Я - Диего
Продолжение. Начало в № 5, 10, 15, 20, 25, 30, 35, 40, 43, 48, 53, 58, 63, 68
Печатается с сокращениями.
Несмотря на то, что Марадона сумел набрать форму к началу чемпионата мира в Италии, перспективы сборной Аргентины на этом турнире по-прежнему оставались туманными. Сегодня - рассказ о последних днях перед Мундиалем и провальном матче со сборной Камеруна.
ГЛАВА 8
"СУНДУК ИЗ КОСТЕЙ, МЫШЦ И ЖИЛ"
Из Тель-Авива мы прибыли в Италию и расположились недалеко от Рима, в тренировочном центре под названием Тригория. Эта база должна была стать нашим домом на следующий месяц, и, как и в Мексике, я надеялся, что здесь мы проживем до самого финала. В моем номере, с балконом, полным цветов, которые мне натащили во время тренировок, постоянно звучала музыка; тогда была популярна ламбада, и мой друг Антонио Карека подарил мне кассету с суперхитами.
Тригория оказалась идеальным местом для того, чтобы раскатывать на моих двух "Феррари". Я их взял с собой на базу для того, чтобы чувствовать себя, как дома. Они находились на стоянке, и когда Билардо мне разрешал, я выезжал покататься. Это было настоящим удовольствием: наслаждаться скоростью и в то же время ощущать себя хозяином своей судьбы. И это доставляло определенное беспокойство некоторым людям, которые говорили, что я пользуюсь особыми привилегиями, что я недисциплинирован. Ну и что из этого?! Нашей целью было успешное выступление на Мундиале, а эта маленькая радость помогала мне чувствовать себя лучше и никому не мешала. Но на первом плане были не "Феррари", а грипп, из-за которого я был вынужден пичкать себя антибиотиками, и вся проделанная ранее работа по дезинтоксикации пошла насмарку. Правда, об этом никто не распространялся вслух.
Все вокруг говорили: "Сборная зависит от Марадоны" или "Аргентина сможет победить, только если Диего будет в форме". Я понимал, что альтернативы этому нет, и чувствовал за собой огромную ответственность, которая заставляла меня тренироваться изо всех сил…
Для того чтобы задуманное свершилось, я купил специальный тренажер за 60 000 долларов под названием "изокинетический эргометр" и установил его в одном из залов Тригории. Он нужен был для того, чтобы детально оценивать и контролировать мое физическое состояние. Тогда, на первых порах, мы использовали его для работы над подвижностью и эластичностью мышц. Кроме того, доктор даль Монте прислал специально для меня массажистку Монику, которая заставила почувствовать меня заново родившимся. К первому матчу я собирался довести свой вес до идеального - 75 с половиной килограммов, хотя "асадо" из своей диеты я все-таки не исключил.
Единственное, что тогда отравляло мне жизнь, на самом деле было глупостью - большой палец моей правой ноги. Это надо же, я не мог чувствовать себя комфортно только из-за этого! Во время товарищеских матчей против Израиля и особенно против испанской "Валенсии" мне били целенаправленно по этому месту... Неудивительно, что в дальнейшем тренировки стали для меня настоящей каторгой: я пытался использовать марлю, вату, бутсы большего размера, но все без толку...
Во время тренировки 31 мая я больше не смог выносить боль и был вынужден прекратить занятие. На следующий день картина повторилась: разыграв пару комбинаций с Бурручагой и забив один мяч Гойкоэчеа, я сел на газон и сбросил бутсы: терпеть это не было сил. Тут же меня окружила куча журналистов, жаждавших узнать, что случилось, и я сразу их предупредил: "Не приближайтесь и не прикасайтесь ко мне! Если кто-нибудь коснется моей ноги, я за себя не ручаюсь!". Я был разъярен и в то же время… испуган: я боялся, что не смогу сыграть на чемпионате мира. "Сумасшедший" Билардо не спал всю ночь, думая о моем пальце.
Утром 3 июня, в воскресенье, я с "Дроздом" Раулем Мадеро отправился в Рим, в институт Даль Монте, где мне наложили повязку, чтобы сохранить ноготь на пальце. Эта повязка была похожа на панцирь и была сделана из синтетического волокна, используемого в авиастроении, поэтому я говорил, что стал частичкой самолета...
4 июня я вновь посетил римскую клинику, а вечером уже смог тренироваться, хотя и не в полную силу. Вальдано, который на Мундиале должен был играть, а не работать журналистом на испанскую газету "El Pais", говорил: "Не нужно беспокоиться, самый яркий футбольный талант в мире хранится в надежном месте - в теле Диего Армандо Марадоны. Хранитель этого сокровища - сундук из костей, мышц и жил, в котором скрыты все мыслимые и немыслимые футбольные пороки; это настоящее чудо".
5 июня я наматывал круги вокруг поля, а вечером 6-го мы насмерть рубились в двухсторонке, после чего Билардо собрал нас в центре поля и объявил состав: Каниджа остался в запасе. Все прекрасно знали, как я хотел, чтобы он вышел с первых минут, но я не подал и вида. Я безгранично верил в него и чувствовал, что, даже появившись во втором тайме, он способен произвести настоящий фурор.
ПОСОЛ СПОРТА
Я знал, что меня будут немилосердно освистывать в Милане, где "Наполи" считали злейшим врагом. Но незадолго до этого мне позвонили по телефону из Неаполя и сообщили, чтобы я не беспокоился: когда сборной Аргентины придет время сыграть на местном стадионе "Сан-Паоло", аплодисменты местных болельщиков заставят забыть об этом свисте. Это меня по-настоящему вдохновило, так как я прекрасно понимал, что для Италии-победительницы нет ничего лучше, чем проигравшая Аргентина.
Единственная проблема заключалась в том, что наша база в Тригории больше напоминала больницу. От сборной Аргентины остались рожки да ножки: в команду не попал Вальдано, в последний момент мы потеряли Брауна, Джусти еле-еле держался на ногах, Руджери замучила паховая грыжа, Бурручага был весь в бинтах, как и Оларти-коэчеа. Достаточно было посмотреть на имена, чтобы понять: костяк команды ее хребет разбит. Я не знаю почему, но все-таки продолжал верить в то, что мы были сильнее, чем на прошлом мундиале. В то же время другие в нас не верили: голландцы и итальянцы слишком много трепали языком и не сомневались в том, что смогут обыграть всех подряд. Даже камерунцы, и те заявляли, что их не беспокоит Аргентина.
В четверг, 7 июня, мы наконец-то отправились в Милан для того, чтобы осмотреть поле стадиона имени Джузеппе Меаццы. Я дошел до центра поля, перекрестился и отправился к воротам. Я уже надел футболку сборной и больше с ней не расставался… Вечером я спустился в пресс-центр, где меня уже ждали журналисты и Карлос Менем, президент Аргентины. Менем был при галстуке, а я - в футболке сборной. Тогда я еще не знал, что аргентинское правительство присвоит мне звание "разъездного посла спорта": если мою страну узнавали по форме, в которой я играл, что я мог еще сделать? Поэтому, держа в руке дипломатический паспорт, я сказал следующее: "Я хочу сказать спасибо сеньору президенту за этот паспорт. Не столько от своего имени, сколько от имени моих родителей, которые должны очень гордиться этим. Спасибо. Я буду представлять и защищать Аргентину… на футбольном поле".
Один из журналистов, прячась за спинами коллег, задал мне вопрос:
— Диего, теперь тебя следует называть "Ваше превосходительство"?
— Нет! Я всегда буду самим собой.
ПОЩЁЧИНА ОТ КАМЕРУНА
Наконец настал момент истины, момент выхода на поле. На следующий день, 8 июля, в раздевалке, когда все вокруг в недрах стадиона чувствовали себя участниками праздника и приходили в неистовство от девушек, которые дефилировали по полю, я ощущал совсем другую атмосферу. Ощущал сердцем и кожей. Для меня вокруг стояла слишком напряженная, слишком холодная тишина. Я взглянул на лица своих партнеров по команде и обнаружил, что многие из них выглядят так, словно они уже устали от футбола, даже не успев начать играть. Я вышел на середину раздевалки, набрал воздуха в легкие и закричал что есть сил, так, что затряслись мои кишки: "Пошли, вперед! Пошли, мать вашу! Это мундиаль, а мы - чемпионы мира…" Я чувствовал, что завести всех мне не удалось, и поэтому, как капитан, был сильно разочарован. Я сам, сам им говорил, что если кто хочет получить Кубок мира, он должен будет выцарапать его из наших рук. Теперь же я понимал, что держали мы его не так уж и крепко.
Когда мы появились на поле, я услышал жуткий свист, какой я редко слышал в своей карьере. У нас рвались барабанные перепонки, но на моей голове не шевельнулся и волос; такой прием меня только подстегивал. Играть против всех и вся было моей специализацией. Я сделал несколько шагов, нашел взглядом сектор, где сидели мои родственники, и послал им воздушный поцелуй.
Во время исполнения гимна, который почти не был слышен из-за шума, производимого итальянцами, я старался не опускать голову и обводил взглядом трибуны. Когда он закончился, я встал перед шеренгой наших игроков и еще раз прокричал им: "Ну давайте же, мать вашу!" Однако в очередной раз я увидел, как некоторые опустили глаза и уставились в землю.
С самого начала матча с Камеруном ко мне прицепился здоровенный негр, четвертый номер Массинг. Сначала он меня поприветствовал, обменялся со мной рукопожатием, а затем… начал лупить меня по ногам. На второй минуте сделал хороший пас Бальбо, но Абель не смог завершить атаку; затем к воротам выходили Руджери, Бурручага, еще раз Бальбо… но мы так и не использовали ни одного момента, не говоря уже о том, что четкость нашей игры была хуже, чем у изображения на экранах телевизоров в Вилья Фьорито. Тем временем Массинг разошелся настолько, что умудрился лягнуть меня в плечо!
Оставалось около получаса до финального свистка, но для меня матч уже закончился: когда я увидел, что Камерун забил нам гол, я "ушел" с поля. Я не мог поверить, что мы проиграли так глупо, так несправедливо, и в то же время проиграли по собственной же вине. Я не сказал этого Пумпидо, который не смог остановить мяч, посланный Омамом-Бийиком. Я сказал всем остальным: "Это не Камерун нас обыграл, это мы проиграли сами".
Я уже привык к тому, что в футболе может произойти что угодно, но это поражение меня удивило и заставило страдать. Камерунские футболисты нещадно били нас по ногам, но говорить об этом - значит искать себе оправдание, хотя и проблему с судьями нельзя оставить без внимания: они по-прежнему не желали защищать более ловких. Этот мундиаль проходил под девизом "Фэйр Плей", а нас на нем избивали. Я остаюсь при своем мнении, что если бы мы были точнее в завершающей стадии атаки, матч закончился бы разгромом Камеруна. И если бы Каниджа вышел на поле с первых минут, все было бы совсем по-другому…
Продолжение следует
