Галина Зыбина: Главная медаль — "За оборону Ленинграда"

Галина Зыбина — олимпийская чемпионка, заслуженный мастер спорта. Мало кто поверит, что эта миниатюрная, худощавая женщина восемь раз устанавливала официальные рекорды мира в толкании ядра и их целых 12 лет не могли побить высоченные, могучие спортсменки весом раза в два больше, чем белокурая Галя с Выборгской стороны.

Галина Зыбина была участницей четырех летних Олимпиад и поочередно завоевала на них золотую, серебряную и бронзовую медали. В годы блокады Ленинграда Галя Зыбина чуть не погибла от голода, от фашистских бомб и снарядов. А уже через семь лет после победы она стояла на самой высокой ступеньке пьедестала почета олимпийского стадиона в столице ХV Игр — Хельсинки. Тогда Гале, студентке техникума при ленинградском Государственном оптико-механическом заводе был 21 год, а 22 января 2001 года Галине Ивановне исполняется 70 лет.

ПЕРВАЯ МЕДАЛЬ

— Я жила недалеко от дома, где мы сейчас беседуем, на проспекте Карла Маркса. В войну перешла в 116-ю школу, она на Сердобольской улице. Это было в мае 42-го, ведь с начала войны мы не учились, — вспоминает Галина Зыбина. — Здесь, где я сейчас живу, были огороды совхоза "Ланское". Ребята из нашего четвертого класса, кто мог еще двигаться, работали тут летом и до конца сентября.

Четвертого декабря 43-го года школьников Выборгского района, которые, как могли, помогали осажденному городу выращивать овощи, корнеплоды, наградили бронзовыми медалями "За оборону Ленинграда". Из нашего класса таких было четверо, в том числе и я. С этой медали все и началось… Она для меня самая главная.

СТАРЫЙ ДВОР

— Ваш отец погиб на фронте?

— Да, 10 января 1944 года, в бою под Гомелем. Много полегло там, возле белорусской деревни Машеры, наших солдат. Четверых детей оставил Иван Степанович маме, когда ушел на фронт. В 44-м, когда блокаду сняли, стало полегче. В волейбол начала в школе играть: была потребность в движении. Она, наверное, вообще родилась со мной. Двор у нас был большой. Много разных игр: и лапта, и штандер, и казаки-разбойники, и 12 палочек. Прыгали на веревках с самодельного трамплина, на противовесе. Я доставала рукой до второго этажа дома, а папа смотрел в окно и сердился. До войны это было. Хватало смелости на все.

— Ваш будущий тренер Виктор Ильич Алексеев, а он воспитал целую плеяду олимпийских чемпионов, нашел вас на школьном уроке, как гораздо позже Владимир Петрович Кондрашин нашел будущего героя Олимпиады в Мюнхене по баскетболу Александра Белова?

— Не совсем так. В 45-м году в нашей, тогда уже женской школе № 116, проходили соревнования. Мы бегали вокруг школьного здания, прыгали в высоту через планочку, а потом метали учебную гранату. Я зашвырнула ее так, что не найти. Когда мы все это проделали, наша учительница физкультуры отобрала четверых девчонок и сказала нам: "Идите на улицу Комсомола, у Финляндского вокзала, в 138-ю школу. Там ребят тренирует чемпион страны по метанию копья Алексеев. Он вас посмотрит". Никакой спортивной формы у нас, конечно же, не было, но "по одежке" Алексеев никого не встречал. Посмотрел, как я бросаю гранату и мячик. От школы № 138, напротив которой жил этот великий, как я потом поняла, тренер, меня уже было не оторвать.

КАМУШКИ, БУЛЫЖНИКИ, ХВОРОСТИНКА

— Верно ли, что через пару лет, когда вы на каникулах ездили в деревню, Виктор Ильич Алексеев передал вам короткую записку: "30 камушков, 20 листочков, 20 булыжников, хворостинка"?

— Что верно, то верно. Это было летом 47-го. Тренировались мы много, питание было еще плохое, по карточкам жили. Их только в конце года отменили. Голод, считайте. Вся я как-то иссякла, прямо как в блокаду. Посмотрела мама на меня: дистрофия, да и только. Ко всему прочему, после уроков я работала: талоны клеила, белье брали в стирку мы с мамой. И отправила она меня в псковскую деревню к своей старшей сестре. Дня три я отъедалась, отлеживалась, пила молоко, а потом вымыла избу, привела в порядок огород и начала тренироваться. Бросала камушки, срывала в прыжке листочки с высоких веток, толкала булыжники, будто это ядро. Как можно дальше старалась забросить длинную хворостину, словно это копье. И всех деревенских ребят тренировала: строила, как на зарядку. И занималась с ними по четкой программе Виктора Ильича.

Пробыла я там около полутора месяцев, и вдруг телеграмма: "Приезжай на соревнования". И поехала я в Воронеж, на первенство страны среди школьников. В 48-м году пришел первый успех: я выполнила норматив мастера спорта в метании копья.

ЗОЛОТОЕ ЯДРО

— И вот 1952 год, первая Олимпиада с участием советских спортсменов. Вы занимаете 4-е место в метании копья, а в толкании ядра (15 м 28 см) вы опережаете Марианну Вернер из ФРГ, ленинградок Клавдию Точенову и Тамару Тышкевич, которой через четыре года в олимпийском Мельбурне вы скажете, поздравив с победой: "Принимай, Тамара, золотую эстафету". Ваши чувства, Галина Ивановна, когда в Хельсинки вам вручали золотую олимпийскую медаль, одну из первых в команде СССР?

— Я плохо соображала, что сделала. Когда за несколько дней до ядра копье у меня "провалилось", я очень переживала. Перед поездкой в Финляндию мы тренировались на стадионе в Выборге, я установила там высшее мировое достижение в толкании ядра — 15 м 19 см, а через полчаса метнула копье на 53 м 36 см. Не хватило 5 см до тогдашнего мирового рекорда. И только потому, что у копья сломался наконечник. А в Хельсинки соревнования по метанию копья задержали на один час 15 минут, и я "перегорела".

— В поселке Ольгино, на берегу Финского залива, куда по воскресеньям ездили тренироваться ученики легкоатлетической школы Алексеева, растет сосна, которую Виктор Ильич назвал когда-то "сосной Галины Зыбиной".

— Ни у кого не было такого "лесного стадиона", как у нас в Ольгино. Тогда по этой железнодорожной линии электрички еще не ходили, мы садились на поезд-паровик и ехали туда. И чемпионы, и новички, несколько десятков человек. Не было и нет тренера с такими организаторскими, педагогическими способностями, какие были у Алексеева. Все мы вспоминаем этот "лесной стадион", где тренировки проходили с подручными средствами, с теми же камушками и хворостинками. Забыть это невозможно. Формировались мы и физически, и нравственно.

— Ваша самая важная, самая ценная победа?

— В спорте трудно выбрать самую важную победу. Разве не ценно для меня третье место с личным рекордом (17 м 45 см) на Олимпиаде-64 в Токио, когда мне было уже 34 года?

— Сколько лет вы были в сборной СССР?

— 21 год. Я была зачислена в штат в январе 1948 года, а вышла из сборной в начале 1969-го. Точнее, вытолкнули оттуда ни за что, ни про что, возраст помешал. Если бы я была пятой или шестой, другое дело, но тогда я была вторым номером. Не взяли меня на Олимпиаду в Мексику, она оказалась бы пятой подряд в моей спортивной биографии. Обидно.

— Что думаете, Галина Ивановна, о своем юбилее, с которым вас сердечно поздравляют журналисты "Советского спорта"?

— Волнуюсь. Очень тронута вниманием, которым меня окружили, особенно в родном городе. Терпеть не могу дифирамбов. Горестно, что рядом со мной давно нет любимого мужа, Юрия Ивановича Федорова. 21 год он был командиром известного всем крейсера "Аврора". Юрий ушел из жизни в 1988 году. Нашему сыну Сергею 41 год. Мои внучата Галя (ей 17 лет) и Ваня (ему 12) учатся в школе, где углубленно изучают финский язык, и усердно занимаются легкой атлетикой. Пусть у них, у их сверстников, будет такая же хорошая, чистая, трудовая жизнь, какая была у нас.