю свою профессию. Но это вовсе не означает, что 24 часа в сутки для меня существует только "Локомотив". Периодически необходимо отвлекаться, и, считаю, мне это худо-бедно удается. Как? Общение, особенно с друзьями, — самое лучшее проведение свободного времени. Также мне нравится посещать различные спортивные соревнования. Элементарный просмотр футбола с участием других клубов тоже позволяет забыть о своих делах. Люблю я и сам тряхнуть стариной и погонять мяч по зеленому полю. Однако надолго отрешиться от футбола, от мыслей о своей команде мне не удается даже в отпуске. Ну невозможно отключиться насовсем! Все равно размышляешь об усилении, о приобретениях или расставаниях с какими-то игроками.
— Вы сказали, что сами любите побегать по зеленому полю. Так еще есть порох в пороховницах?
— Нет вопросов! Чувствую себя хорошо, и здоровья, и желания играть хватает. Полагаю, для своих лет проделываю приличный объем работы.
— С возрастом ваши пристрастия на поле не изменились? Вас не потянуло в бомбардиры?
— Да нет. Сам процесс интересен! Сама идея футбола: общение, мысль, физическая нагрузка — вот что увлекает! Какая разница, кто пошлет мяч в сетку? Да пусть кто угодно забивает.
— Когда сами играете, ностальгия по давним-давним временам вас внезапно не охватывает?
— Ну а что толку? Оглядываться назад нет никакого смысла. Смотреть надо только вперед!
А свое я уже отвспоминал. Когда только закончил играть, помучился немало. Каждый день просыпался с желанием выйти на зарядку или помчаться на базу и тут же осознавал, что мое время уже ушло — я вынужден жить новой жизнью. Знаете, как мне хотелось тренироваться? Это не передать словами. Но даже такая жесткая ностальгия потихоньку прошла, хоть и оставила в душе чувствительный след. Поэтому сегодня игрокам я частенько говорю: "Не спешите уезжать домой. Побудьте на базе, насладитесь этим. Придет момент, и вы сутками сможете сидеть дома, не думаю, что это доставит вам большое наслаждение. Тогда-то вспомните мои слова, но будет уже поздно". Вообще, на мой взгляд, нужно стремиться продлить свой век футболиста — это ни с чем не сравнимо.
— Как вы относитесь к утверждению многих ваших коллег о том, что тренер должен убить в себе игрока?
— Я с этим не согласен. Допустим, ты был игроком, разумно мыслил, ты помнишь те ситуации, в которые попадал, и то, как из них выбирался. Сейчас ты уже сталкиваешься с тем, что кто-то из твоих подопечных имеет аналогичные проблемы. Ты же все понимаешь и знаешь, как помочь. В молодости все примерно одинаковые и допускают примерно схожие ошибки. Так что я не собираюсь забывать то время, когда был игроком. Другое дело, что с тех пор футбол значительно изменился, и уже не стоит ориентироваться на идеалы прошлого. Было бы смешно, если бы я сказал своим ребятам: "Да, вот мы…" Теперь все другое: чемпионат, отношение, организация. Жизнь движется вперед, и поэтому, на мой взгляд, "вчера" не может быть лучше, чем "завтра".
— Говорят, будучи игроком, вы отличались повышенной требовательностью к себе.
— Вполне возможно, что все же недостаточно требовал. По крайней мере, таких футболистов, как я, было предостаточно. Хватало и тех, кто был сильней, ярче меня. В сборной я не играл. Но, с другой стороны, я выступал в хороших командах — в "Спартаке", "Динамо", "Локомотиве", "Кубани". Определенных результатов добивался. Хотя, наверное, не все у меня получилось. Где-то не хватило таланта, где-то удачи.
— И тем не менее обвинить вас в работе спустя рукава ни у кого язык не повернется. Вы сильно переживаете, когда видите, что подобный упрек можно адресовать какому-то вашему игроку?
— Конечно, но до определенного момента. Когда осознаешь, что человек не понимает и не хочет понимать, то перестаешь переживать. Зачем? Значит, такова участь этого футболиста. И все же тренер за своего игрока должен бороться до конца. Попал к тебе одаренный парень, значит, ты должен развить его дар. Когда это не получается, становится как-то не по себе.
— На ваш взгляд, вы жестко поступаете с игроками, которым вынесли приговор о бесперспективности?
— По-разному. Когда дело касается интересов команды, то, конечно, жестко. Если речь идет о моих личных амбициях, то нет.
КАК ДЕЛА, ЖЕНЯ?
Ест Семин мало, так что весь обед занял не более десяти минут. Покидая столовую, в дверях встретился с Эштрековым, пожелал приятного аппетита.
— Люди, с которыми вы работаете, например Эштреков, — ваши друзья или в "Локомотиве" субординация соблюдается без всяких оговорок?
— Мы друзья, без сомнений. Существует и все остальное: и профессионализм, и соответствующие отношения. Вполне естественно, что Владимир Хазраилович тоже может высказать свою точку зрения — он прекрасно знает футбол, он классный специалист, потому мы так долго и работаем вместе.
В холле с лестницы спускается Харлачев, который на протяжении семи лет был одной из главных опор Семина. Именно он в 1995-м забивал "Баварии" в Мюнхене. Сейчас Евгений тренируется в "Динамо", а в Баковку приехал повидаться с ребятами.
— Как дела, Женя? — спрашивает Юрий Павлович.
Минут пять разговаривают. Чувствуется, Семин переживает за своего игрока и очень хочет, чтобы у того все нормализовалось.
Настал черед той самой аналитической работы. Главный тренер "Локомотива" скрылся в своем кабинете. Много думал, что-то записывал на бумаге, общался с коллегами, отвечал на телефонные звонки, сам звонил.
Вечерняя тренировка ворвалась на базу как-то резко. Отличалась она от утренней только своей направленностью. Семин же был такой же, как и восемь часов назад.
— За это время ваше настроение осталось прежним. Интересно, а за последние десять лет вы сильно изменились?
— Со стороны легче определить, чем изнутри. Я вроде существенных перемен не чувствую. Главное отличие между мной сегодняшним и десятилетней давности — так это опыт. Я стал мудрее.
— В чем козырь тренера Юрия Семина?
— Вам проще найти изюминку в том или ином тренере. Я не знаю, что сказать о себе... Наверное, могу только один козырь отметить — я служу своему делу честно.
— В детстве вы могли предположить, что ваша жизнь сложится именно так? Или тогда мысли не были связаны со спортом?
— Сколько себя помню, футбол всегда стоял в моих планах. Мяч покупался в нашем доме в складчину. Он для меня с самого маленького возраста был чем-то большим, нежели просто спортивный инвентарь. Что касается тренерской деятельности, то и она не стала для меня откровением. Еще будучи игроком, решил, что без футбола не смогу, а потому какой-либо другой профессии по окончании спортивной карьеры не мыслил. Да ничего другого я и не умел. Как само собой разумеющееся, поступил в ВШТ (Высшую школу тренеров. — Прим. А.З.), где очень многому научился, да и не только я, а практически все нынешние наставники. В общем, все у меня шло естественно, без каких-либо резких поворотов в судьбе.
— То, что больше ничего не умеете делать, — преувеличение?
— В общем-то, да. Имелось в виду, что в любой другой деятельности я, без сомнения, добьюсь меньшего, чем в футболе. Да и неинтересно мне это будет.
— На даче своими руками что-то творите?
— Только лужайку стригу. Нравится мне очень это занятие. С преогромным удовольствием то же самое могу проделать с футбольным полем.
Рабочие моменты длились долго. Домой Семин собрался, когда все его подопечные разъехались. И хоть "один день из жизни Юрия Палыча" подошел к концу, никаких признаков усталости на его лице заметно не было. Меньше чем через час он увидится с самым дорогим, что у него есть, — с семьей. Но это уже без нашего участия.
— Юрий Палыч, вопрос напоследок: как думаете, какой сон вам сегодня приснится?
— Навряд ли увижу какой-то сон. Я сплю очень хорошо! Даже в день игры.
