Я- Диего

В сегодняшнем отрывке из автобиографической книги Диего Марадоны рассказывается о начале нового этапа в карьере знаменитого аргентинца. После того разочарования, которое Марадона испытал в "Барселоне", последовал переезд на Апеннинский полуостров, где его принял в свои ряды "Наполи". Однако прошло немало времени, прежде чем к Диего пришла настоящая слава.

Продолжение. Начало в № 5, 10, 15, 20, 25, 30, 35

ГЛАВА 4

ПУСТОТА В КАРМАНАХ

Когда я пришел в "Наполи", у меня не было ни гроша в кармане. Более того, я был должен всем подряд. Итальянцы давно уже следили за мной, начиная с 1979 года, когда я выступал за "Архентинос Хуниорс". Однажды из "Наполи" мне даже пришла клубная футболка в отель, где команда собиралась перед матчами чемпионата Аргентины. Кроме того, мне прислали письмо, в котором было написано, что не за горами то время, когда в итальянских клубах будут играть аргентинские футболисты и тогда "Наполи" сможет пригласить меня к себе.

Я никогда еще никому не рассказывал, что нам было крайне необходимо перейти хоть куда-нибудь из "Барселоны", так как на тот момент наше с Цитершпиллером финансовое положение было бедственным: проще говоря, в наших карманах зияла пустота. Да-да, сеньор, мы были банкротами! Переход же принес бы нам какие-никакие, но деньги, на которые можно было бы жить. И все-таки главная причина желания уйти состояла в той невыносимой ситуации, которая сложилась в "Барселоне".

...В день, когда меня представляли болельщикам на "Сан-Паоло", — в четверг, 5 июля 1984 года — 80 тысяч неаполитанцев пришли на стадион ради того, чтобы взглянуть на меня хотя бы одним глазком. Тогда я совсем ничего не понимал по-итальянски. Люди вокруг что-то трещали своими языками, как сороки, а я с абсолютно ничего не выражавшей физиономией стоял и хлопал глазами. Единственное, что я в тот вечер сумел выдавить из себя, была фраза, которой меня предварительно научили: "Buona sera, napolitani! Sono molto felice di essere con voi!" (Добрый вечер, неаполитанцы! Я очень счастлив быть с вами!). После этого я взял мяч и ударом отправил его на трибуны.

За весь первый круг сезона-84/85 мы набрали всего лишь девять очков. Девять! И я улетел в Буэнос-Айрес на праздники, но то свое состояние я не могу передать словами — я просто сгорал от стыда. По возвращении, когда мы фактически должны были начинать второй круг с нуля, в Италии наступили кошмарные холода. И 6 января мы отправились играть с "Удинезе", который набрал восемь очков и боролся с нами за выживание. Это был матч за вылет в серию В, и я испытывал настоящее разочарование. К счастью, мы смогли тогда вырвать победу со счетом 4:3.

Начиная с рождественских праздников мы начали стремительно набирать очки и за это время набрали 24, тогда как "Верона", ставшая чемпионом, — 22. В тот сезон нам не удалось занять место, позволяющее выступать в Кубке УЕФА, причем не хватило нам для этого какой-то мелочи, двух очков. Я забил 14 мячей, на 4 меньше, чем Мишель Платини, выигравший соревнование бомбардиров. Я же занял третье место.

Когда сезон подошел к концу, я добился аудиенции у президента "Наполи" Коррадо Ферлаино. Разговор получился коротким: "Продайте тех, кого освистывают зрители, и на вырученные деньги купите трех-четырех игроков. Неужели вы не видите, что, когда я отдаю мяч такому-то игроку, на трибунах тотчас же поднимается свист? Купите Ренику из "Сампдории" — он заменит сразу троих, купите, к чертовой матери, какого-нибудь либеро! Вы же президент и должны как-то отреагировать на это, или я не собираюсь у вас оставаться". Мои слова убедили Ферлаино, и он сделал то, что я и предлагал.

СКУДЕТТО ДЛЯ НЕАПОЛЯ

На следующий год, в сезоне-85/86, мы наконец-то попали в Кубок УЕФА, заняв третье место в чемпионате. Отставание от чемпиона, "Ювентуса", составило шесть очков, а главным тренером был назначен Оттавио Бьянки. Тоже мне тренер! Я был сам себе тренер, потому что люди меня любили и приходили на стадион для того, чтобы посмотреть на меня, а не на кого-то еще. Это я обеспечивал кассовые сборы, собирая заполненные до отказа трибуны. А Бьянки был совсем не похож на своих соплеменников, равно как и на человека латинского происхождения. Мне он напоминал немца с каменным выражением лица, и из него невозможно было вытянуть даже улыбки.

Правда, меня он все-таки остерегался, так как я всегда был готов дать ему отпор и выставить его на посмешище. Он избегал качать права в моем присутствии и, несмотря на авторитарный склад характера, был вынужден считаться с моим мнением.

В самом начале его работы в "Наполи" между нами состоялась беседа следующего содержания:

— Марадона, у меня для вас есть упражнение. Я хотел бы, чтобы вы его выполнили.

— Какое упражнение?

— Я дам вам мяч, а вы должны будете отправить его с лета на верхний сектор, перебросив несколько раз с одной ноги на другую.

— Я не собираюсь делать этого. Я буду бить по воротам, а не по трибунам. Туда пусть отправляют мяч соперники!

— Если вы так говорите, то у нас с вами будут серьезные проблемы по ходу всего сезона.

— Проблемы будут у вас. Если вы так будете говорить, вам очень скоро придется уйти.

В сезоне-86/87 наконец-то получилось все, что мы так долго готовили. После того как я стал чемпионом мира в Мексике, мне казалось, что для меня уже не существует преград. Но в то же время первое скудетто с "Наполи" за 60 лет ни с чем не могло сравниться, даже с победой на чемпионате мира. Почему? Потому что в "Наполи" мы сделали это своими силами, начав путь с самых низов. Мне бы очень хотелось, чтобы все тогда увидели, как мы празднуем эту победу, празднуем сильнее, чем это могла бы сделать какая-либо другая команда. Это было скудетто для всего города. И люди осознали, что ничего не нужно бояться, что побеждает не тот, у кого больше денег, а тот, кто борется до самого конца, тот, кто больше жаждет победы...

Но проблемы все-таки были. Главная проблема заключалась в том, что в "Наполи" совершенно не умели вкладывать деньги. А ведь после того скудетто мы были близки к тому, чтобы выбить из Кубка чемпионов мадридский "Реал". Мы должны были играть первый матч на "Сантьяго Бернабеу" при закрытых дверях, а когда пришло время ответного, создавалось впечатление, что все неаполитанцы сошли с ума и хотят присутствовать в тот вечер на "Сан-Паоло". Тогда мы заработали 4 миллиона долларов, которые при должном усердии могли превратиться в семь, восемь... Но клуб пустил их не по назначению, и мы лишились возможности сделать "Наполи" великим, великим, великим. Руки у его хозяев не дошли даже до того, чтобы поменять газон на поле в Соккаво.

Вам рассказать, как выглядел тренировочный центр клуба Парадизо де Соккаво? Такое вы можете увидеть в клубе второго аргентинского дивизиона, да и то не всегда, но уж никак не в команде итальянской серии А. Казалось, что раздевалки развалятся на куски прямо на глазах, а само помещение чем-то напоминало мне мой дом в Вилья Фьорито. Покореженные листы металла служили неким подобием гаража для четырех стоявших там машин. А поле?! Оно словно специально было создано для того, чтобы игравшие на нем рвали связки. Поэтому я говорю, что Сальваторе Кармандо, массажисту, занимавшемуся нашим восстановлением, принадлежит 50% заслуг в каждом завоеванном нами титуле.

ЗА МНОЙ ГОНЯЛИСЬ НА МОТОЦИКЛАХ

В то время одна из американских организаций провела исследование в различных странах мира с целью выявить, кто является самым популярным человеком на планете. В результате получилось, что таким человеком стал я. Тогда эта организация захотела купить права на использование моего имиджа для рекламы, за что была готова выложить мне 100 миллионов долларов — целый Эверест "зеленых". Однако передо мной было поставлено одно условие: я, аргентинец, должен был получить второе гражданство, стать гражданином США. Я отказался сразу же, как только узнал об этом. Гражданство, возможность быть аргентинцем, как и чувства, не имеет цены.

...Маршрут от моего дома до Соккаво был настоящим приключением. По окончании тренировки мне приходилось садиться в машину, подъезжать к воротам, останавливать ее, не заглушая при этом двигатель и сохраняя готовность в любой момент нажать на газ. Я говорил охраннику, чтобы он открыл ворота, и проезжал сквозь бесновавшуюся толпу едва ли не по телам. Фанаты прилипали к стеклам, и я, стараясь никому не причинить увечий, прокладывал себе дорогу.

Но этот мой прием очень быстро раскусили и начали гоняться за мной на мотоциклах. Гнались до тех пор, пока не отставали и не теряли меня из виду. Если учесть, что неаполитанцы испытывают особые чувства к мотоциклам, можно себе представить, какая вереница их сопровождала меня с обеих сторон. Впрочем, на своем "Феррари" или "Мерседесе" я легко уходил от преследователей.

Шел мой четвертый сезон в составе "Наполи", сезон, который прошел под формулой Ma — Gi — Ca, Марадона — Джордано — Карека. Слава Богу, что к нам тогда присоединился Антонио Карека!

В октябре 1987 года мне впервые пришлось обратиться к услугам врачей и лечь в клинику доктора Анри Шено в Мерано, Швейцария. До того момента я играл без перерыва, имея за плечами почти двести матчей подряд, включая товарищеские и официальные игры за клуб и сборную Аргентины. Меня очень сильно беспокоили связки, и даже клубный врач "Наполи" Олива, который был в моих глазах волшебником, не мог предложить мне никакого другого лекарства, кроме отдыха. Мне делали уколы, после которых я не мог сдержать слез от боли. Я продолжал играть, держась только на этих уколах. Поэтому когда я слышу, что футболисты получают слишком много денег, что они живут в роскоши, я отвечаю: а вы не хотели бы испытать состояние, когда иглу всаживают на десять сантиметров вглубь в голень, в колено, в поясницу?

(Продолжение следует)

Печатается с сокращениями.