Альметовское многоточие
На могиле Александра Альметова на Ваганьковском кладбище стоит памятник — огромная шайба из черного мрамора, в центре которой портрет великого хоккеиста в форме сборной СССР. Говорят, что он установлен на деньги супруги покойного Галины, которая прилетала на похороны мужа из Америки, где к тому времени жила уже более года. Не мне судить, насколько удачен памятник, но сошлюсь на мнение партнера Альметова по ЦСКА и сборной СССР, увы, тоже уже покойного Анатолия Фирсова, который как-то сказал мне, что Александр оставил свой след на хоккейной площадке в буквальном смысле. У него там была своя, "альметовская точка" (метрах в четырех от ворот и чуть правее правой штанги), откуда он регулярно забивал: "Прямо-таки наноси на лед красный кружок, откуда Альметов забросит, и не ошибешься…"
Вот после этого, всякий раз оказываясь на Ваганьково, не могу избавиться от мысли, что стилизованная хоккейная площадка с красной "альметовской точкой" на надгробии великого хоккеиста была бы куда более точным "попаданием в цель" с точки зрения скульптурного решения. Но в то же время понимаю, что прав был тот мудрец, который однажды заметил: "Много ли нужно для сохранения памяти о человеке? Час работы мраморщика…"
Найдя свою точку на ледовой площадке, Альметов, к сожалению, не смог отыскать ее в жизни после завершения спортивной карьеры.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
Глава шестая (предыдущие читайте в номерах от 10, 24 ноября, 8, 22 декабря 2001 года, 5 января 2002 года).
Каждый человек знает день, когда у него не было вчера, — это день его появления на свет, но день, когда не будет завтра, неведом никому. У олимпийского чемпиона, пятикратного чемпиона мира по хоккею с шайбой Александра Альметова эти дни сошлись в одну "альметовскую" точку: он умер в день своего 52-летия, 18 января 1992 года, во сне, как уходят, согласно народной примете, Богом любимые люди. Но был ли Альметов на самом деле отмечен Божьей милостью? Зная его судьбу, закрадываются большие сомнения на этот счет, как, впрочем, и насчет диагноза врачей, зарегистрировавших смерть. Кто может со стопроцентной уверенностью утверждать, что насквозь пропитанный духом блоковской истины Альметов скончался во сне, ведь в тот момент рядом с ним не было никого?
Разочарованный Америкой, где надеялся начать новую жизнь в начале 90-х, он вернулся в Москву несмотря на то, что в США навсегда осталась жена Галина, сумевшая найти там работу. Вернулся разбитым, обессиленным, с ушедшим прошлым и с пустым будущим. А самое страшное — без умения в настоящем терпеть душевную боль: наливал в стакан сколько надо, она и затихала, опять ныла — он еще наливал…
В последние дни практически не выходил из дома, разделяя одиночество с неким Митричем, с которым работал когда-то в одной бригаде землекопов на Ваганьковском кладбище, и неизвестной женщиной, помогавшей поддерживать порядок в квартире (она и сообщила в милицию о смерти великого хоккеиста). Видевшие Альметова накануне рассказывали, что он был уже обречен — тяжело дышал и ежеминутно задыхался…
"АКАДЕМИК" С ХАРАКТЕРОМ БАЛАГУРА
"Что может повлиять на судьбу ребенка?" — спросил как-то у своих читателей известный российский журналист Ярослав Голованов и сам же ответил: "Все! Пятно на потолке в детской комнате напоминало контуры Африки — и ее постоянный жилец стал в будущем египтологом". Московскому школьнику ЦСКА Саше Альметову, жившему с папой-профессором и мамой-музыкантом на улице Писцовой, что в десяти минутах ходьбы от "Динамо", казалось, самой судьбой уготована стать динамовцем, но он, страстный поклонник ЦСКА, предпочел каждый день ездить на тренировки в Сокольники, где тогда базировалась армейская школа. Мало того, сын потомственного офицера Александр Альметов, окончивший школу с серебряной медалью за успеваемость, отказался даже от своей юношеской мечты поступить в академию бронетанковых войск ради того, чтобы играть в хоккейном клубе ЦСКА. В 13-летнем возрасте он попал в третью юношескую армейскую команду, где на тренировке, ошалевший от счастья, впервые увидел своего кумира Всеволода Боброва. А в девятнадцать заменил тезку Александра Черепанова, игравшего с Константином Локтевым и Вениамином Александровым в первой тройке главной команды ЦСКА.
Рассказывает Константин Локтев, олимпийский чемпион, трехкратный чемпион мира:
— Мне сразу приглянулся появившийся в команде новый игрок по фамилии Альметов, и я попросил главного тренера Тарасова поставить его в нашу тройку. Анатолий Владимирович потом написал в своей книге, что Локтев был против Альметова, но это не так: я увидел Сашу в молодежной команде и сразу почувствовал к нему симпатию. Но все контакты возникают через игру. Тройка складывается, если я мыслю на пять ходов вперед, а партнер мой — на четыре или лучше на шесть. Альметов и Александров были именно такими партнерами. А человеческое приложилось к игровому взаимопониманию…
Интересно, что Локтев вне хоккейной площадки дружил, что называется, семьями с Вениамином Александровым, но не раз сам признавался, что душой больше тянулся к непутевому Альметову, с самого начала уязвимому по части нарушений режима. И это притом, что в ЦСКА, что уж скрывать, не было в то время трезвенников и аскетов, и многие серьезные вопросы решались именно во время застолья.
Рассказывает Вячеслав Старшинов, двукратный олимпийский чемпион, девятикратный чемпион мира:
— Локтев — Альметов — Александров. "Гроссмейстерская тройка", "тройка-эталон", "тройка академиков"… Как только не называли! Но главным было то, что с появлением альметовского звена утвердилась манера игры тройки, в которой взаимозаменяемость, разнохарактерность игроков обеспечили очень высокий уровень комбинационности.
Рассказывает Анатолий Фирсов, трехкратный олимпийский чемпион, восьмикратный чемпион мира:
— Душой тройки был ее центрфорвард. Хитрющий, всегда ставящий соперника в тупик, Саша Альметов не передерживал шайбу в мучительных поисках наилучшего решения — он находил его мгновенно. Чрезвычайно высокая техника позволяла ему творить чудеса в самых сложных ситуациях. Его результативность порой вызывала изумление. Однажды в матче с московским "Динамо" он забросил шесть шайб и нагнал страху на всех соперников на целый сезон…
Саша никогда не лез за словом в карман. Он был из числа тех, кого называют балагурами, умеющими снимать предматчевое напряжение. На чемпионате мира-66 в Любляне сборная СССР перед последней игрой имела на очко меньше, чем сборная Чехословакии, поэтому нам нужна была только победа.
Матч сложился для нас неожиданно легко: ко второму перерыву вели — 6:1. В раздевалке Тарасов предупредил:
— Матч еще не выигран. Начинаем период так, как будто счет 0:0…
Альметов самым серьезным образом поддержал тренера:
— Конечно, счет 0:0, но 6:1 уже сегодня было…
НЕ ЦАРСКОЕ ЭТО ДЕЛО - НОСИТЬ КОРЗИНЫ С ПИРОЖКАМИ
Увы, для Альметова большой хоккей кончился в 1967 году после победного для сборной СССР чемпионата мира в Вене, который Александр решил отметить по полной программе. Через 21 год в "Советском спорте" забытый всеми экс-нападающий сборной СССР раскрыл душу:
— Я и сам не заметил, как стал свадебным генералом. Правда, и раньше был не в ладах с режимом, но быстро восстанавливался и игру не портил. Но после победы на чемпионате мира в Вене слухи о моей веселой жизни дошли до руководства ЦСКА. А поскольку я полностью упустил летнюю подготовку, Тарасов постоянно говорил мне, что мало я тренируюсь, недорабатываю. Все еще можно было поправить, но в меня словно бес вселился: "Все, заканчиваю играть!" Сказал в сердцах, не подумав, ничего не взвесив. Уговоров от Тарасова не последовало, и чемпионат СССР 1968 года ЦСКА начал без меня. Когда увидел свою команду по телевизору (мне не стыдно в этом признаться), заплакал…
Я никак не мог понять, что слава и популярность уже в прошлом и ты никому не нужен. На площадке не боялся никого, во мне жил дух борьбы, а вот к плаванию в житейском море оказался не готов. Я в нем захлебывался. Казалось, что заслуги перед хоккеем позволяют надеяться на большее внимание ко мне, но этого не случилось. Трудно вот так, вдруг оказаться на распутье, без определенной специальности, да и без знания жизни…
По совету известного тренера Бориса Павловича Кулагина Альметов в 1968-м уехал в Куйбышев, где некоторое время поиграл в местной армейской команде, потом недолго поработал тренером в школе ЦСКА, но это тоже была не его "точка": "Не могу, хоть убей, заставить себя ни свет ни заря вставать и идти куда-то работать…", — жаловался он другу и бывшему партнеру по ЦСКА Юрию Баулину.
В 1991 году Альметов, поработавший к тому времени землекопом на Ваганьковском кладбище и разносчиком пива в Краснопресненских банях, решил резко изменить свою жизнь, благо пришло приглашение из США от мэра города Нэшвила, почетным гражданином которого Александр являлся. Вместе со второй женой, официанткой московского ресторана "Узбекистан" Галиной, он купил билеты в один конец до Нью-Йорка. По иронии судьбы, этим же рейсом в Америку летел одноклубник Альметова, трехкратный олимпийский чемпион, десятикратный чемпион мира Александр Рагулин. Они давно не виделись, проговорили почти все время полета, но Альметов так и не решился раскрыть перед другом все карты. О том, что центрфорвард знаменитой армейской тройки летел в Штаты навсегда, Палыч узнал лишь восемь месяцев спустя в Москве… от самого Альметова.
Оказывается, первую свою нью-йоркскую неделю он прожил в доме советской миссии при ООН. Местное начальство, узнав о том, что в Америку прибыл сам Альметов с женой, приютило их в роскошных апартаментах, но когда выяснилось, что обратно Александр с Галиной не собираются, их попросили освободить жилплощадь.
Слово живущему в США бывшему корреспонденту "Советского спорта" Евгению Рубину, единственному в мире журналисту, зафиксировавшему для истории американский период жизни Альметова. Вот фрагмент его книги "Пан или пропал!":
— Гале мы мигом подобрали работу по объявлению в русскоязычной газете: требовалась няня для ребенка. А Александра, оказалось, Америка забыла, и мы не знали, как ей напомнить о нем. Несколько дней просидели на кухне, предаваясь воспоминаниям о былых хоккейных битвах, в которых он участвовал и о которых я писал, обдумывая пути завоевания Америки, а потом Саша сказал:
— Я ведь могу и физическим трудом заниматься. Как думаешь, рабочим где-нибудь возьмут?
Мне была известна его послехоккейная жизнь. Забытый своим клубом, он копал могилы на Ваганьковском кладбище, где его много лет спустя похоронили с почетом, разносил полотенца и пиво посетителям Краснопресненских бань.
Услышав от Альметова, что он готов заняться физическим трудом, я позвонил своему нью-йоркскому приятелю Юрию Лещинскому. Впервые после эмиграции в США он, киевский инженер, работал на фирме, которая устанавливала в подъездах домофоны.
Юра отнесся к моему ходатайству без энтузиазма. По его тону я понял, что связывать с ним большие надежды не стоит. Но перед тем как положить трубку, я ему сказал:
— На всякий случай запомни фамилию — Александр Альметов.
Последовала долгая пауза, а за ней — залп:
— Кто? Альметов? Хоккеист? Чего же ты молчал?! Конечно, устроим, о чем речь.
Условились, что завтра Юра будет ждать Сашу в полдень у ресторана "Москва" на набережной рядом с Брайтон-бич авеню — улицей, где даже названия магазинов, прачечных и аптек написаны по-русски. Оттуда он поведет его к себе в офис и обзвонит знакомых работодателей, а уж Саша выберет сам, что ему больше подходит.
Домой Альметов вернулся вечером грустный и молчаливый. Наш ужин прервал телефонный звонок. Это был Юра:
— Сегодня у нас ничего не вышло. Саша сильно опоздал, но это полбеды. Он был прилично выпивши. Я просто не мог его никому представить. Ты ему объясни, что здесь в таком виде на работу не берут. Мы условились, что завтра встретимся опять.
— Да я и выпил-то граммов 150, — уныло парировал мои упреки Альметов. — Как откажешься? Узнал меня на пляже болельщик. Говорит, на московском автозаводе работал. Другие подошли…
С того дня он ездил на Брайтон, как на службу. Возвращался вечером. На ногах держался, но спиртным от него попахивало. Юра мне звонить перестал. Саша, прожив у меня три недели, съехал. Его жена Галя с первого заработка сняла комнату там же, на Брайтоне. Альметов пропадал на пляже. Галя придумала дополнительный источник дохода: пекла пирожки и продавала их на набережной. Мне жаловалась:
— У меня и времени не хватает, и с ног от усталости падаю. Прошу его хоть пирожки мне на пляж подносить. А он гордый, говорит, неудобно олимпийскому чемпиону таскать корзину с пирожками.
Я его не корил даже мысленно. Он всю жизнь прожил, веря, что титулы чемпиона и заслуженного мастера спорта должны открывать все двери и служить основанием к выдаче денег. Человеку немолодому расстаться с укоренившимся заблуждением трудно. Оно становится его второй натурой.
Саша промыкался в Нью-Йорке менее полугода и улетел домой. Галя сказала мне, что временно. Может, и вправду собирался сделать вторую попытку, да не успел…
НАША ЖИЗНЬ БЫЛА ЕГО ЖИЗНЬЮ…
Рассказывает Борис Майоров, двукратный олимпийский чемпион, шестикратный чемпион мира:
— Во время проводов Альметова из большого хоккея, прошедших на одном из матчей регулярного чемпионата, я шепнул ему на ухо: "Не расстраивайся, Саня, все там будем…"
В тот момент эти слова казались мне самыми подходящими. А теперь вспоминаю их, и мне стыдно. Очень легко успокоить человека, это нам ничего не стоит. Все мы знали, что Альметов вот-вот может "сойти", что он не самый педантичный исполнитель сурового спортивного режима, соблюдение которого только и может гарантировать хоккеисту спортивное долголетие. А что мы сделали для того, чтобы помочь ему остаться, чтобы продлить хоккейную жизнь выдающегося мастера и превосходного человека, для которого преждевременный уход был несчастьем, потому что он любил хоккей и наша жизнь была его жизнью? А ведь мы считали себя его друзьями. Плохие же мы друзья, если нас хватает только на то, чтобы утешать. Да, верно, все рано или поздно там оказываются, спортивная жизнь не вечна, но Альметов мог еще пять-шесть лет быть не "там", а "здесь", еще пять-шесть лет испытывать радость и приносить пользу хоккею своим мастерством…"
P.S. Сегодня на именном флаге прославленного клуба под номером "9" значатся две фамилии — Всеволода Боброва и Александра Альметова. Поклонник достиг вершин своего кумира. Редчайшее, согласитесь, в жизни явление…
ИЗ ДОСЬЕ ГАЗЕТЫ
АЛЬМЕТОВ Александр Давлетович. Родился 18 января 1940 года в Киеве. Один из лучших нападающих в истории советского хоккея. Заслуженный мастер спорта. ЦСК МО, ЦСКА. Выступал за сборную СССР с 1959 по 1967 г. Олимпийский чемпион 1964 г. Чемпион мира 1963, 1964, 1965, 1966, 1967 гг. Чемпион Европы 1960, 1963-1967 гг. Обладатель серебряной медали чемпионата Европы-61, бронзовый призер Олимпийских игр-60 и чемпионатов мира 1960, 1961 гг. Чемпион СССР 1959-1961 гг., 1963-1966 гг. Обладатель Кубка СССР 1961, 1966, 1967 гг. В чемпионатах СССР сыграл 220 матчей, забросил 212 шайб. 50 раз выходил в составе сборной СССР на чемпионатах мира и Олимпийских играх (37 голов). Награжден орденом Трудового Красного Знамени.
Умер 18 января 1992 года в Москве.
