Две славы Володи Ященко
Великий спортсмен, экс-рекордсмен мира по прыжкам в высоту Владимир Ященко умер на 41-м году жизни. Он был доставлен в больницу в состоянии глубокой посталкогольной комы. Все усилия врачей, почти сутки боровшихся за его жизнь, оказались тщетными. В итоге им пришлось лишь констатировать причину смерти — цирроз печени…
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
(предыдущие читайте в номерах от 10, 24 ноября, 8, 22 декабря 2001 года, 5 января, 2 февраля 2002 года)
ВЛАДИМИР ИЛЬИЧ БЫЛ ГЕНИЙ
Вспоминается сюжет из популярного лет двенадцать назад телесериала "Спорт и личность". "Скажите, имя Владимира Ященко вам о чем-нибудь говорит?" — ведущий программы, остановивший на улице группу спешивших куда-то ребят, явно добился того, чего хотел: поглядывая друг на друга, подростки виновато пожимали плечами…
Не сомневаюсь, что у подавляющего большинства нынешних мальчишек реакция на этот вопрос будет абсолютно адекватной.
А собственно, кто такой Ященко? Валерий Брумель — понятно: олимпийский чемпион, прыгун в высоту, трижды признававшийся лучшим спортсменом мира. А этот ни Олимпийских игр никогда не выигрывал, ни чемпионатов мира, да и в большом спорте продержался, по сути дела, всего два года: с 1977-го по 1979-й. За это время довел мировой рекорд в прыжках в высоту до 2 м 34 см, а высшее зимнее достижение до 2 м 35 см, стал чемпионом Европы, дважды победил на европейских чемпионатах в закрытых помещениях — вот и всё.
Но в том-то и состоит феномен Ященко, что в исключительно короткий срок он сумел стать одним из самых популярных в те годы спортсменов мира. Причем не результатами всех покорил, а уникальнейшим талантом, который рождается раз в столетие. "По моему глубокому убеждению, Володя был заряжен на высоту 2,45, но ему помешали травмы", — сказал как-то о нем другой феномен Сергей Бубка. Есть научное доказательство специалистов космической медицины, что Ященко был запрограммирован матушкой-природой на прыжок 2,50.
Рассказывает врач национальной сборной СССР по легкой атлетике Григорий Воробьев:
— Никогда не забуду свое первое знакомство с Ященко. В 1977 году я осматривал в московском диспансере молодых легкоатлетов — претендентов в юниорскую сборную России. Всем предлагал один и тот же тест: выпрыгивание вверх из приседа. Володя взвился так, что казалось, он никогда не приземлится. Даже великий Валерий Брумель в пору расцвета своей карьеры выполнял этот номер хуже. У Ященко была потрясающая двигательная координация, фантастическая культура движения, он обладал, я бы даже сказал, пластикой молодого ягуара. После того медосмотра я попросил начальника Управления легкой атлетики Спорткомитета СССР обратить на Володю особое внимание.
ТАЛАНТЛИВЫЙ ЧУДАК С ХАРАКТЕРОМ БУНТАРЯ
Рассказывает олимпийский чемпион 1980 года по толканию ядра Владимир Киселев:
— Таких, как Володя, в сборной и сейчас немного, а по тем временам — и подавно. Я даже не спортивные качества имею в виду, а чисто человеческие. Если он видел какую-то несправедливость, никогда не молчал. Не за спиной, не во время "засарайных" разговоров, а прямо в лицо мог сказать любому чиновнику все, что о нем думал. Мало кому, к примеру, известно, что в 1979 году на зимнем чемпионате Европы в Вене Володя организовал в команде настоящий бунт, который явился полной неожиданностью для руководителей делегации, привыкших к нашей многолетней покорности. Получив от хозяев чемпионата спортивные сумки для всех участников соревнований, наши начальники почему-то решили, что теперь это их собственность и они вправе сами распоряжаться ими: часть раздали победителям, а остальные без зазрения совести присвоили… Вообще эта история достойна отдельного описания, как, может быть, первое открытое выражение протеста против ущемления наших прав. Мы скандировали: "Долой Ефименко! Долой Политико!" (тогдашние руководители отечественной легкой атлетики. — Прим. Б.В.). Многим эта акция стоила места в сборной, но Ященко не тронули — слишком знаменит был. А он, кстати, мог и промолчать, ведь сумку-то получил…
Вспоминаю также нашу поездку в США и Канаду на матчи с национальными сборными этих стран. Я, новичок в команде, выиграл тогда оба раза только благодаря Володе. Мы с ним жили в одном номере, и он постоянно меня настраивал: "Да не бойся ты этих… Ты намного сильнее всех…" Тогда, кстати, руководители нашей делегации обещали нам "золотые горы", поскольку получили от организаторов матчей солидные призовые для победителей и призеров. "Если они не сдержат слова, я разбегусь и выпрыгну в окно", — сказал Ященко, находясь в номере отеля на 16-м этаже. И, знаете, я ему верил, поскольку он был отчаянным человеком. Не деньги тогда для него были важны, а принцип справедливости…
Рассказывает олимпийский чемпион 1980 года в эстафете 4х400 м Ремигиюс Валюлис:
— Ну какие заботы были у советского спортсмена за рубежом? Как можно успешнее выступить на соревнованиях, а затем как можно выгоднее отовариться. Или наоборот. Все зависело от человека. А Ященко в этом плане меня всегда удивлял. Отдаст полученную валюту кому-нибудь из ребят, купи, говорит, что-нибудь на свое усмотрение, а сам из гостиничного номера не показывается. Перед стартом я часто видел его стоящим перед зеркалом. Не сомневался, что это его очередное чудачество, а недавно знакомый психолог (без всякой связи с Ященко) рассказал, как можно успокоить себя, настроиться на что-то серьезное. Надо стать перед большим зеркалом, принять боксерскую стойку и сказать себе: "Я еще повоюю, еще поборюсь, я сильнее всех…" Не это ли делал и Ященко?
Рассказывает спортивный журналист Николай Долгополов, друживший с Ященко:
— Я никогда не встречал спортсмена, с таким полнейшим равнодушием относившегося к конкурентам. В нем не было ни капли спортивной злости. Только планка, только эти сантиметры и никакого стремления кого-то обязательно обыграть, оставить вторым. Мог запросто забыть дома свои шиповки — тончайший инструмент для любого прыгуна. Но не для Ященко: он одалживал у друзей кроссовки и прыгал в них…
"Будет ли выступать Владимир Ященко?" Коллеги, пишущие о легкой атлетике, свидетели — перед началом всех крупнейших соревнований этот вопрос звучал десятки раз, на всех языках мира. "На Ященко" ходили, как в 60-е "на Брумеля", а потом "на Бубку". И вдруг все кончилось. Внезапно, практически в один день. Слишком высоким в прямом и переносном смысле был его взлет, и в такой же степени болезненным оказалось приземление. В 18 лет всеобщее признание, мировая слава, в 20 — конец спортивной карьеры, перечеркнутые надежды…
ГЕРОИЗМ ЦЕНОЮ В БЕЗОТВЕТСТВЕННОСТЬ
Рассказывает тренер Ященко Василий Телегин:
— В конце 1978 года Володя начал жаловаться на боли в колене. Сразу решили с ним не искушать судьбу и весь следующий сезон пропустить, подлечиться. Причем нас поддержали и в сборной, и в Запорожском спорткомитете. Поначалу Ященко действительно никто не трогал, Спартакиады народов СССР и Украины прошли без него. Потом я ушел в отпуск, уехал из Запорожья, а когда вернулся, узнал, что Володю посетил тогдашний старший тренер сборной по прыжкам Анатолий Стрижак и уговорил выступить в Каунасе в отборочных соревнованиях перед Кубком мира…
Ященко до конца дней не смог простить себе ту свою мягкотелость:
— Не устоял, поддался на уговоры, — говорил он. — Впрочем, когда начинают козырять такими понятиями, как "огромная ответственность", "интересы команды", когда вопрос ставится однозначно: "Надо!", очень трудно что-либо противопоставить, тем более если тебе только 19 лет.
Состязания в Каунасе, где Владимир покорил всего лишь 2,20, стали началом конца его спортивной карьеры. С манежа его увели с разрывом связок…
НАДЕЖДА УМИРАЕТ ПОСЛЕДНЕЙ
— Знаете, что помогало мне побеждать? — сказал мне как-то Володя. — Старался чувствовать собственное "я". Много раз убеждался: стоило только ощутить себя букашкой в переполненной чаше стадиона, все — пиши пропало…
Рассказывает бронзовый призер Олимпиады-68 по прыжкам в высоту Валентина Авилова (Козырь):
— В 1979 году я работала детским тренером в Одессе, а Ященко проходил тогда службу в СКА. Он частенько появлялся в нашем манеже, но в секторе я его никогда не видела. Но однажды он вдруг попросил у меня разрешения прыгнуть. А мы как раз отрабатывали прыжок в длину с места, спиной к яме. Я никогда не забуду выражения его лица в тот момент, его глаза. Для него перестало существовать все, кроме этого прыжка, он весь ушел в себя, казалось, находился рядом, но на самом деле — где-то очень далеко… Всю жизнь посвятила прыжкам, но такого настроя не видела никогда. В тот момент я поняла, почему он выигрывал… А потом был прыжок. На 3.30! Не забывайте — спиной к яме! Это было потрясение. Для меня, я уж не говорю о детях. Все-таки он был гений от спорта!
Но далась ему эта попытка не просто. По-моему, он тогда вновь повредил колено. Я даже услышала, как он сказал очень тихо самому себе: "Ну зачем я это сделал?"
Чтобы, как он сам выразился, проверить себя, Владимир даже однажды прыгнул с парашютом, не раз опускался с аквалангом под воду. Но сумел ли он воспитать свой характер? Смог ли выдержать то испытание, которое устроила ему жизнь? Сегодня на этот счет, кажется, не может быть двух мнений…
Рассказывает Владимир Киселев:
— Хорошо помню ту встречу в Лужниках, тем более что произошла она в день, когда я выиграл золотую олимпийскую медаль. Сразу же после награждения неожиданно столкнулся с Володей. Обнялись, он искренне поздравил меня, изучил медаль, а потом вдруг попросил подарить ему кепку "Адидас", которая была на мне. "А что, разве тебе такую не выдали?" — спрашиваю. "Да нет, меня уже забыли…" Эти слова он произнес со слезами в голосе. Я быстренько отдал ему кепку. Он взял себя в руки и даже попытался улыбнуться: "Ну, теперь меня и вовсе в ней никто не узнает". Но где там! Гляжу, к нам кинулась толпа болельщиков. Окружили Володю, что-то спрашивают, просят автограф, а он, смутившись, пытается слабо отбиваться: "Да что вы ко мне пристаете? Вот же олимпийский чемпион. У него и берите автографы". Но его никто не слушал, и, наверное, никто так и не догадался, что ему еще раз сделали больно… Я-то знал, как мечтал Володя об олимпийской победе!..
А насчет автографов, о Ященко легенды рассказывают. Я, например, слышал, что в Америке на матче юниорских сборных США и СССР, где Володя установил рекорд, местные фанаты разорвали на нем всю форму. На сувениры… В одних плавках оставили…
…Две неудачные операции с интервалом в полгода, нависшая угроза потери всех шансов на высокие прыжки выбили его из колеи. Третья, проведенная весной 1981 года в Австрии, казалось бы, вернула ему надежду…
— В те дни я еще чувствовал в себе силы, — признается потом Ященко, — во мне еще хватало "запала", чтобы один раз "взорваться". Не пролететь, а именно взорваться — другое меня не устраивало. Но, видимо, в самой системе подготовки мы с тренером где-то допустили ошибку. Советов со стороны в тот период никто не давал, как мне кажется, боялись: ведь очень трудно было определить, где тот предел физических нагрузок, за которым можно было снова "сломаться". Тренировался практически на нервах, а человек не может быть постоянно в напряжении. Рано или поздно струна должна была лопнуть. Мысль о том, что прыгать высоко я уже никогда не смогу, не оформлялась во мне постепенно, она пришла в одно мгновение.
Вспоминает тогдашний председатель Запорожского облспорткомитета Владимир Козырец:
— В 1983 году у нас в городе состоялся матч СССР — ГДР по легкоатлетическому многоборью. Решили пригласить на стадион Володю, и, признаться, не без тайного умысла. Дело в том, что в составе немецкой команды выступал олимпийский чемпион, прыгун в высоту Герд Вессиг, перенесший точно такую же травму, какая была у Ященко. Рассчитывали, что пример Вессига как-то подействует на Володю. Не подействовал…
Увы, сам Ященко в тот момент в себя уже не верил, напрочь забыл о собственной "науке побеждать". Не верил в свои возможности не только как спортсмена, но и как педагога. Отказался от работы в Школе высшего спортивного мастерства, в облспорткомитете, на кафедре университета, затем от должности инструктора в спортивном клубе профсоюзов. Ему дали понять, что при желании он может осуществить свою школьную мечту — стать журналистом или, учитывая его прекрасное знание английского языка, переводчиком. Володя никак не отреагировал. Не подействовали и уговоры жены, нуждавшейся в материальной поддержке, поскольку в семье росла маленькая дочь.
Помнится, я спросил его тогда: а есть ли такая работа, которую он бы выполнял с удовольствием? В ответ Володя лишь пожал плечами…
Это был самый сложный период в его жизни, который он сам охарактеризовал одним страшным словом "депрессия". Именно тогда Ященко начал искать пути решения жизненных проблем на дне стакана…
"СКОРАЯ" СО ЗНАКОМ МИНУС
"Помощь" пришла незамедлительно: по ходатайству облспорткомитета Владимир оказался в психоневрологическом диспансере. Выдали ему больничную робу, тапочки разных размеров (это чтобы не перепутал, где правая, а где левая). Там и встретил он свой очередной день рождения.
"Спасая" человека, инициаторы этой идеи не задумались о последствиях такого шага. Как и о том, что поведение, не укладывающееся в общепринятые рамки, совсем не обязательно говорит о психическом заболевании. И предпринят был этот шаг, скорее всего, от растерянности, от желания хоть что-то предпринять (в те дни нашлось немало доброжелателей, которые, увидев Ященко в ресторане или в винном магазине, считали своим долгом позвонить в облспорткомитет, просигнализировать: куда вы, дескать, смотрите).
Нуждался ли в самом деле тогда Ященко в медицинском обследовании? Заместитель главного врача диспансера на этот вопрос ответил так: "Было письмо матери пациента, ходатайство спорткомитета — мы и отреагировали…"
А через неделю решением специальной медицинской комиссии Владимира выписали. Но поезд, как говорится, уже ушел. Легкоранимый Ященко очень трудно переживал случившееся: замкнулся, обиделся на родителей, особенно на мать, написавшую письмо, по-прежнему нигде не работал.
"После этого случая Володя ходил сам не свой, — вспоминает Телегин. — Все спрашивал: "Куда ж мне теперь с такой репутацией?.."
— Он сам виноват: стал каждому встречному рассказывать, что провел несколько дней в психдиспансере, — убеждал меня Козырец. — Мы ведь старались всё в тайне сохранить. Об этом и знали-то трое: его мать, я и мой заместитель.
Но, объясняя произошедшее, почему-то забыл тогдашний руководитель облспорткомитета назвать фамилию главного действующего лица той неприглядной истории, ее инициатора, бывшей подруги Владимира, отомстившей ему за причиненные ранее обиды. Это она убедила мать Ященко обратиться в диспансер, продиктовала ей это письмо и сама же доставила его в облспорткомитет.
"…Тебе, паря, Владимир Ященко, дважды повезло со славой. И эта, вторая, слава теперь не останется за закрытой дверью, она выйдет из Запорожья, будет гулять по всей стране и уж, конечно, по всему миру. Так что тебе останется одно: отказаться от мысли о педагогике, так как всякий сопливый первоклассник будет говорить, что их учитель Ященко — пьяница, дебошир, бабник и прочее…" Вот такое письмо получил Владимир вскоре после выписки их психдиспансера. Без подписи и обратного адреса. А для пущей убедительности этот подонок во всю длину тетрадного листа нарисовал петлю…
Сегодня, когда Владимира уже нет с нами, все в один голос говорят о том, что с таким уникальнейшим талантом и блестящими внешними данными, которыми наделил его Бог, Ященко мог горы свернуть и жить припеваючи. Даже с той славы, которую он успел заработать за два года, можно было еще долго "снимать пенки", поскольку имя Ященко открывало любые двери не только на территории бывшего СССР, но и за рубежом. Но то, что случилось с ним в итоге, как "распорядился" он всем этим, иначе чем самоубийством не назовешь…
ИЗ ДОСЬЕ ГАЗЕТЫ "СОВЕТСКИЙ СПОРТ"
Ященко Владимир Ильич. Родился 12 января 1959 г. в Запорожье. Лучший в мире прыгун в высоту конца 70-х годов. Легкой атлетикой начал заниматься в 1970 г. Заслуженный мастер спорта. "Авангард" (Запорожье). Победитель первенства Европы среди юниоров 1977 (2.30 м). Чемпион Европы 1978 (2.30 м). Чемпион Европы в закрытых помещениях 1978 (2.35 м) и 1979 (2.29 м). Довел мировой рекорд до 2.34 м (1978) и высшее достижение для закрытых помещений до 2.35 м (1978). Лучший спортсмен мира 1978 г.
Умер 30 ноября 1999 г. в Запорожье.
P.S
На небольшой дружеской вечеринке, посвященной уже упомянутому мною III международному турниру по прыжкам в высоту под музыку, Владимир был до удивления многословен, вспоминал счастливое время, проведенное в составе легкоатлетической сборной СССР, рассказывал байки, а потом вдруг стал очень серьезным и попросил разрешения произнести тост: "Меня постоянно хотели поставить в какие-то рамки, заставить действовать по заранее утвержденной схеме. Но со мной этот номер никогда не проходил. Я, как ветер, а ветер удержать невозможно". При этих словах он широко развел руки: "Обуздать меня никому не удалось…"
