«Болельщики ему кричали: «Гусь, давай!»
9 января легендарному капитану сборной СССР и «Спартака» 1950–1960‑х, олимпийскому чемпиону и чемпиону Европы исполнилось бы 85 лет. Об Игоре Александровиче рассказывает его близкий друг и партнер Валерий РЕЙНГОЛЬД.
Игорь Александрович НЕТТО
Родился 9 января 1930 года в Москве, умер 30 марта 1999 года в Москве.
Карьера: выступал за московский «Спартак» (1949–1966). В чемпионатах СССР сыграл 367 матчей, забил 37 мячей. Многолетний капитан «Спартака» и сборной СССР.
Достижения: чемпион (1952, 1953, 1956, 1958, 1962) и обладатель Кубка СССР (1950, 1958, 1963). Чемпион Олимпийских игр (1956) и обладатель Кубка Европы (1960).
Сборная: за сборную СССР сыграл 54 матча (4 мяча). Участник чемпионатов мира 1958 и 1962.
ПРОСТО ФУТБОЛИСТ ОТ БОГА
– Валерий Леонидович, вы ведь с Нетто оба – динамовцы…
– Да, оба за «Динамо» болели. Но я-то за «Динамо» три года в мальчишках отыграл, а Игоря в свое время не взяли – он развернулся и пошел на стадион Юных пионеров. Когда мы оказались в «Спартаке», все чувства к «Динамо» уже ушли. Все, чего Нетто добился, – только благодаря «Спартаку». Как и я. Хотя разница в мастерстве у нас огромная. Тут и сравнивать нечего.
– Говорят, человек он был оригинальный.
– Да никакой не оригинальный! Просто футболист от Бога! Мне страшно подфартило: играл с ним бок о бок пять лет. И обращался – только на «вы». Так же, как к Исаеву, Ильину, Симоняну, Масленкину… Все эти олимпийские чемпионы были для нас, молодых, словно боги. Пока они в столовую не войдут – я не войду, пока они в автобус не сядут – я не сяду. Только когда начали вместе играть за ветеранов, перешли на «ты».
– Нетто в современном понимании кто был на поле? Опорный полузащитник?
– Опорный – это тот, кто разрушает атаку соперника на подходе к своей штрафной. Игорь этим не занимался. Точнее, это была не основная его работа. Он был – плеймейкер. Тот, кто строит игру. Ему не надо было никаких установок тренера. Делал то, что нужно. Требовал, чтобы все играли только в средний или мелкий пас, чтобы меньше было потерь. Когда мяч летел на 30–40 метров – орал. Даже если кто-то удачно делал длинную передачу и мы забивали гол – все равно был недоволен. Говорил – случайно получилось.
– А если теряли мяч…
– Да еще в середине поля – злился страшно! Потому что в принципе большую часть работы на поле делал он – пахал от ворот до ворот. Мы потеряли, а ему отбирать! Поэтому кричал. И на меня, и на Хусаинова, и на Севидова. «В штрафной делайте, что хотите, а до нее – партнер чуть открылся – моментально отдавайте!». Главное – контроль мяча, отбирать его гораздо тяжелее, чем держать. Так, как требовал Нетто, играет сейчас «Барселона». Игорь, конечно, опережал свое время. Он – лучший, на мой взгляд, полузащитник в истории нашего футбола. И когда с ним начинают сравнивать Титова, Тихонова… Хорошие ребята, но до Нетто им далеко.
«НАШИ ОБНИМАТЬСЯ СТАЛИ, А Я К СУДЬЕ ПОШЕЛ. ГОЛА-ТО НЕ БЫЛО!»
– Есть мнение: Нетто отрицал длинный пас, потому что сам им не владел. И вообще бил слабовато.
– Действительно у Игоря не было поставленного удара. Он даже на тренировках в Тарасовке не бил издалека. Если и отрабатывал удар, то метров с 10–15 – на точность.
Иногда, правда, забивал из-за штрафной – если мяч удачно на подъем ложился. Играли в «Лужниках» с киевским «Динамо» – как двинул с отскока метров с тридцати в «девятку». Гол, мы начали обниматься. Но киевляне побежали к судье: мяч спущенный, нельзя засчитывать! Игорь начал их поливать в запаре… Минуты три-четыре спорили. Народу на трибунах 120 тысяч, но тишина сумасшедшая, все ждали – засчитает, не засчитает? Засчитал: мяч сначала пересек линию ворот, а уже потом спустился. Видимо, ниппель был не в порядке. Или попал на гвоздь в планке, которая сетку держит.
– Легендарный эпизод – отмененный по инициативе Нетто гол на ЧМ-62, когда мяч после удара Численко попал в ворота сборной Уругвая через дырку в сетке. Вы в «Спартаке» этот момент обсуждали?
– Я его спрашивал. «А что, – говорит, – я должен был делать? Гола-то не было! Наши обниматься стали, а я к судье пошел. Тот посоветовался с боковым и отменил». Представляете, как он рисковал! Это же было в советское время. Не выйди сборная из группы: заклевали бы! Но вот такая честность.
БАРАНЫ, БАРАНЧИК И ГУСЬ
– «Бараны» – любимое слово?
– В основном обзывал нас так. Для него на поле не существовало авторитетов. 1961 год, «Спартак» играет с тбилисским «Динамо», «Лужники» переполнены. Меня, 19‑летнего, выпускают минут за пятнадцать до конца. Игорь поворачивается к нашей скамейке, где сидят Симонян и Старостин: «Чего вы этого барана выпустили! Нашли время!». А я все это слышу – как после такого играть? Но минуты через три с разворота засаживаю в «девятку» – мы побеждаем 2:1. Народ рукоплещет, меня обнимают… Приходим в раздевалку, Севид говорит: «Игорь Саныч, ну зачем вы Валерку бараном обозвали?». А он: «И ты – такой же баран!». Вот и весь разговор!
Но это надо было спокойно воспринимать. Пусть орет. Кончалась игра, и он абсолютно все забывал, превращался в абсолютно спокойного человека. Кстати, те люди, кто на него обижался, долго в «Спартаке» не задерживались. Не буду фамилий называть.
– Наверняка ветераны советовали: пропускай мимо ушей…
– Никита Павлович так и говорил: «Ребята, поменьше обращайте внимания! Но наматывайте на ус. Что он от вас требует – в принципе правильно. А что орет, так я это на своей шкуре испытал. Он и меня в игре оскорблял». Хотя Симонян тоже был великий.
Игорь любил тех игроков, которые пашут. Но… и ими был недоволен! Потому что считал, что все должны играть так же, как он.
– Помните «стадо баранов»?
– Были в Ташкенте, повезли нас на экскурсию в какой-то колхоз. Едем по степи. Видим: стадо баранов и чабан на лошади. А я сижу за Симоняном. Говорю: «Никита Палыч, вон «Спартак» пасется! А вон Игорь Саныч на лошади с кнутом едет!». Автобус хохочет. Игорь: «Баран ты!».
Смешной момент был в 1963 году в Ярославле. Играем на Кубок. Ливень, игра тяжелая, они уперлись, мы никак забить не можем. Я подаю угловой, ко мне бежит Серега Рожков – разыграть. Но я решаю подавать и… заряжаю ему между ног. Серега падает, «умирает», а Нетто орет: «Бараны! Рожков, скотина, если нам забьют, я тебе голову оторву!».
На 88‑й минуте я выбегаю один на один с Ивакиным, обыгрываю, бью, поднимаю руки праздновать… Но мяч застревает в грязи. Севид орет: «Идиот!». Оборачиваюсь – Ивакин ползет к мячу. Я как дал – чуть сетку не порвал. Идем к центру поля. Ребята поздравляют, подходит Нетто: «Какой же ты все-таки баран!». «Игорь Саныч, за что?» – «Надо было мне отдавать!» – «Так я же забил!» – «Нет, неправильно ты играешь, Валера, неправильно! Баран ты был, баран и остался!»
– Но однажды все-таки назвал вас не бараном, а баранчиком…
– Прилетели в Алма-Ату. Там всегда тяжелые матчи были – «Кайрат» был очень грубой командой. Нетто, видимо, хотел, чтобы я не в карты играл, а настраивался. И подошел к Старостину: «Давайте Валерку ко мне в номер!». Я тогда впервые попал в люкс: телевизор, кровати шикарные… Два дня держал около себя! Обедать вместе ходили, ужинать. И я в той игре единственный мяч забил! Но Игорь и после матча меня не отпустил. Отдыхаем в номере, ему жена звонит: «Кто забил?» – «Забил… А вон баранчик! Лежит рядом!»
Еще был случай – играли на турнире в Хельсинки с венгерской «Татабаньей». У них заканчивал карьеру Дьюла Грошич – знаменитый вратарь. Они с Нетто перед игрой поцеловались – часто друг против друга играли. И вот момент – я убегаю по левому краю, Игорь чуть сзади. Добегаю до штанги, качу ему, и он забивает великому Грошичу, которому до этого никогда не забивал. Нетто подошел ко мне, по голове погладил: «Валера, ты – профессор!».
– Наверняка кто-то из игроков огрызался на Нетто…
– Юра Севидов однажды послал его. После игры Игорь пожаловался Старостину, мол, не могу играть, меня молодой посылает. Но все уладили – рабочий момент! Вообще это разница между советским и российским футболом – сейчас играют молча, улыбаются, всем довольны…
– Нетто по идее должен был и судей поучать. Капитан – имеет право.
– Как раз нет. И нам говорил, чтобы не вступали в перепалку – мол, только энергию зазря потратите.
– Кличка у него была Гусь.
– Ну да. Мне, например, Маслак – Володя Маслаченко – дал кличку Рекс. А Нетто Гусем звали. Симонян рассказывал. После победы в Кубке СССР сидели в «Арагви» человек восемь – Тищенко, Масленкин, Огоньков, Исаев… Никита Палыч – официанту: «Нам – цыплята табака». Официант: «Еще не привезли. Но у нас есть гусь». Тищенко: «Да не надо нам гуся. У нас свой Гусь есть! Гусь пархатый!». Игорь на него: «Ты – хохол!».
– Обижался?
– Молодые его Гусем не называли – язык бы отсох. А вот болельщики орали: «Гусь, давай!». Но он не слышал ничего, всегда был сосредоточен на игре.
УШЛА ЭПОХА…
– Нетто доиграл до 36 лет. По меркам советского футбола – очень долго. Но все равно был обижен, хотел продолжать…
– Нет, он не обижался. Сам понимал, что уже не тот, что пропала скорость. А ведь раньше всю середину поля вырубал! В сборной его по праву сменил Воронин. Тот играл совсем в другой футбол: силовой. Конечно, Игорю было непросто это принять. К тому же не очень сложилась личная жизнь…
Нетто долго искал человека, который бы его полюбил. Нашел актрису Ольгу Яковлеву, а она начала ему изменять с Эфросом – режиссером. Игорь переживал, но все держал в себе, а лучше бы выплеснул, освободился.
Считаю, что в ранней смерти Игоря виновата жена, я ей это и в глаза могу сказать. Если бы у него все в семье сложилось, уверен, до сих пор бы жил. Вмешиваться в это мы тогда не хотели, а вот сейчас сидим – ветеранами – обсуждаем между собой жизнь Игоря и все к одному мнению приходим: с ее стороны это был сплошной расчет. Яковлева приехала из Запорожья, а Нетто со своими связями мог устроить ее в любой театр. К футболу она была равнодушна. Во всяком случае на матчах я ее ни разу не видел…
– Тренером по большому счету Нетто так и не стал. Из-за характера?
– Конечно! С такой шкалой требований тренером быть противопоказано. Он считал, что все на поле делают не то, что нужно. Говорил мне: «Не хочу, Валер, никого тренировать, потому что все они – бараны! Ничего не понимают и неправильно играют в футбол». По идее мог бы стать хорошим начальником команды. И одно время работал начальником хоккейного «Спартака». Но опять же и Слава Старшинов, и Володя Шадрин мне говорили: «Не может Игорь быть начальником команды! У него везде одни бараны…».
– Кстати, Нетто ведь здорово гонял шайбу. Был даже на распутье: футбол – хоккей…
– Да, в юности считался восходящей звездой. Он вообще разноплановый был: прилично играл в теннис, в бильярд, а в шахматах просто на уровне мастера спорта! И человеком был разносторонним, начитанным, джаз любил, блюзы, театр…
– Курил?
– Никогда! Однажды я ему дал попробовать – он закашлялся: «Как ты можешь?!». Насчет алкоголя… В «Спартаке» я не видел. А вот когда играли за ветеранов – немножечко выпивали: водочка, коньячок – банкеты ведь после каждого матча.
Мы с ним обычно жили в одной комнате. Он уже начал память терять – болезнь Альцгеймера. Приходилось его контролировать. Однажды взял его гонорар для сохранности. Так он раз пять ко мне подошел: «Где мои деньги?» – «Игорь, у меня!» – «Ах у тебя! Ну тогда ладно». И снова: «Где мои деньги?» – «Игорь, у меня, ты потеряешь!» В последние годы старший брат Лева взял его к себе – один Игорь жить не мог.
– А как он с такой болезнью играл за ветеранов?
– Отыграл около ста матчей. Его если выпускали, с поля уже было не выгнать!
– «Спартак» как-то помогал?
– Да никому мы не нужны! Прощальный матч Игоря был с тбилисским «Динамо» – подарили ему вазу за 30 рублей. Это как? Финиш! Только Женя Ловчев молодец: на 60‑летие сделал ему праздник в «Лужниках», пригласил французскую команду «Ред Стар». В коробке играли на Малой арене, трибуны – полные! Пятерками выходили: Маслак, Севидов, Логофет, Нетто… И машину ему Женя подарил – «Москвич» сорок первый, и стол накрыл. В те времена еще было какое-то братство…
– Похороны…
– Гроб стоял в сокольническом манеже. Народу пришло примерно столько же, сколько в прошлом году попрощаться с Федей Черенковым. Все высказались однозначно: эпоха ушла…
